Развесистая клюква Голливуда - Дарья Донцова

— Степашка! В доме оборотень!

От досады я топнула ногой. Комедиантка уже проснулась, покинула гараж и принялась за дело. Что на этот раз? Кого станет изображать звезда самодеятельности? Кинг-Конга? Женщину-кошку? Инопланетную плесень? Кто устраивает этот спектакль? Кто режиссер? Кто привез сюда девчонку? Геннадий Петрович и Юля отпадают, у них на уме только сексуальные ролевые игры. Миша и Ваня не снимают кино, они рыщут по отелю в поисках лисы, которой здесь нет. Мы с Белкой не имеем ни малейшего отношения ни к привидению, ни к гризли. Олесю, Катю и Семена тоже надо исключить из числа подозреваемых. Кто остается? Да уж, не один человек! Маша и Олег Леоновы, Никита Бурундуков, Кузьма Сергеевич и Аня. Ребята, ну зачем кто-то из вас впустил в гостиницу «ужас на крыльях ночи»?

— Я перепугалась, аж волосы вспотели! Он ее хавал, слюни пускал, когтями рвал, — бубнила Олеся.

— Кто кого ел? — очнулась я.

— Оборотень курицу, — всхлипнула Олеся, — утром открываю холодильник, и от страха колотиться стала! Вечером было три птички, а утром две лежат целехонькие, а одна… Он ее схарчил!

Мне стало смешно. Вот так рождаются легенды и мифы нашего околотка. Но признаваться Олесе в собственном обжорстве не хочется, и я спокойно сказала:

— Не нервничай, оборотней не существует, да и навряд ли человек-волк кинется к холодильнику, просто кто-то из гостей захотел ночью поесть тайком и слопал твою курицу.

— Он дурак? — воскликнула повариха. — Есть сырое мясо?

Я попятилась и повторила:

— Сырое?

— Ага, — подтвердила кухарка, — я запланировала приготовить на сегодняшний обед птицу по-индийски. Тушке надо помариноваться часов пятнадцать. Вечером обмазала курочек специальной смесью из трав, устроила в кастрюльках, на нижней полке. Утром смотрю, а один бройлер весь обкусанный, ножки нет, грудка разворочена. Точно оборотень! Не станет нормальный человек сырое трескать. Ну, если только он идиот!

Меня затошнило, и я ляпнула:

— Птичка выглядела запеченной, имела золотистую корочку и пахла съедобно!

— Правильно, — согласилась Олеся, — шафран и карри дают приятный цвет, а перец, чесночный порошок и кинза издают замечательный аромат. Ты чего надулась? Вид у тебя странный. Испугалась оборотня?

Я, вспомнив, что курица плохо жевалась и была похожей на кусок резины, вздрогнула.

— Ничего. Олеся, никому не рассказывай про цыпу. Не следует пугать народ, у нас и так выдался кошмарный август.

— Изабеллу Константиновну предупредить надо, — возразила повариха.

— Сама ей сообщу, ты не лезь, — приказала я, — достань еще одну куру из морозильника и отправляйся к плите.

— Птице не промариноваться за десять минут, — заартачилась Олеся.

— Значит, просто пожарь ее, — посоветовала я.

Повариха вытянула губы трубочкой.

— Ага! Одна часть обеда запеченная, а другая со сковороды.

— Главное — находчивость повара, — просветила я Олесю, — многие кулинарные шедевры родились в минуту, когда его постигла неудача. Но только умный человек вывернет ситуацию в свою пользу. Салат «Оливье» появился на свет, когда французский король потребовал в неурочный час ужин. Пришлось шеф-повару спешно крошить все, что нашлось под рукой, и готовить соус из первых попавшихся под руку ингредиентов. И, думаю, первый шашлык зажарен из куска мяса, ненароком упавшего на угли костра. Главное — не тушеваться, не блеять гостям: «Простите, но обед не получился, съешьте абы какую курятину».

Вспомни известный мультик, где поется: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет», и действуй соответственно моему совету. Две запеченные цыпы разделай на куски и положи на блюдо в виде орнамента, в середину помести жареного бройлера и внеси в столовую со словами: «Курица по рецепту Марии-Антуанетты. Королева любила после удачной охоты полакомиться таким блюдом».

— На кур охотятся? — изумилась Олеся.

— Их давно одомашнили, — выкрутилась я, — но во времена Марии-Антуанетты птицы летали по лесу. Да, Марий-Антуанетт было в истории две: одна во Франции, другая в Англии. Если попадется умник, который возразит: «Парижанка не ела кур, я точно знаю», ты легко убьешь его аргументом: «А я говорила об англичанке». Запомнила?

Олеся оглушительно чихнула.

— Лучше я все три штуки пожарю, и делу конец. У меня память плохая, запутаюсь в именах. Устаю очень, одна на кухне прыгаю, попробуй-ка наготовь на армию народа. И потом еще посуду помой!

Олеся обожает жаловаться на свою тяжелую работу. Песни с припевом: «Встаю в четыре утра, ложусь в два ночи, пропадаю у плиты, согнулась под тяжестью шумовки», — повариха исполняет по пять раз на дню. Поверьте, она лукавит. Олеся просыпается в семь, а после ужина ее не дозваться. Сколько раз Белка нанимала в Караваевке деревенских баб для черной кухонной работы! Приводила их в «Кошмар» и объявляла: «Олеся! Это тебе помощница. Пусть чистит картошку, морковку и вообще будет на подхвате».

Полагаете, наша жалобщица радовалась и переваливала на плечи новоявленных поварих кучу дел? Вот и нет. Через день после появления очередной помощницы Олеся шептала Белке на ухо: «Грязнуля, овощи немытые ножом скрести принялась. Шесть раз хозяйский кофе пила, на бутерброд наше масло слоем в кулак намазала».

Одновременно повариха шпыняла помощницу и давала ей указания типа: «Морковь надо нарезать, только пусть останется целой». Самая терпеливая продержалась неделю, другие убегали через два-три дня.

«Не хочет народ трудиться! — закатывала глаза Олеся. — И учиться профессии не желает. Бедная я, несчастная, верчусь хомяком в банке, забыла об отдыхе».

Ну и дальше по тексту. Я хорошо понимаю: Олесе хочется одной царить на пространстве между плитой и мойкой, ее нытье о патологической усталости сродни ритуальному пению. Но поощрять Олесю не стоит, поэтому я остановила поток жалоб замечанием:

— За тарелки и чашки отвечает Катерина.

Олеся всплеснула руками:

— Ты всерьез это сказала? Да Катька посудомойку нормально не загрузит! Сервиз испортила.

— В смысле, разбила? — встрепенулась я. — Какой?

— Белый, чайный, — вздохнула Олеся.

— Новый? — расстроилась я. — Тот, что Белка купила в начале июня?

— Его, — кивнула повариха. — У Катьки не руки, а медвежьи лапы! Кучу всего в доме переколотила! Но белый сервизик не кокнула. Он испачкан.

— Вымой! — велела я.

— Пробовала, не получается, — пригорюнилась повариха, — гелем полоскала, таблетки «три в одной» в машину пихала, пищевой содой терла — ни фига! Катька предложила чашки в туалетном утенке подержать, но я засомневалась.

— Хорошо, что у нас соляной и серной кислоты в запасе нет, — резюмировала я. — Чем измазана посуда?