8, 9 — аут - Владимир Буров

— Что?! Вадик футболист!

— Ну, это минимум для моего мужа. Он должен быть среди нас более-менее на равных. Я бы хотела и больше. Но достойных постов сейчас больше нет.

— Она права, — сказал Парторг. — Хотя это место я думал отдать своему сыну. Но ладно. Он будет у нас первым Директором торгового центра.

— Откуда что только появляется, — сказал Аркадий Ильич. — Ну, хорошо, добавил он, — берите. Но… только с согласия Романа. Я ему обязан. Заплатите и окей.

— Да уже договорились.

— Да? Ему так нужны деньги? Зачем? — спросил Аркадий Ильич. И тут же сам добавил: — Кажется, я знаю, зачем. На ставку? Кошмар. Куда мир катится. Вот если проиграет!

Кубинка испугалась, что уже не успеет за три минуты уложить Глорию. Она два раза провела запрещенный прием: била сзади в поясницу и по почкам. Глория этим делам тоже была обучена. Мама Сильвестра хорошо ее обучила. Если противник нарушает, надо ответить еще большим нарушением. И она локтем уложила кубинку на ринг. Что тут началось! Пока кубинка поднималась — время вышло. Кубинка пошла к Глории после гонга. Она хотела ударом сзади выбросить наглую американку за канаты. А что еще хуже: бросить на стул, уже выставленный менеджером, чтобы развязать перчатки Глории. Но американка хорошо знала эти запрещенные приемы. Она знала, что некоторые хотят отомстить даже после гонга. Глория нагнулась, и ударила в солнечное сплетение. Кубинка согнулась, потом встала на колени и уползла в свой угол. Народ бросал в воздух шляпы. Хотя многие проиграли.

Отец и сын, Роман и Олег разозлились. Операция по созданию семейного капитала провалилась.

— Вот люди, — сказал Роман, — стоит им выйти на ринг, как забывают все договоренности.

— Наверное, она думала, что Кубинская Длинная ее уложит. Не рассчитывала сама ложиться.

— А та, что думала? Что Глория сама упадет? Вот к чему приводит самонадеянность.

— Скорее всего, она даже не знала, что перед ней бывшая американская боксерша. И не просто боксерша, а профессионалка. Ведь вся информация о претендентках держится в секрете. Они и так приезжают сюда от сохи, можно сказать, а еще расскажи этой кубинке все их слабости и преимущества. Точно говорю, кубинка даже не знала, что Глория американка.

— Ну, и правильно.

— Я тоже не против. Но что мы теперь будем делать? Ставить на авось?

— Что значит, ставить на авось? Все, больше боев не будет. Если претендентка выиграла, муж не выступает. Он ведь выходит только в случае проигрыша своей жены. Отомстить, так сказать.

Но победительницу пока так и не объявляли. За судейским столом шли какие разбирательства. Наконец, главный судья сам залез на ринг. Он объявил, что Глория дисквалифицирована за применение запрещенных приемов. Получалось, что она начала применять их первая, и провела больше, чем кубинка.

— Нам повезло, — сказал Олег.

— Да, — поддержал его Роман, — удивительно. Это, как предсказание, что сегодня мы будем богаты.

И они поставили на Семена все свои деньги. Ставки был один к пяти. Но ребята распустили слух, что Семен вывихнул ногу.

— Да, — продолжала распускать этот слух среди богатых Татьяна Федоровна, — хотел прыгнуть с палубы в воду, и сорвался с перил. Теперь еле ходит.

Кто верил, кто нет, но ставки повысились до десяти.

— Хорошо, что вы нам подсказали ставить на Джека Потрошителя — как уже успели прозвать огромного мужа Глории, — сказал Парторг.

Но это было еще не все. Семен пришел на медосмотр перед боем, и оказалось, что выступать он совсем не может. Парень буквально таскал за собой ногу. Отменить бой? Нельзя! Ставки сделаны, люди настроены положительно. Ломать такой кайф просто запрещено законом. Каким? Законом номенклатурного отдыха.

Судьи начали длительное совещание. А когда они его закончили, был выдан результат:

— В связи с чрезвычайными обстоятельствами произвести замену.

Но кто согласится? Дураков нет. Оказалось, что есть. За деньги можно было заставить выступать почти любого. Даже женщину. Ведь боксер все равно выступал в маске или гриме и в женском платье.

Мэр кричал до тех пор, пока не охрип:

— Сапожники! — Другого оскорбительно слова он, видимо, не знал. Да, знал, конечно, иначе, как бы он обращался к подчиненным на экстренных совещаниях.

Проигрыш в десять тысяч расстроил его.

— Зачем мы поставили на Глорию? — спросил он Пестелину.

— Потому что она победила, — ответила жена.

— Ты права. Но здесь, я смотрю, победы присуждают, кому попало. Только не победителю. Кстати: у нас есть еще деньги?

— Поставим двадцать тысяч на Джека Потрошителя, — сказала Пестелина.

— Я еще ничего не решил, — сказал Павел. И добавил: — Надо ставить на его противника.

— Почему?

— По методу: от противного. Если сейчас мы ставили на Глорию, и она должна была победить.

— Но не победила.

— Да. Теперь надо сделать все наоборот.

— Прекрасно. Так и сделаем.

— Да. Но сначала посмотрим, кто будет выступать вместо Семена.

Василь Василич тоже был расстроен.

— Пятьсот рублей! — хватался он за голову. — Зачем я их проиграл. Лучше купил бы жене… Что я мог ей купить за пятьсот рублей? Да что угодно. Одного золота хватило бы на все пальцы. Мама! Можно было скупить весь Ювелирторг! — преувеличил Начальник.

Радовался один Алексей. Он ставил пять тысяч на Кубинскую Длинную. При тотализаторе один к двум, он все равно получил две с половиной тысячи.

— Разрешите?

— Конечно.

— Присаживайтесь.

И… и Главный Судья Соревнований предложил Софии выступить вместо Семена.

— Вы с ума сошли, Судья, — сказал Комдив Леонид Леонидович.

— Вы в своем уме? — спросил Юрий Леонидович, его сын. — Выставлять цыпленка против ястреба! Мы не позволим.

— Вас никто не заставляет, — сказал Судья. — Это просто интересное предложение. За выступление вы получите не пятьсот рублей, как получал Семен, а пять тысяч.

— Нет. Нет и нет.

— Я согласна, — неожиданно сказала София. — Не зря же, в конце концов, я стала боксером.

— Нет, — сказал папа.

— Нет, — сказал брат. — Он тебя убьет. Это же настоящий Голиаф.

— Он Голиаф, а я Давид, — ответила София.

— Хорошо, — сказал Главный Судья, — десять.

— Пятьдесят! — рявкнул Комдив.

— И деньги сразу, — поддержал папу подполковник Академии Генерального Штаба.

— В случае победы… — начал Комдив, но Главный Судья его перебил: