Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус

Раз. Другой. Третий. И удара с третьего вышибаю эту дверь, когда на звонки так никто и не отвечает.

Плечо невыносимо болит, но это не имеет значения - квартира пуста. Ни Вики, ни Михаила.

И только оба их телефона по очереди отвечают на мои звонки, трезвоня на пустом кухонном столе.

48. Виктория

Выломанный замок неожиданно удивляет. Хотя, чему я удивляюсь? Если Алекс вернулся раньше и не застал меня дома... Это же был Алекс?

Михаил заходит первым, каким-то чудом протискиваясь в небольшую щель. Я же толкаю дверь, освобождая себе проход, и она распахивается со страшным скрипом.

- Вика! - подскакивает мне навстречу муж, и моё имя больше похоже на вскрик. На взволнованный вскрик. Господи, он же с ума тут сходил! Господи, как я ему скажу, что мы должны расстаться?

- Зачем же ты...? - рассеянно показываю на раскуроченный замок. - Ведь у Аллы Конс...

Алекс не даёт мне договорить. Стискивает в объятиях.

- Вика! Слава богу! Родная моя!

Обнимаю его поперёк туловища. Нет, нет, только не расплакаться. Я должна быть сильной. Я должна держаться. В чужой прокуренной машине я ещё как-то себя уговаривала, но сейчас, прижимаясь к его груди, у меня совсем не получается найти слова.

- Всё хорошо, Алекс! Всё хорошо, - выдавливаю я из себя. И пока он ощупывает моё лицо, заглядывает в глаза, ужасаюсь тому, как он выглядит. Он словно постарел на двадцать лет за эти несколько часов. Ввалившиеся глаза, тёмные круги, трясущиеся губы. Наверно, он меня уже похоронил, столько пережитого горя на его лице, что я не знаю, смогу ли сейчас сказать то, что собиралась. Я просто снова обнимаю его, зарываясь носом в его рубашку.

- Господи, где ты была? - гладит он меня по голове. - Миша, какого хрена...

- Алекс, он не виноват, - перебиваю его, поднимая голову. - Я сама согласилась поехать. Правда, я думала, что ты там тоже будешь. Ведь ты сказал, что тебе надо к Ефремычу.

- Ты ездила к Демьянову? - я просто физически ощущаю, как всё обрывается у него внутри. И он знает. Он всё знает. Всё, о чём попросил меня его старый друг и наставник.

- Приехали его люди, Александр Юрьевич, - подаёт голос Михаил. - Очень спокойно, культурно. Извинились за поздний визит. Объяснили, что разговор срочный. Виктория Викторовна приняла решение поехать. Ни оставить записку, ни взять с собой телефоны нам не разрешили.

Берг ничего не говорит. Он просто выдыхает, тяжело, мучительно. И просто мотает головой, как конь, закусивший удила. Наверно, только бранные слова идут ему сейчас на язык, но он открывает и закрывает рот, но их не произносит.

- Едь, Миш, домой, - кидает он ключи от машины.

И измученный, не спавший всю ночь, уставший, как и мы все, Михаил уходит, не задавая никаких вопросов.

- И что он тебе сказал? - Алекс подпирает дверь стулом, чтобы она хотя бы не открывалась. Но едва он меня отпускает, я понимаю, что ноги меня просто не держат.

- Не важно, что он сказал, - бреду я к кровати и, опускаясь на её зовущую мягкость, понимаю, что я сейчас ничего не хочу. Не то что говорить, а даже рот открывать. И не хочу ни переживать, ни думать, ни вспоминать все те увещевания, что произносил Демьянов. Я даже поделиться ими не могу. Но я и не хочу. Ничего. Только лечь и закрыть глаза.

Именно так я и делаю, завалившись на бок. Заботливые руки Алекса разувают меня, укладывают ноги на кровать, нежно стягивают через голову платье, кутают в уютную пижаму, накрывают мягким одеялом. И я чувствую всё это сквозь своё небытьё, готовая вот-вот отключиться, но, когда матрас прогибается под сильным телом Алекса, меня прорывает.

Прорывает слезами, которым я так и не дала пролиться.

- Я знаю, что так надо, - обнимаю я его за шею, глажу по голове, по лицу по плечам. - Не думай об этом. Не беспокойся за меня. Делай, что должен. Мы справимся.

- Вика, нет, это не обязательно, - его руки делают те же движения. Мы как слепые, что только ненадолго прозрели. Словно пытаемся наглядеться друг на друга впрок. И страшно даже думать, что мы последний раз вместе перед долгой разлукой.

- Это обязательно, Алекс, - я произношу это вслух, и где-то там, внутри, оборванной струной что-то подсказывает мне, что я всегда это знала. Что не может быть так хорошо долго. Обязательно что-то случится. Нас разлучат. Нам придётся расстаться. - Но ты не должен из-за этого переживать. Это просто часть плана. Пусть не самая лучшая, но важная. И я обещаю: со мной всё будет хорошо.

- Я буду тебе писать. У меня плохо получается с этими маленькими кнопочками, но я буду учиться.

- Нет, - улыбаюсь я, утыкаясь в его шею. - Иначе будет только хуже, если твоё сообщение отследят. Но зато у тебя будет стимул побыстрее со всем этим закончить.

- Да, - я чувствую, как он кивает. - Ты уже знаешь, куда поедешь?

- Знаю, но я тебе не скажу. И не пытайся искать со мной встречи. Как бы ни было тяжело. Мы справимся. И я вернусь. Очень скоро. Ты даже и не заметишь.

- Да, ты всегда возвращаешься.

- Я уезжаю уже завтра, то есть сегодня. И не пойми меня неправильно, но будет лучше, если, когда я проснусь... - голос мой срывается, но чувствую, как он снова кивает.

- Меня здесь не будет, обещаю. Только заклинаю тебя: береги себя. Ешь вовремя. Одевайся теплее.

- Алекс, лето на улице.

- Это неважно, ты же и летом умудришься простыть.

- Ладно, - шмыгаю носом. - Буду кутаться в тёплый плед от сквозняков, много есть, читать только хорошие добрые книжки, радоваться тому, что есть, регулярно навещать врача. И когда мы снова встретимся, ты меня наверно, не узнаешь, такой я стану толстой и неуклюжей.

- Это я ни за что не пропущу.

- Обещаешь? - смотрю в его улыбающиеся глаза.

- Клянусь, - целует он меня в лоб. Обнимает и ещё даёт мне последние указания, а потом говорит что-то очень приятное, нежное, ласковое, но я уже не разбираю слов, слышу только его голос под звук которого засыпаю.

А когда просыпаюсь, в раздёрнутые шторы комнату заливает солнце. Оба кролика сидят, прижавшись друг к другу в солнечном квадрате. С улицы доносится шум города и весёлые крики детворы. Кто-то снова жарит рыбу. Всё как всегда. В этом мире словно ничего и не изменилось.

Только рядом со мной больше нет Алекса.

Я стараюсь об этом не думать, собирая вещи, которые могут мне пригодиться. Алекс сказал: три месяца. Всё должно решиться в течение трёх ближайших месяцев. И, скидывая в сумку купальник, шлёпанцы и крем от загара, я усердно настраиваюсь, что это недолго. И до конца лета уже всё закончится.

Представляю, что я еду в какой-нибудь загородный санаторий. А как мне объяснила Крошка, её дача именно на такое место и похожа. И я настраиваюсь, что это пойдёт на пользу прежде всего малышу - свежий воздух, овощи и ягоды прямо с грядки.