Метро 2033. Муос - Захар Петров

Корень был в полном сознании. Освободившись от паразита, он неожиданно начал понимать чудовищность и омерзительность всего с ним происшедшего. Ему хотелось раздавить эту гадкую пиявку, которая так долго издевалась над ним и которую с таким трепетом сейчас держал в своих руках хирург, поднося ее к надрезу на шее нового носителя. Но сделать он уже ничего не мог. Через несколько минут Корень лежал на топчане, мертвый и никому не интересный.

После нападения на кордон станции Восток охрану там усилили и никого со стороны Борисовского Тракта не пропускали. Несколько нападений ленточников были успешно отбиты. Но однажды в туннеле возле поста появились дети. Впереди шли совсем маленькие, сзади — дети постарше. Они, приближаясь к заслону, плакали и жалобно просили: «Пустите нас!». Дозорные растерялись. Они стояли с поднятыми автоматами и арбалетами, не решаясь стрелять, а лишь предупреждая детей, чтобы те остановились. Когда малыши подошли к брустверу из мешков с песком, старшие из них подняли на руки младших и стали перебрасывать их через мешки. Крохи окружили растерянных пограничников, отвлекая их внимание. Этим воспользовались взрослые ленточники, скрывавшиеся в туннеле, и бросились на пост, калеча и убивая защитников. Пограничники открыли огонь, расстреливая их в упор, но силы были неравны: почти все население Борисовского Тракта, от мала до велика, вываливалось из туннеля на станцию Восток.

Услышав стрельбу, несколько местных прибежало на помощь, но ничего изменить они уже не могли. За считаные минуты сопротивление было сломлено. Восток сдался. Все «несчастные» были взяты в плен, и по мере размножения червей их «обращали» в благородных.

Спустя два года ленточники предприняли аналогичную попытку захвата Московской. Но, зная от беженцев обстоятельства падения станции Восток, дозорные хладнокровно расстреляли детскую процессию еще на подходе к их укреплениям. Тогда «благородные» изменили тактику. Они распустили слух о перевороте и смене власти на их станциях и прислали делегацию с извинениями и предложениями о сотрудничестве с «новым правительством». Между станциями наладились связи. С Московской на Восток шли обозы. Они возвращались в полном составе. Московские жители не замечали, что вернувшиеся люди уже не совсем такие, какими они уходили. Они рассказывали о невероятном гостеприимстве и дружелюбии недавних врагов и советовали знакомым посетить их. На Московской медленно, но неуклонно росла популяция «благородных».

На этот раз ленточники решили не рисковать и не пытаться захватывать Московскую открыто. Они расширяли торговлю и общение с другими станциями, обращая «в свою веру» все новых и новых членов. Носители уже были на всех станциях восточной части Муоса и кое-где дальше. Все чаще «благородным» на этих станциях удавалось незаметно захватить несчастного, сделать ему пересадку и удерживать его в течение некоторого времени, пока червь приживется и начнет контролировать своего носителя.

Случались и казусы. Иногда маниакальные действия «благородных» замечались и пресекались «несчастными». Иногда операция по пересадке червя проходила неудачно, и новый реципиент умирал, так и не став носителем. Иногда кандидату в носители удавалось оказать сопротивление и позже рассказать о подозрительном поведении своих захватчиков.

Наконец большое количество необъяснимых случаев помешательства среди жителей метро было замечено властями станций. Администрация обратилась в Центр с просьбой прислать следователя для установления причин.

* * *

До Последней Мировой Дмитрий Остромецкий работал следователем в одном из Минских управлений милиции. Удар застал его в поезде метро, когда он ехал по служебным делам.

Остромецкий был талантливым человеком, его редкие аналитические способности были замечены и востребованы, как в мирной довоенной жизни, так и в Муосе. Запутанных преступлений в метро было предостаточно. Дмитрий возглавлял следственный отдел Центра, но ему приходилось расследовать сложные дела практически на всех станциях и во многих неметрошных поселениях. Во время Американской войны было не до правосудия, и Остромецкий пошел добровольцем в диверсионный батальон. Был ранен. После подписания Конвенции оказалось, что ни в Америке, ни у партизан, ни на Востоке следователи не нужны — инквизиция быстро разбиралась с делами граждан, а рабов приговаривал суд Линча. Следственный отдел был упразднен, но Остромецкого оставили в должности, и он продолжал заниматься своим любимым делом. Слава о его уникальных способностях докатилась до станций Востока, где уже назревала паника по поводу серии необъяснимых исчезновений.

Напуганные администрации несчастных восточных станций обратились к властям Центра с просьбой провести квалифицированное расследование. К просьбе прилагалось письмо, дававшее следователю неограниченные полномочия на территориях станций Востока с обещанием оказывать ему любую помощь и по первому слову выполнять все его требования.

Центр отреагировал на удивление быстро, и уже через неделю после запроса Остромецкий приступил к работе. По мере движения на восток он допрашивал пострадавших, очевидцев и других людей, которые, казалось бы, не имели никакого отношения к делу. Следователю, действительно, оказывали всяческую помощь и давали полную свободу действий, но его присутствие тут явно кому-то не нравилось.

Первое покушение на Остромецкого было совершено на станции Академия Наук. Один из специально выделенных для него охранников уже целился своему подопечному в горло из арбалета. Но ветеран американской войны быстро вскинул трофейную М16, неизменно находившуюся при нем, и продырявил охраннику голову до того, как тот успел нажать на спуск. Обескураженное руководство станции, боясь гнева Центра, сбивчиво приносило Остромецкому извинения. Тот же, не обращая на них внимания, думал о чем-то своем и в конце сказал:

— Интересно! Очень интересно!!

Что было интересно следователю Центра, озадаченные руководители так и не узнали. Дмитрий не доложил об инциденте и вообще не принял никаких мер в связи с тем, что вместо охранника к нему приставили убийцу.

Остромецкий пошел на следующие станции. Теперь он вежливо просил охранников идти немного впереди него и при этом постоянно держал руку на прикладе висящего у него на шее автомата. На каждой станции следователь проводил по несколько дней. Он вел допросы и беседы, изучал документы, проводил осмотры местности и еще какие-то исследования, не ставя никого в курс дела. Проблем с охранниками больше не было. Зато на походе к Московской по его маленькому отряду открыл огонь из пулемета один из защитников кордона. Оба охранника были убиты, а сам Остромецкий легко ранен в плечо. Террориста расстреляли тут же, на посту, его товарищи.

Но и второе покушение не остановило следователя. Наоборот, он с еще большим азартом и упертостью стал вникать в сложившуюся на станциях Востока ситуацию. Используя свои скромные познания в судебной медицине, Дмитрий тщательно осмотрел тело убитого, и затем обратился за помощью к врачу Московской, что-то записывая в тетрадь и вслух произнося лишь:

— Так-так-так… Очень интересно… Прекрасно…

Неделя ушла на допросы жителей станции. Особенно интересовали следователя известные обстоятельства захвата Борисовским Трактом станции Восток, нападения Востока на Московскую и последующего перемирия.