Весь этот Джакч. Соль Саракша - Андрей Лазарчук

Говорить с ним сейчас было бессмысленно. Паук откинулся на спинку лавки и пребывал где-то у себя, на Голубой Змее. От дяди Ори тоже ничего толкового не ожидается…

Я толкнул Князя локтем:

— Давай отойдём. Поговорить надо.

Князь покорно поднялся. Я тоже поднялся и потащил его за рукав.

В холле санатория усадил я Динуата Лобату на диван, чтобы отрезвить парой оплеух.

Но это не понадобилось: Князь оказался совершенно трезвым. Только глаза у него были пустые…

— Полный джакч, — сказал он. — Полный и окончательный джакч.

— Ну и жрал бы со своим доктором самогонку, — сказал я.

Он помотал головой:

— Нет уж. Я и так в госпитале напорол дури… С капралом этим…

— Капрал наверняка замёрз на перевале, — сказал я. — Больше мы про него не услышим.

— Ну да, — сказал Князь. — Фиг тебе он теперь замёрзнет. Как и мы с тобой, впрочем. Кровь Охотника Поля течёт в наших жилах… Древний демон верно сказал, что великое дело — кровь… Джакч, забыл как там дальше…

— А ты с какой радости? — не понял я.

— Контрольная группа, — с гордостью сказал Князь. — Рыба, имей в виду — тоже. Так что применительно к ней принцип «убить нельзя» обогащается ещё одним смыслом.

— А дядя Ори, — спросил я, — он что — тоже в нашей кровавой команде?

— С дядей Ори другая история, — сказал Князь. — Дозер привёз его к нам. Ну, Рыба свела его в свою канцелярию и стала оформлять — у неё же всё по правилам! А он осмотрелся, потянул носом — и хвать с полки коробку, в которой комбинезон Поля лежал! Сумасшедший — что возьмёшь? И сразу раздеваться! Рыба, конечно, отвернулась — даром что сама говорила, что для врачей стыда не существует. А когда опомнилась, он был уже в идеальном камуфляже… Ты этот комбинезон-то рассматривал как следует?

— Нет, — опешил я. — А причём тут комбинезон?

— А притом, — сказал он. — Рыба мне показывала. Он с изнаночной стороны весь в каких-то сосудах и ворсинках. Изнутри он влажный и даже вроде бы пульсирует. Тут мы и поняли, что одежда эта сама по себе аптечка и даже больничка. И что Поль ещё быстрее встал на ноги, если бы Рыба его не раздела…

— И если бы мы его не нашли, — сказал я. — Отлежался бы мужик в лесу, пришёл в себя, сел в свою… эту…

И прикусил язык.

Но Князь ничего не заметил. Его занимала собственная идея.

— Мы всё исправим, — сказал он. — Поль теперь совсем как ребёнок. И словарный запас такой же. Но мы будем последовательно прокручивать перед ним все ментограммы — и он всё вспомнит…

— Ну да, — сказал я. — Так и позволит нам этот мясник прокручивать… Он лучше нас самих прокрутит… На нежный фарш…

Князь помрачнел.

— Я бы его сразу пристрелил, когда всё узнал, — сказал он. — Но Паук же мигом отвернёт голову… Паук его в обиду не даст. А стрелять в Паука я не стану, да и ты тоже…

— Зря Рыба с этими грибами затеялась, — сказал я. — Жили бы себе спокойно, развлекались, книжки читали…

— И никогда не увидели иной Саракш, — сказал Князь. — И жили себе как свиньи — рылом в корыто… Без цели, без смысла…

— Можно подумать, мы сейчас живём со смыслом, — сказал я.

— Да, — сказал Князь. — Я, например, живу с очень большим смыслом. У меня есть цель. И ради этой цели я пойду на всё… И ты пойдёшь за мной, я уверен. Потому что мы оба теперь над толпой этих джакнутых идиотов. Тем более, кое-какие возможности у нас уже есть…

— А будет ещё больше, — сказал я. — Пошли-ка к лодкам. Хочу показать одну штуку на том берегу. Если у тебя смелости хватит…

Когда-то Динуат Лобату именно этими словами убедил меня пойти в проклятый санаторий с проклятым доктором…

— Ага, — сказал Князь. — И молчал, придурок. Пошли.

…Мы ещё не добрались до озера, когда я услышал знакомый до омерзения звук.

— Вертолёт, — сказал Дину. — Добра не жди…

— Это, наверное, гвардейцы своего Паликарлика ищут, — сказал я. — Думают, он тут скрывается…

— Ну конечно, — сказал Князь. — Корнет Воскру уверен, что им здесь будут рады… А других пилотов у них нет!

— Тогда надо мужиков предупредить, — сказал я. — На господина Моорса мне наплевать, но дядька с Пауком…

— Не успеем, — сказал Князь. — В случае чего мы их прикроем отсюда. Из скорчера. Обзор-то хороший…

— Нам бы самим прикрыться, — сказал я. — Пока сверху не заметили. Хотя, может, они не сюда летят… Но давай-ка под берег спустимся!

Ну конечно! Очень даже сюда направлялся «Кренч-турбо». Сел на площадку перед левым крылом санатория…

— Далековато, — сказал я. — Не разглядишь — кто там, сколько их…

— Разгляжу, — сказал Князь, пошарил под досками настила и с хрустом выломал из ледяной корки наш замечательный мушкет. — У меня же оптика — лучше не бывает…

— У меня-то нет, — сказал я. — Не стану же я через твою голову разглядывать…

— Буду вести для тебя репортаж, — сказал Князь. — В лучших традициях Сима Телли: «Панди Сароку обходит одного ремера, другого…»

— Тебе шутки, — сказал я, — а у меня там родной человек…

Мы вылезли из-под досок и залегли в конце береговой части причала — совсем как настоящие солдаты. Князь прицелился…

— Массаракш, — сказал он. — Нет там никакого корнета. Со стороны пилота вылез верзила в камуфляже… Это не гвардейский камуфляж! Вот ещё такой же парнишка… Ага! И Паликарлик с ними!

— Пандейские контрабандисты, — сказал я. — Хотят устроить в санатории свою базу…

— Джакч тебе, — сказал Князь. — Пандейцы маскироны выменивают у погранцов, но у погранцов другая расцветка… Это совсем чужая форма! Да и слишком крупные они для пандейцев-то… И не чернявые! Массаракш, да ведь это архи! Как на плакате в классе боевой подготовки!

Ну, тут всё у меня опустилось. Архи, жители Архипелага. Диверсанты Островной Империи. Лучшие бойцы Саракша — даже по мнению Горной Стражи. Вооруженные до зубов. Владеющие тайными приёмами. А против них три пьяных в хлам мужика и пара наглых сопляков. Да они нас в два счёта…

— Стреляй, Князь! — прошептал я. — Только чтобы наших не задело!

Скорчер поражает бесшумно — сам убедился.

— Массаракш-и-массаракш, — прошипел Князь. — Он не хочет стрелять в человека…

Да, зря мы сравнили скорчер с «ведьминым мушкетом» из легенды. Над ним не ведьма колдовала, а какая-то добрая фея, ключик ей в глотку…

— Конечно, — сказал Князь. — Если он строго на охоту заточен, то всё правильно: чтобы напарника не подстрелить…

— Но валун-то я развалил, — сказал я. — Какая уж тут охота — чистое разрушение!