Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

— Костя, скажи мне глядя в глаза, кто-то из твоей банной компании может быть причастен к гибели Ельника? — спросил Исайчев, после крепкого рукопожатия.

Константин от неожиданности вопроса хмыкнул в кулак:

— Ух ты, нух ты! Узнаю «вожняка», сразу быка за рога… Мишаня, тебе известно, что я большой любитель Михаила Булгакова, у него в «Мастере» есть фраза: «что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих…». Мои, как ты выразился банные дружбаны, нормальные мужики, и не убийцы. Ручаюсь, не убийцы… С «позвоночниками» я обычно дружбу не вожу.

— С кем?! — переспросил Исайчев.

— С «позвоночниками». С теми, кто кресло занимает по звонку. Эти бегут к хозяину на полусогнутых и готовы выполнить любую его волю: хоть убить, хоть приласкать, лишь бы за ушком почесали. Мы Ельника, действительно, приглашали, как уважаемого в городе человека. Он смешной был: анекдоты травил занятно, без пошлости. Хотя… — Константин на минуту задумался, — года три назад прошёл слушок, будто его выкинули голого на снег, не из нашей компании, из другой. Почему? Не знаю. Не выяснял. Честно сказать подобными историями мало интересуюсь. И компания та была тухловатой, в ней обретались несколько человек для меня нерукопожатных…

— Например?!

— Крупный чинуша из Госкомимущества, другой из Газпрома… ну и прочие. Советую опросить некого Галиулина Арслона Фатхуллаховича. Он сейчас не у дел, ждёт нового назначения. Должность гадёнышу подбирают. На прошлой работе обосрался… Вот он гнида особого качества… Для такого Ельник шут… Расспроси его, но не мямли. Он быстро коня оседлает и тогда капец! Почувствует слабину и всё, что после этого скажет, можно в утиль списывать, всё будет враньё…

— Костя, путаешь меня с кем-то! Когда я мямлил? Но, думаю со мной на контакт персонаж не пойдёт. С моим нынешним удостоверением он мне ничем не обязан. Помогай.

Феофанов сморщился, будто зуб заныл, спросил:

— Хочешь моё мнение?

— Конечно.

— Если участие в убийстве принимал кто-то из банной компании — это заказ. Но! Думаю, в твоём случае вряд ли заказ. У тебя на убийство человек решился спонтанно. Те, кто устраивает себе подобные помывочные дни не пойдёт убивать сам. Он наймёт профессионала, а профессионал…

— Да знаю я! — в сердцах рубанул рукой Исайчев, — профессионал не заберёт и не выбросит гайку, а обставит всё, как несчастный случай. Понимаю, Костя, но это в том случае, если заказчик не алчный и не пожалеет денег на специалиста. А вдруг этот пожалел и решил нанять кого-то из театра подешевле? Человек деньгу словил, гайку открутил и ни о чём не думая, побежал прочь. Потом смекнул, но вернуться, трясущиеся от страха ноги не дали. Хочу проверить эту версию ещё и потому, что меня сильно смущает обыск в квартире вдовы Ельника — Любови Уваровой. Там явно искали аудио или видеозаписи на носителях, может быть, компрометирующие фотографии. В этом случае многие версии сами по себе уходят, например, профессиональная зависть. Ельник при всём своём внутреннем дерьме был замечательный актёр. Штучный. Тот, кто мог это сделать из зависти, отвинтил бы гаечку много раньше. Получается именно сам по себе отъезд Ельника из Сартова был кому-то страшен. Там в Москве он получал свободу в словах и поступках.

Феофанов нажал кнопку вызова секретаря и когда тот появился, приказал:

— Паша, найди Галиулина Арслона Фатхуллаховича, скажи следующее: «Вас просит немедленно перезвонить старший советник юстиции, полковник юстиции, заместитель прокурора области Константин Константинович Феофанов. Просит сделать это немедленно!»

Паша, переминаясь в проёме двери с ноги на ногу, с улыбкой уточнил:

— Прямо так со всеми регалиями и говорить?

Феофанов нахмурил брови:

— Прямо так! Этому со всеми регалиями. Пугать так сразу. Засекаю время. Даю на ожидание от него звонка пять минут… — заместитель прокурора взглянул на Исайчева, — а о мести думал, Михал Юрич? Месть, как мотив я бы оставил…

— Само собой…

Стрелка настенных часов миновала пять минут и дрогнула на шестой, когда на сотовом телефоне Феофанова засветился экран и раздался звонок. Прежде чем принять вызов, Константин Константинович нажал кнопку громкой связи:

— Приветствую, Арслон Фатхуллахович, есть дело…

— Ой, дарагой, давай без отчеств. Я для тебя просто Аслон…

— Приветствую, Арслон Фатхуллахович, — добавляя в голос железа, повторил Феофанов.

— Да, да, да! Очень внимательно слушаю Константин Константинович, — в трубке возникли всполохи истерики. Феофанов выдержал многозначительную паузу. — К вам подойдёт мой человек. Постарайтесь ответить на его вопросы более полно. Без утаек. Арслон Фатхуллахович, без утаек и ваших восточных штучек и иносказаний. Пока всё, — и не произнося прощальных слов, Константин Константинович нажал кнопку отбой.

— Круто! — рассмеялся Исайчев, — со всеми так или только с избранными?

— Да, брось ты! — махнул рукой Феофанов, — С такими, как он, только так! Этот людей через мясорубку прокручивает, не обращая внимания на старого и малого. Социальный работничек… благодетель хренов… С любого маленький «кюсочек» обязательно урвёт для себя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: КРЕСТ

Ольга сидела у постели Любови Уваровой уже больше пятнадцати минут, с улыбкой наблюдая, как та изображает бессознательное состояние. Лечащий врач актрисы, после знакомства с удостоверением посетительницы, сообщил, что уже пятый день, как пациентка выведена из медикаментозной комы. Любовь Петровна, слава богу, идёт на поправку. Травма её невелика и не так страшна, но во избежание неприятностей консилиум решил дать пациентке непродолжительный для головы отпуск. В данный момент она может здраво мыслить и членораздельно говорить.

— Любовь Петровна, вы слышите меня? — чуть тронув Уварову за кисть руки, спросила Ольга.

Веки актрисы дрогнули, но не приподнялись. Ольга поняла, Уварова контакта не желает, что совершенно не совпадало с желанием самой Ольги. Ну что же, она подождёт. Терпение и настойчивость — это как раз те параметры, по которым оценивается мастерство детектива. Ольга откинулась на спинку стула, вытянула ноги и принялась изучать лицо жены Ельника, усмехнувшись, подумала: «Ох, Любовь Петровна, вы должны знать — кома состояние расслабленности, а что изображаете вы? У вас на лице каждый мускул напряжён. Получается, вы не очень хорошая актриса. Хотите заставить меня уйти? Не получиться. Моего терпения хватит на двоих».

Она встала и, поочерёдно приподнимая ноги, сгибая и разгибая уставшие от сидения колени, пошла к окну больничной палаты. Увидела, как от пищевого блока женщина в белом халате и телогрейке с трудом толкает телегу со страшенных размеров кастрюлей и двумя флягами: «Каша, компот, щи, — решила Ольга, — время обеда…»

— Я не уйду пока не поговорю с вами, — произнесла она вслух и резко повернулась, наткнувшись на колючий, презрительный взгляд.

— Вы хотите добить меня? — спросила Уварова чётким профессионально поставленным голосом.

Ольга покачала головой:

— Ни в коем случае. Выздоравливайте, пожалуйста! Только ответьте: вы в курсе