Ученица Шерлока - Лори Р. Кинг

– Стоит трех выкуренных трубок, не так ли, Холмс? – заметила я.

– Нет-нет, пока нет. Никотиновая медитация служит для обдумывания реальных фактов, а не для того, чтобы извлекать их из ничего. Мне не кажется, что у нас есть все факты.

– Пусть, но ведь вы можете поразмышлять и вообще, абстрактно. Если она не хочет убивать нас, то каковы же ее намерения?

– Я не говорил, что она не собирается убивать нас. Скорей всего, она пока не собирается этого делать. И если мы предположим, что события последних дней соответствовали ее намерениям, то остаются три вероятности: первая – она пока не хочет убивать нас; вторая – она хочет, чтобы мы знали, что имеем дело с умным, обеспеченным и безжалостным противником, который полностью контролирует нас; и третья – она хочет, чтобы мы не высовывались либо покинули Англию.

– И это как раз то, чем мы сейчас занимаемся?

– Точно, – бесстрастно подтвердил он.

– Я... – Я просто застыла в ожидании.

– Ее действия требуют от меня этого. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы предположить, что я пойму ее намерения и откажусь сотрудничать с ней. Поэтому я сделаю то, чего хочет она.

В конце концов я решила, что бренди повлияло на интенсивность и качество моих мозговых процессов. Я покачала головой и спросила его:

– А почему бы просто не исчезнуть на несколько дней? Неужели действительно необходимо...

– Бежать? – перебил он. – Ретироваться? Скрыться? Ты совершенно права. Еще сегодня утром я мог бы согласиться, что нескольких дней уединения в квартире Майкрофта или в одном из моих убежищ будет вполне достаточно. – Я содрогнулась при мысли о нескольких днях в той комнате с Холмсом. – Но сегодняшнее происшествие заставило меня изменить свое мнение. Посылка с одеждой – это была всего лишь умная шутка. А вот пуля... Та пуля. Она чуть не задела тебя. Я уверен, что все было просчитано, – произнес он хоть и не глядя на меня, но я все же почувствовала что-то в его голосе.

Чтобы скрыть это «что-то», он резко поднялся и принялся расхаживать взад-вперед по каюте, заложив руки за спину.

– Я начинаю чувствовать себя щепкой, плывущей по волнам неизвестно куда. Очень неприятное чувство. Если бы я была одна, то, скорее всего, доверилась бы волнам, пусть несут куда захотят, а я посмотрю. Но, так или иначе, это не выход из положения.

– И какой же тогда выход? Наступление? Всеобщая атака? На кого? Это все равно что колотить туман битой для игры в крикет. Оборона? Но как защищаться от миража? Она читала сказки Уотсона, мою книгу о пчелах, мои монографии о почвах и следах, которые недоступны для широкого круга читателей, и Бог его знает что еще. Женщина! Она повернула против меня мои же собственные исследования, причинила мне физические и моральные страдания, выбила меня из колеи на целых пять дней, преследовала меня от самого моего дома, пока не вынудила уйти в море. И ты знаешь, – заметил он и достал свою трубку, – она даже проникла в одно из моих убежищ! Да, сегодня, там были следы... Я до сих пор не могу поверить, что это могла сделать женщина. Она предвосхищает мои умозаключения, составляет для меня сценарии моих же собственных действий и при этом оставляет впечатление, что для нее это не более чем увлекательная игра. Даже Мориарти не заходил так далеко, а он действительно был мастером своего дела, причем мастером с большой буквы. – Он замолчал, после чего резко расправил плечи.

– Да, это соперник, не знающий себе равных, – заявил он уже более спокойным голосом и зажег свою трубку. Выпустив изо рта облачко дыма, он продолжил:

– Рассел, я тут подумал над твоими словами, которые ты произнесла сегодня утром. Ты ведь знаешь, что я частенько задумываюсь над мнениями других людей и особенно над твоими. Вынужден признать, что твой протест совершенно оправдан. Ты уже действительно взрослая и, учитывая твою натуру, я был вдвойне неправ, обращаясь с тобой как с Уотсоном. Приношу свои извинения.

Я восприняла это с недоверием, ожидая вероятного подвоха, но он продолжал совершенно бесстрастным голосом, как будто рассказывал мне о погоде:

– Сегодня во время моих бесплодных скитаний среди людских отбросов Лондона я почему-то подумал о твоем будущем. Мне не давала покоя одна мысль, точнее вопрос: «Чем должен заниматься ученик, сдавший выпускной экзамен?» Ведь все экзамены, которые я заставлял тебя сдавать, ты сдала на «отлично». В этом случае выбор у меня небогатый. Учитывая исключительность этого дела, вполне резонно предположить, что самое наилучшее – это убрать тебя из-под огня, как я поступил и с Уотсоном, до тех пор, пока что-нибудь не прояснится. Нет, не перебивай меня. К моему величайшему неудовольствию, я обнаружил, что не могу этого сделать. Я начал думать об этом еще в Уэльсе. Но сейчас, когда все повернулось таким образом, у меня просто нет другого выхода. Поэтому... – Он замолчал, вынул изо рта трубку, посмотрел в нее, сунул обратно в рот и полез в карман. В моей голове мелькнули две мысли: «Слава Богу, наконец-то» и «Боже мой, он собирается избавиться от меня».

Он извлек из кармана портсигар и достал оттуда маленький свернутый клочок тонкой бумаги, бросил его передо мной и занялся вытряхиванием пепла из трубки, в то время как я развернула листок. На нем было всего лишь пять строк, написанных в спешке от руки неровным почерком:

Египет – Александрия – Саид Абу Бахадр

Греция – Фессалоники – Томас Каталеро

Италия – Равенна – Фр. Доменико

Палестина – Яффа – Али и Махмуд Хазр

Марокко – Рабат – Питер Томас.

За каждым именем следовал ряд цифр, напоминавших обозначение радиочастот. Я подняла голову, но Холмс вновь стоял у иллюминатора спиной ко мне.

– Я уже не раз говорил, что считаю недооценку опасности проявлением скорее глупости, чем храбрости, тем более в нашем положении. Иначе, если бы я руководствовался другими принципами, я не дожил бы до своих лет. Это так же верно, как и то, что положение вещей очень серьезное. Я признаю это не без стыда. Но рассчитываю на время и расстояние. Я знаю, хотя пришел к этому медленно и болезненно, что они могут быть сильным оружием. Должен признаться, что все происходящее не по мне. Я предпочитаю прямую атаку, ее интенсивное развитие и быстрое завершение.

– И что же вы предлагаете, Холмс? – спросила я настороженно. Самое долгое его путешествие длилось три года; нечто подобное, несомненно, отразится на моем университетском дипломе.

– Это продлится не очень долго. Но достаточно, чтобы посеять сомнения у нашего противника. Может быть, она в чем-то ошиблась? Или я попросту решил исчезнуть? Где же я? Кроме того, это позволит Майкрофту и бестолковому Скотланд-Ярду распространить информацию и начать расследовать мое исчезновение. К тому моменту, когда мы вернемся (я вздрогнула: мы!), она уже упустит свой шанс. Она будет в ярости, потеряет осторожность, обнаружив, что мы поломали ее планы, ее традиционную тактику угрозы, вызова, ответа и контратаки. К счастью или к несчастью, ты тоже вовлечена в это дело. – Мое внутреннее ликование быстро сменилось нахлынувшими противоречивыми вопросами и чувствами: «Может быть, он хотел исчезнуть, потому что с ним была я? И куда он собирался отправиться? В Тибет?»