Нимб - Александра Адорнетто

— На Небеса. Я вижу твое сияние, Бетани.

Я была поражена.

— Ты укажешь мне дорогу? — произнесла она.

Я проверила ее пульс. Он был слабый — как трепещущий огонек догорающей свечи. Несмотря на боль за нее, я должна сделать свое дело. Сосредоточившись, я мысленно вернулась к той роли, для которой предназначалась в Царстве Божьем. Ведь я проводник, наставник новопреставленных душ.

— Когда настанет ваш час, вы будете не одна.

— Бетани, меня окутает тьма?

— Нет, Алиса, только свет.

— А мои грехи? Я не всегда вела себя образцово.

В ее тоне прозвучал оттенок прежней отваги.

— Наш Отец безгранично великодушен.

— И я встречусь с теми, кого любила?

— Да. И вы обретете единение со всеми созданиями этого и других миров.

Алиса успокоилась, и ее веки смежились.

— Постарайтесь уснуть, — сказала я.

Я обхватила ее хрупкую ладонь, Призрак положил голову на предплечье Алисы, и мы замерли.

По дороге домой я думала об Алисе и ее словах. Видеть смерть с Небес грустно, но быть ее непосредственным свидетелем — душераздирающе. Меня пронзило острое чувство вины. Я увлеклась Ксавье и напрочь забыла об остальных. Небеса одобряли наши взаимоотношения, но мне нельзя было целиком растворяться в Ксавье, хотя я отчаянно стремилась не расставаться с ним никогда.

Утром нам сообщили, что Алиса скончалась. Для меня это не стало сюрпризом. Проснувшись ночью от стука дождя в окно, я хотела задернуть занавески и увидела парящую снаружи Алису. Она безмятежно улыбалась. Алиса прожила полную, насыщенную событиями жизнь. Ее родные могли быть рядом в ее последние дни. Они многого не понимают, но однажды им даруют второй шанс.

Ее душа покинула тело. Страха в ней не было, только предвкушение.

И я мысленно напутствовала ее напоследок.

В день похорон Алисы небо затянули тяжелые облака, почва пропиталась влагой. Народу на кладбище собралось мало. Отец Мел отслужил заупокойную службу. Свежая могила выглядела как скромный холмик под дубом.

Уход Алисы что-то пробудил во мне, напомнил о нашей миссии, и я решила уделять время общественным делам. Конечно, это мелочь по сравнению с нашей общей целью: спасти Землю от Тьмы. Но, по крайней мере, я тоже вносила свой скромный вклад. Ксавье часто присоединялся ко мне.

— Тебе вовсе необязательно сопровождать меня, — заявила я ему, когда мы ждали вечернего поезда в Порт-Цирцею.

Мы хотели проверить бесплатную столовую для бедняков.

— Бет, это мой выбор.

— Я все усложняю!

— Перестань. Я умею распределять время.

— Но у тебя завтра экзамен по французскому?

— Нет, Бет, у нас обоих. — И он достал из рюкзака учебник. — Почитаем по дороге.

Постепенно я освоилась с поездами, а общество Ксавье действовало на меня благотворно. Кроме нас в вагоне сидел одинокий старик, который клевал носом и пускал слюни на рубашку. У его ног притулился бумажный пакет с бутылкой.

Мы открыли учебник, но вдруг Ксавье поднял голову и прошептал:

— Рай, наверное, громадный. Сколько места нужно, чтобы вместить души? От концепции бесконечности меня бросает в дрожь.

— На Небесах семь уровней реальности, — вырвалось у меня.

— Семь? — переспросил он.

— На Первом обитают ангелы, восхваляющие Бога. Отец, Сын и Дух Святой пребывают на Седьмом.

— Почему?

— Каждый исполняет свои функции. Как в любой компании, от низшего звена до исполнительного директора.

Ксавье помассировал виски.

— Трудновато…

— Есть свод правил. Второй уровень — на том же расстоянии от Первого, как Первый от Земли. Ангелы справа — всегда более выдающиеся, чем те, что слева. Оказаться на Шестом — очень сложно, надо сначала проникнуть в пространство за пределами Небес. Но ты всегда различишь, какой уровень где находится, потому что нижние — потемнее, чем ослепительно-яркий Седьмой…

— Стоп! — прервал меня Ксавье. — У меня мозги взорвутся.

— Извини.

Он улыбнулся.

— Главное, постарайся не забывать, что я всего лишь человек.

Ксавье пригласил меня посмотреть на игру его команды регби: намечался последний матч в сезоне. Я договорилась пойти с Молли и ее подругами-чирлидерами. Вообще-то болтовней о поднятии школьного духа они оправдывали свое желание посмотреть, как парни в шортах носятся по полю. Девушки прихватили с собой изрядный запас прохладительных напитков, чтобы в перерывах раздавать их в надежде на вознаграждение в виде комплимента или, еще лучше, свидания.

Мы все вместе направлялись к полю. Команда «Брюс Гамильтон» в форме с черно-красными полосками уже разогревалась. Их противники из подготовительной школы Миддлтона, в зеленом и желтом, стояли на другом конце и напряженно вслушивались в речь своего тренера с побагровевшим лицом. Перед самым началом игры наши мальчишки сгрудились и прокричали стимулирующую мантру о «мощи армии красно-черных». Подпрыгнули и обхватили друг друга руками в ожидании свистка судьи.

— Типично, — пробормотала Молли. — Похоже, только спорт способен вытянуть из них хоть какие-то эмоции.

А я поняла, что никогда не стану фанатом регби. Чересчур агрессивно и жестоко. На моих глазах один из игроков Ксавье помчался по полю, зажав мяч под мышкой. Ловко увернулся от двух противников, безжалостно преследовавших его. Очутившись в нескольких ярдах от ворот, он прогарцевал и рухнул на землю, вытянув над головой мяч. Игрок Миддлтона, который блокировал ворота, упал прямо на него. Парни «Брюс Гамильтон» засвистели, разразились одобрительными воплями и помогли товарищу подняться. Пошатываясь, он вернулся в центр поля.

Я на секунду зажмурилась, чтобы не видеть очередного столкновения. Молли подтолкнула меня локтем.

— Кто там? — спросила она, кивнув на юношу, который застыл на противоположной трибуне.

Молодой человек был в кожаной куртке, лицо скрывала мягкая фетровая шляпа и длинный шарф.

— Чей-то родственник? — предположила я.

— Для папаши он странноват и держится особняком.

Вернувшись к матчу, мы быстро забыли о незнакомце. Я нервничала. Ребята из Миддлтона давили соперников, как танки. Когда кто-нибудь из них приближался к Ксавье, мое сердце колотилось, дыхание учащалось. А Ксавье отнюдь не держался в стороне, он был в самой гуще событий. И, несмотря на мою антипатию к регби, я призналась себе, что Ксавье весьма опытен и, главное, честен. Если его сбивали с ног, он молниеносно вскакивал и продолжал борьбу. В конце концов я перестала содрогаться по поводу его потенциальных синяков и царапин. Я так гордилась Ксавье! Видя его успех, я кричала и махала руками — так же, как Молли и другие болельщицы.