Сумерки Америки. Саркома благих намерений - Игорь Ефимов

В назначенный день я явился в хирургический центр. Мне объяснили, что хирург будет оперировать одного за другим несколько пациентов. Местная анестезия будет делаться всем заранее, и потом больных, одного за другим, будут вкатывать в операционную. Анестезиолог закапал мне в глаз нужную долю обезболивающего и сказал, что ожидание продлится примерно полчаса. Я стал ждать, подбадривая себя мечтами о какой-нибудь замечательной рыбалке, которую устрою себе после выздоровления.

И ждал. И ждал. И ждал.

Прошло больше часа, прежде чем настала моя очередь. Потом выяснилось, что у предыдущего пациента обнаружились неожиданные осложнения и хирург провозился с ним дольше, чем рассчитывал. Да и у меня тоже оказалось не всё так просто. Хирургический конвейер сбился с ритма, действие анестезии закончилось, и к концу операции я еле терпел, только глухо мычал. Каково было тому пациенту, который следовал за мной, – страшно представить.

Но худшее началось ночью. После удаления катаракты пребывание в больнице не полагается, страховка его не оплатит. Гостивший друг увёз меня домой, но заснуть я не смог. Никакие обезболивающие не помогали. Как только голова опускалась на подушку, боль вспыхивала с новой силой. Крокодил, притаившийся в глазу, слегка разжимал челюсти, только если я принимал вертикальное положение. Так и простоял всю ночь, иногда маршируя по спальне и подвывая.

Далее последовали новые процедуры, визиты в клинику, консультации, проверки. Давление в глазном яблоке снова поднималось, и этот процесс удалось прекратить лишь с помощью лазерной хирургии. Хитроумнейший новейший аппарат позволил врачам обследовать состояние сетчатки. Оказалось, что половина клеток утратила способность функционировать должным образом. В том ли причина, что я долго не шёл к врачу, или в том, что мне не повезло на хирургическом конвейере, – кто может ответить с уверенностью?

В древности у многих племён и народов человеческие жертвоприношения считались угодными богам. Также одобрялись различные формы членовредительства. Оскопление практиковалось и в языческом Египте, и в мусульманской Турции, и в христианской России у секты скопцов. Сегодня в угоду идолу здоровья среди женщин возникло поветрие соглашаться на ампутацию груди, в надежде что рак не найдёт в их теле другого места для атаки. Голливудская звезда Анджелина Джоли после такой операции гордо позировала перед фотографами под светом софитов, как бы призывая других последовать её прогрессивному примеру. В этом году она столь же торжественно объявила об удалении яичников и матки. Сколько получили хирурги, в прессе не упоминалось.

Когда-то медицина приравнивалась к искусству, и талантливый врач был окружён такой же славой, как поэт, музыкант, скульптор. Становясь религией, медицина стремится утвердить догматы, объявляющие какое-то лечение правильным (священным?), а какое-то – нет. Рационально-гегельянский ум отказывается признать, что такой подход в принципе нелеп, что каждый организм неповторим и будет по-разному реагировать на одно и то же лекарство, на одну и ту же процедуру.

Если вы стоите перед стеной «правильных» медицинских догматов, любой новый метод лечения будет восприниматься как отклонение от них, как ересь. В 2005 году Нобелевская премия по медицине была присуждена двум австралийским медикам, Барри Маршаллу и Робину Уоррену, за обнаружение бактерии, вызывающей язву желудка. Открытие было сделано в 1982 году и опубликовано в журнале «Ланцет». Однако тогда многие учёные отнеслись к нему с большим недоверием, поскольку считалось, что к развитию язвенной болезни ведут стресс, неправильное питание, курение, алкоголь. Признание инфекционной природы этого заболевания шло вразрез с устоявшимися представлениями. Двадцать пять лет ушло на преодоление сложившихся теорий. Чтобы доказать свою правоту, Маршалл сделал смелый шаг: попрощался с женой, инфицировал себя бактерией Helicobacter pylori, чуть не умер, и спасся, только применив антибиотики[228].

За соблюдением правильных догматов следит могущественная организация, сделавшаяся монопольным авторитетом в американском здравоохранении: ΑΜΑ – Американская Медицинская Ассоциация. И горе еретику, который попробует поступить вопреки её заветам и требованиям.

Имя одного из таких еретиков гремело в стране в 1990-е: доктор Джек Кеворкиян (1929–2011). Он выступал за то, чтобы безнадёжно больным разрешено было уйти из жизни с помощью врача, когда у них кончались силы бороться со страданиями, причиняемыми болезнью. Сконструированный им аппарат подсоединялся к телу решившегося на самоубийство. Тому оставалось только нажать на кнопку, чтобы открыть доступ отравляющему веществу к игле, вставленной в его вену.

Доктор Кеворкиян открыто предлагал свою помощь через газеты. Первое самоубийство с помощью его аппарата было осуществлено в 1990 году. Государство выдвинуло против него обвинение в убийстве, но не смогло привлечь к суду, ибо в штате Мичиган тогда не было соответствующих законов. ΑΜΑ лишила Кеворкияна медицинской лицензии, но он продолжал свою деятельность. Всего с его помощью ушли из жизни 130 больных. Трижды суды над ним заканчивались оправданием, и только в четвёртый раз обвинению удалось добиться от присяжных вердикта «виновен». Он провёл в тюрьме 8 лет и был освобождён условно в 2007-м, накануне своего восьмидесятилетия.

Многие члены ΑΜΑ выступали с резкой критикой доктора Кеворкияна. Его обвиняли в том, что не все его «пациенты» страдали от безнадёжной болезни. Что он не отсылал их предварительно к психиатру. Что в нескольких случаях вскрытие тел самоубийц не обнаружило той болезни, которая была указана в их диагнозе[229]. Но, конечно, никто в открытую не сказал, что долгое лечение ста тридцати безнадёжных пациентов могло бы принести врачам и больницам миллионы и миллионы долларов из сейфов «Медикера» и «Медикейда».

Полемика о самоубийствах с помощью врача продолжается на разных уровнях. Штат Орегон был первым, где был принят закон, разрешающий подобную практику. Так что все американцы, решившие воспользоваться услугами Харона по собственной воле, теперь знают, в каком штате протекает река Стикс.

Другой пример медицинского ослушника, вызвавшего гнев ΑΜΑ, открылся мне в связи с расследованием убийства Джона Кеннеди. Все врачи, пытавшиеся спасти смертельно раненного президента в Далласской больнице, не сомневались, что рана в горле была входной, о чём и заявили в тот же день журналистам. Но ведь подозреваемый убийца, Освальд, в момент выстрелов находился сзади – как же так? Следователям комиссии Уоррена пришлось оказывать на врачей упорное давление, чтобы они отказались от своих первоначальных показаний. Один за другим они поддавались нажиму и допускали, что их первое впечатление могло быть ошибочным[230].

И вот двадцать восемь лет спустя один из них не выдержал – заговорил вслух.