Приманка для мужчин - Тэми Хоуг

— А что, это мысль. — У Элизабет вырвался истерический смешок. — Почему бы не выйти на улицу и не по-орать всласть? Мне, например, точно сегодня больше заняться нечем. Ваши помощники вряд ли станут вмешиваться. Подумаешь, мелочь.

Дэн сжал зубы, чтобы не сорваться и не накричать на нее. В сущности, она правильно злится.

— Где мы можем поговорить без свидетелей? — спросил он.

Элизабет задумалась, какое из зол меньше, и пришла к выводу, что ситуация патовая: либо стоять на виду у Бой-Да, который постарается не пропустить ни слова из их бе-

Седы, либо добровольно уединиться с человеком, общение с которым не сулит ей ничего, кроме лишних хлопот. Элстром уже косился на них недобрым глазом, и Элизабет решилась.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — сказала она, подобрала с пола искалеченную фуксию, не обращая внимания на грязь, и пошла вперед, обходя поломанные стулья.

Кабинетом называлась конура без окон, где стоял неистребимый запах затхлой сырости. При покупке помещения Элизабет только глянула на нее и решила обосноваться в помещении редакции вместе с Джолин, а в комнатенке устроила склад. Открыв дверь, она обнаружила, что вящая бесполезность не спасла кабинет от разгрома: вороха бумаг из распотрошенных скоросшивателей толстым слоем устилали пол, тут же валялись открытые папки. Чтобы разобрать это все, потребуется не меньше месяца, обреченно подумала Элизабет, устраивая потерпевшую фуксию на обломках письменного стола и осторожно расправляя поломанные листья и смятые цветки.

— Когда я вышла замуж за Бобби Ли Брилэнда, отца Трейса, то увидела такую в окошке цветочного магазинчика в Бардетге, — негромко начала она. — И попросила его сделать мне подарок. Назавтра фуксия исчезла с окна. Я пришла домой пораньше, вся в мечтах, потому что решила, будто это он купил ее, а значит, он меня любит и, наверное, перестанет гулять с кем попало, и…

Она не договорила. Глупо все-таки вспоминать о старых обидах, когда хватает новых.

— И что? — произнес Дэн, уже зная ответ. Он прочел его в поникших плечах Элизабет, в ее печально поджатых губах.

Она покачала головой.

— Как вы? — тихо спросил он.

— Я? Замечательно. Люблю, знаете, чувствовать себя жертвой. Очень скрашивает жизнь.

Он положил руки на пояс джинсов, сдвинул брови.

— Что касается вчерашней ночи…

Элизабет подняла руку, чтобы остановить его.

— Шериф, не надо думать, что теперь вы за меня в ответе, — сказала она. — Я девочка взрослая.

Дэн посмотрел на стол, где лежала сломанная фуксия, и скрипнул зубами. Да, черт возьми, он считал, что отвечает за Элизабет. Так и должно быть: как шериф, он должен заботиться о ее покое и безопасности. Он только чудом не расквасил нос Бонду Элстрому, посмевшему вторгнуться в ее частное пространство. Хотя очень странно, что это его так задевает. Вот ведь он уже два года спит с Энн Маркхэм, и ему глубоко плевать, кто там еще крутится вокруг нее.

— Вчера ночью, после того как вы ушли, раздался телефонный звонок, — сообщила Элизабет, чтобы больше не обсуждать того, что произошло между нею и Дэном.

Его взгляд сразу стал зорче, и, хотя он стоял все в той же расслабленной позе, она заметила, какой вдруг собрался.

— Какой звонок?

— Кто-то пожелал выразить свое мнение о моем образе жизни, — объяснила Элизабет, стараясь говорить как можно спокойнее. — Мол, сука, шлюха и тому подобное.

— Почему вы сразу же не позвонили мне? — вскипел Дэн. Его душила ярость.

Элизабет воззрилась на него круглыми от удивления глазами. Такой бурной реакции она не ожидала.

— Мне не сообщили ни имени, ни номера. Кого бы вы ловили? Как мне кажется, ваш подозреваемый еще на свободе.

Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, но, что еще хуже, ему хотелось ее обнять. Конечно, она перепугалась: одна в этой лачуге, зная, что убийца гуляет где хочет. При мысли об этом Дэна охватила бессильная злоба. Он постарался взять себя в руки и рассуждать как полицейский:

— Голос был мужской или женский?

Элизабет передернуло при одном воспоминании.

— Мужской… наверно, мужской. Точно сказать не могу. Он как-то странно звучал. Может, это звонил тот, кто разгромил редакцию, — предположила она, незаметно отстраняясь от Дэна, — чтобы убедиться, что я не помешаю. Кто бы это ни сделал, он был абсолютно уверен, что ему Дают зеленую улицу. По-моему, просто невероятно, чтобы

Офис на Мейн-стрит можно было разорить, чтобы никто ничего не видел. Ведь все улицы сейчас патрулируют по ночам ваши помощники. Как могли они проехать мимо?

— Как правило, хулиганы действуют быстро, — возразил Дэн. — Потому-то и трудно поймать их за руку. При всем безобразии, которое здесь натворили, вряд ли это заняло больше десяти минут.

— Если это только хулиганство. Он приподнял бровь:

— Опять ищете скрытый смысл?

— Все еще ищу, — поправила Элизабет. — И не смейте насмехаться надо мной, Дэн Янсен. В передовице экстренного выпуска речь шла о возможных мотивах преступления. Может, кто-то считает, что у нас есть улики.

Дэн закатил глаза:

— А может, кому-то просто не понравилось, что вы убрали из газеты рекламу бридж-клуба с расписанием.

Элизабет посмотрела на него долгим пристальным взглядом.

— Как бы там ни было, шериф, вам есть о чем подумать. Полагаю, ваше подозрение в разгроме редакции городской газеты или в непристойном телефонном звонке не падает ни на одного из тех, кого вы так хорошо знаете. Что кто-то из них убил Джералда Джарвиса, вы тоже отказываетесь признавать. По-моему, вы видите только то, что хотите видеть; то, что видели всю жизнь, пока росли в этом городе, то, что ожидаете увидеть. Но я приехала сюда, не зная никого от сотворения света, и могу сказать вам, что люди здесь такие же жадные, испорченные и бессовестные, как и в любом другом месте. И один из них — убийца.

Дэн так и этак поворачивал в уме слова Элизабет, пока стоял у боковой двери, глядя на людей, собравшихся оплакать безвременную кончину Джералда Джарвиса.

Он был хорошим полицейским. Может, прежняя слава и старые заслуги и помогли ему на выборах, но работу свою он делал на совесть и не был склонен отдыхать на за

Пыленных с юности лаврах, как, например, Рич Кэннон. Может, ему и не хватало честолюбия, но он работал добросовестно и самозабвенно. И, несмотря на мнение Элизабет, хотел раскрыть это убийство независимо от того, кто его совершил.

Его взгляд медленно скользил по толпе, останавливаясь на знакомых с детства лицах. Всех этих людей он хорошо знал и всегда чувствовал, что, если бы не это, он не был бы хорошим шерифом. Он знал, за кем приглядеть, на что обратить внимание; знал, что Тилл Амштутц буянит, когда напивается, потому что с ним вечно одно и то же. Он знал, что молодые Одегарды гоняют по Лоринг-роуд как ненормальные, потому что все Одегарды с тех пор, как появились автомобили, обожают быструю езду, и любовь к скорости у них в крови. Он точно знал, кто едва сводит концы с концами, в каких семьях подрастают трудные дети. Он знал округ Тайлер, знал Стилл-Крик и не хотел думать, что его опыт больше не помогает ему, а застит глаза.