Кто хочет стать президентом? - Михаил Попов

– Почему?

– Вы так удивлены, будто и в самом деле не понимаете.

– Я и в самом деле ничего не понимаю.

– Девушки мне доверились. Мы стали партнерами. Я не могу их подставить. – После небольшой паузы Варвара Борисовна добавила: – Вы мне кажетесь человеком опасным.

Майор помрачнел.

– Но я, кажется, уже объяснял, что ко всему прочему я нахожусь на службе. Как вы думаете, почему милиция, подвергнутая мною столь оскорбительным действиям, уже сегодня утром позволила мне разгуливать на свободе?

– Это не мое дело, молодой человек.

– Может быть, потому, что они просто разобрались и поняли, что не имеют права меня задерживать?

– Повторяю, это не мое дело.

– Может быть, предъявить вам документы? – Елагин блефовал: у него не было документа, способного должным образом воздействовать на литературную тетку.

Варвара Борисовна ничего не успела ответить, потому что дверь распахнулась и на пороге появилась Джоан – испуганная и растерянная.

– Что случилось? – В два голоса спросили Варвара Борисовна и майор.

– Лайма.

– Что случилось с Лаймой?

Майор то же самое спросил по-английски, сразу же перехватывая инициативу.

– Она исчезла.

– Почему ты решила, что она исчезла? Может, просто пошла погулять? В магазин?

– Она оставила записку, что исчезает.

– Где записка?

Джоан полезла было в карман, но резко передумала.

– Я не могу показать ее.

Дерябкина то привставала за своим столом, то плюхалась обратно на стул, ничего не понимая в ведущемся на английском языке разговоре. Ей казалось, что Елагин прямо у нее на глазах сманивает беззащитную девушку на какую-то опасную дорожку.

– Наверное, надо просто подождать. Джоан расстроенно покачала головой:

– Ждать бесполезно.

– Как тебя зовут?

– Я уеду. Сегодня же.

– Как тебя зовут? И куда ты уедешь?

– Джоан.

– Джоан, тебе не нужно уезжать.

– Это единственное, что мне сейчас подходит и хочется.

– Я тебе помогу.

– В чем?

– Я тебе во всем помогу. Можешь на меня положиться.

– Я не могу на тебя положиться, потому что Лайма уехала из-за тебя.

Майор на секунду сбился с наступательного ритма.

– Что она говорит? – улучила момент Варвара Борисовна.

– Она говорит, что хочет уехать.

– Вероятно, ей и следует уехать. Эти, в куртках, еще явятся. Думаете, они вас испугались, хоть вы и на службе?

– Она говорит, что ее подруга уехала из-за меня. Как, по-вашему, разве я не должен во всем этом разобраться?

– Просто вы перепугали ее до полусмерти.

– Что она говорит? – спросила Джоан.

– Мисс Дерябкина говорит, что Лайма уехала, потому что испугалась меня.

– Нет, не поэтому.

– Она не испугалась?

– Нет.

– Так почему же все-таки уехала?

– Я не могу этого сказать, – ответила Джоан. Она явно смутилась и в таком виде еще больше нравилась майору, готовому сделать для нее что-нибудь такое, чтобы она поняла, на сколь многое он ради нее готов.

– Знаете что, – сказала хозяйка территории двум странно переглядывающимся и странно улыбающимся друг другу молодым людям, – мне, конечно, не жалко, но на вашем месте я бы поскорее убралась отсюда. Здесь теперь слишком общественное место, возможны самые неожиданные и неприятные встречи.

С этим мнением трудно было не согласиться.

– У вас есть куда повести девушку, товарищ, находящийся на государственной службе?

Майор задумался. «Китеж? Нет, не то. На квартиру к кому-нибудь из ребят? Немногим лучше».

– Раз вы задумались, значит, у вас нет приличного жилья. Поэтому поезжайте туда, откуда пришла она. Другого варианта нет.

Майор с симпатией посмотрел на старушку: да ведь она, похоже, вовсе не такая уж грымза, как ему сначала показалось.

г. Калинов, особняк Танкера

Капитан Захаров почти сразу же после исчезновения московского майора из его кабинета пожалел о содеянном. Минутный порыв. Месть!

А она, как известно, скверный советчик.

И потом – кому, кому он решил отомстить?!

Ведь если майор воспользуется записью, сделанной в секретном номере «Парадиза», Винглинскому конечно же будет неприятно. Возможно, он даже потеряет какие-то деньги и часть авторитета. Но полностью потопить его эта кассета не в состоянии. А выбравшись на берег, олигарх обязательно захочет узнать, кто это ему подложил такую подлую свинью. Человек он умный и рано или поздно – а скорее всего рано – он сообразит, что виноват не кто иной, как обойденный капитан Захаров.

Надо что-то делать!

Снова арестовать майора и вернуть кассету, пусть и силой.

Но вот беда: сил-то теперь у капитана и не было. Приказом подполковника он отстранен от всех и всяческих дел, так что ему даже паршивого милицейского наряда не выделят. Рассчитывать можно было только на свои личные ресурсы. А Захаров прекрасно помнил сцену у библиотеки и подозревал, что в разговоре один на один у него мало шансов убедить майора отказаться от кассеты.

Есть еще вариант – сообщить господину олигарху о происшедшем, то есть об исчезновении кассеты, но только таким образом, будто это не его капитанское предательство, а наглая вылазка агента ФСО. Надо додумать некоторые детали, и версию можно представить довольно убедительным образом. Винглинский, конечно, не улучшит после этого свое мнение о нем, Захарове, но терять-то теперь все равно нечего: наказание уже состоялось.

Захаров почти успокоился и засел было за обдумывание правдоподобной истории о коварном столичном майоре, напавшем на простодушного провинциального капитана и выманившем, а может, выломавшем у него злополучную кассету. Но вдруг его внутренности обдало холодом.

Кассета!

Господи, как он об этом не подумал!

Не столь важно, кто и как ее отобрал. Важно, кто и почему позволил себе наглость ее записать!

Преступление против работодателя и благодетеля со стороны капитана-охранника началось не в тот момент, когда он в порыве уязвленного самолюбия отдал компрометирующий документ некому третьему лицу, а в тот, когда решил им запастись!

Винглинский действительно умный человек, но, чтобы понять механизм такого заурядного предательства, не надо быть семи пядей во лбу.