Второй раз не воскреснешь - Анна и Сергей Литвиновы

На секунду из-за кадра показалась рука, она протянула репортеру листок. Тот опустил глаза от камеры, быстро просмотрел его.

– Извините, Екатерина, – продолжил он (голос его стал еще более взволнованным), – только что мне сообщили, что пресс-секретарь президента объявил о том, что ровно в двенадцать часов дня он проведет пресс-конференцию для российских и иностранных журналистов…

– Где будет происходить эта пресс-конференция? – быстро спросила ведущая.

– Об этом в сообщении ничего не говорится. Возможно, здесь, во Внуково-2, а, возможно, в Кремле. Об этом мы сообщим вам дополнительно.

– Спасибо, Петр! Пожалуйста, оставайтесь на линии связи и, как только вам станет известно что-то новое, немедленно сообщайте нам!

Репортера в аэропорту отключили. На экране осталась одна ведущая.

– А сейчас, – продолжила она, – на прямую связь с нами вышел другой наш корреспондент, Аркадий Сеидов. Он находится в Сочи, рядом с резиденцией, где проводит свой отпуск премьер-министр России. Напомню, что по Конституции страны именно председателю правительства отойдут президентские полномочия в случае, если глава государства решит сложить их… Аркадий, вы слышите меня? Вы в эфире, Аркадий!

На экране появилось изображение, переданное по спутниковой связи из Сочи. Репортер стоял на фоне разлапистой пальмы. За его спиной виднелся могучий бетонный забор. В Сочи ярко светило солнце. Корреспондент был в одной рубашке с распахнутым воротом.

– Екатерина, я слышу вас хорошо! – бодро проговорил он. – Я нахожусь рядом с санаторием «Россия», у летней резиденции премьер-министра. Вы видите ограду санатория прямо за моей спиной. Она усиленно охраняется. Никто из официальных лиц на территорию резиденции премьера сегодня не проезжал. Несмотря на наши запросы, ни один из журналистов допущен к премьер-министру сегодня не был. Однако… – в голосе репортера послышалась нотка торжества, – здесь, рядом со мной, находится сотрудник пресс-службы главы правительства. Он любезно согласился ответить на наши вопросы.

Камера передвинулась на человека, стоявшего рядом с репортером. Он был в светлом костюме с красным галстуком. Чиновник пытался выглядеть как можно солиднее, но казалось, что он очень растерян.

Таня сделала звук телевизора погромче и пристальней всмотрелась в представителя пресс-службы премьера. Ей почудилось, что она уже где-то его видела.

Репортер бодро спросил растерянного человека:

– Какова реакция премьера на сообщения из Москвы о возможной отставке президента? Сунул ему под нос микрофон.

– Мне поручили, э-э, – принялся мямлить он, – сообщить, что пресс-служба главы правительства распространила заявление. Оно совсем, можно сказать, короткое, поэтому я, э-э, ознакомлю вас с ним целиком.

Человек опустил глаза к бумажке, которую он держал в руке, и принялся по ней бубнить:

– «Глава правительства России, – говорится в заявлении, – понимает всю полноту возложенной на него ответственности и заявляет о том, что отставка президента давно назрела, и он готов взять власть в свои руки». Все!

Чиновник с облегчением поднял глаза на камеру.

И корреспондент, и ведущая, и Таня – и, пожалуй, все десятки миллионов телезрителей, смотревших передачу, – оторопели от такого резкого заявления. Оно настолько контрастировало со всем тем, что когда-либо говорил председатель правительства, всегда подчеркнуто преданный президенту даже в ничтожных мелочах. Вот это здорово: «Отставка президента давно назрела»! Вот это новости: «Он готов взять власть в свои руки»! Такие жесткие заявления по сути означали, что премьер вдруг публично и резко выступает против президента. Пинает больного льва? Или, может быть, мертвого льва?

Первым опомнился от остолбенения репортер в Сочи. Он, умница, быстро спросил у чиновника именно то, что вертелось на языке у многих телезрителей:

– Значит ли это, что премьер сам призывает президента к отставке?

– У меня, э-э, нет комментариев. Я сказал только то, что меня, э-э, уполномочили сказать.

Всем было ясно, что человечек, вышедший с заявлением, – мелкая сошка, седьмая спица в колеснице. Но корреспондент попытался выжать из него еще хоть что-то:

– Чем сейчас занят премьер?

– У меня нет комментариев.

– Когда ему будут переданы полномочия президента?

– Мне это неизвестно…

Таня, внимательно вглядывавшаяся в экран, вдруг вспомнила, где она видела этого субъекта.

Это было в особняке Валентина Николаевича. Кажется, он играл там в покер.

* * *

Часы на столе у Хозяина показывали 11.15. В телевизоре стояли двое на фоне сочинской пальмы. Валентин Николаевич прислушался к бормотанью человечка и усмехнулся. Он честно отрабатывал свой долг. Валентин Николаевич спишет ему проигранные им двести тысяч долларов. Неплохая цена за пять минут позора и последующее увольнение с волчьим билетом с государственной службы.

Валентин Николаевич перевел взгляд на терминал. До окончания торгов оставалось четырнадцать минут.

Курс, бодро летящий вверх, затормозил было в тот момент, когда корреспондент из Внуково-2 сообщил о том, что в полдень начнется пресс-конференция президентского пресс-секретаря. Пугает более всего неопределенность, а тут показалось, что все наконец устаканивается. Похоже, скоро все прояснится, а как будет зваться новый президент, разве это важно? Поэтому биржа стала успокаиваться. Кто-то выставил на торги сто пятьдесят тысяч долларов по цене 28 рублей 50 копеек. Их купили. Тут же возник лот по цене 28.40. Его тоже взяли. Затем появилось предложение по 28.30…

Курс откатывался назад. Доллар падал.

«Еще не вечер, – думал Хозяин, – еще пока рано. Терпи…» Он сжимал руки так, что у него похрустывали суставы.

Когда в телевизоре появились собеседники в Сочи и представитель пресс-службы промямлил короткое, но хамское заявление, сделанное якобы от имени премьера, курс опять взбесился.

Доллар, откатившийся было к 28.3, снова полетел вверх. Он непринужденно перескочил отметку 28.5 и резво поскакал все выше и выше. 28.6… 28.7… 28.8…

Центробанк по-прежнему не вмешивался в торги.

Никаких валютных интервенций.

Курс взлетал все выше, но валюту никто по-прежнему не хотел продавать. Хотели покупать. Только покупать!

Но покупать было нечего…

29!

«Пора? – мелькнуло у Валентина Николаевича. – Нет, рано, рано!.. Рано! Выжду!..»

29.2…

29.4…

Часы показывали 11.23. До закрытия торгов оставалось семь минут.

29.6…

«Ну! – решился было Валентин Николаевич. – А вдруг сейчас Главный Банкир очнется и выбросит на рынок миллионов сто?!. Нет, рано!»