Искушение - Елена Усачева

Мне показался (вряд ли я могла это услышать) шорох колесиков по асфальту. Джером!

— Не шевелись! — Антон наставил катану на меня, но ему пришлось отвернуться из-за приступа аллергии, и я вскочила.

Реакция у Антона оказалась замечательная. Он спрятался за шкаф. В дверях появился вампир.

— Я за тобой… — Джером знакомо кивнул мне.

— Убирайся! Уходи отсюда, скорее!

Слишком часто я ему это говорила. Он меня не услышал.

Пайер сделал шаг вперед. Колени его подкосились, и он упал, гулко ударившись о журнальный столик. Антон тут же навис над ним. Меня что-то словно толкнуло в спину. Я бросилась в коридор. В панике заметалась. Сто раз здесь проходила, а тут вдруг право и лево перепутала.

Дверь запасного выхода оказалась закрыта. Я рвала ручку, не понимая, как такое может быть.

— Давно не виделись!

Лицо Сергея появилось передо мной, он старательно тянул губы в улыбке, при этом лицо его собралось в некрасивые морщинки. Испугаться не успела. Вампир схватил меня, приподнимая, и в следующую секунду мы уже были на пожарной лестнице со стороны улицы, почти на уровне крыши.

— Я так и знал, что этим все кончится. Предала!

Ответить мне не дали.

На улицу выбежал Антон. Провел вокруг себя катаной, словно пробовал воздух на проходимость стали. Потом чихнул и направился вокруг ДК. У ворот появился Эдо, Смотритель почти налетел на него. Я дернулась. Колдуну было несложно меня заметить. Но, видимо, не в этот раз.

— Зачем ты пришел? — рявкнул Эдо.

— Машка у них! — крикнул Антон. — Двое туда пошли!

Сергей зашипел. Этого только не хватает. Зачем Антон это сказал?

У ДК из пустоты соткались двое, темная и блондинка, скользнули за деревьями.

Эдо! Осторожно!

— Как ловко, — прошептал Сергей, убирая ладонь от моего рта. — Значит, вампиры и Смотрители братья навек?

Эдо снова появился на дорожке. За ним шел высокий худой вампир, с острым, словно бритвой обрезанным, профилем. Наклонился, поднимая что-то с земли. Больше он ничего сделать не успел. Как стоял, так и повалился плашмя на охапку сухой травы.

— Мне кажется, тебе пора отсюда убираться, — зашептала я, с ужасом прислушиваясь к себе.

Меня словно парализовало. Хоть чем-то защититься… Ничего в голову не приходило.

— А мне кажется, надо кое-что определить. Дальше так продолжаться не может.

— Только попробуй тронуть, — я цеплялась руками за поручни. Голова кружилась. Я смотрела на асфальт внизу и силилась вспомнить — что-то такое я видела. Кажется, я должна упасть?

Сергей сидел на краю крыши, высматривая кого-то в парке.

— Самое время использовать силу твоих сувениров. — Сергей вынул из кармана и бросил на воздух веер календариков. — Как там? У кого есть от тебя подарок, тот под твоей защитой? Бред! Нас никто никогда не объединит.

Я пожала плечами. В конце концов, это была не моя идея.

— Каждый раз тебя кто-то будет пытаться перетянуть на свою сторону. И до недавних пор, куда шагнуть, выбирала ты. Давай посмотрим, что скажет другая сторона? Он же тебя любит. А значит, должен сохранить жизнь.

От предчувствия неминуемого конца в руках появилась внезапная слабость, ладони поехали по железным поручням. Сергею оставалось только подтолкнуть меня, что он и сделал. Поручни выскользнули из пальцев.

Успела испугаться. Потом тело взорвала боль.

Давно у меня не было такого неудачного дня.

На секунду я увидела парк и ДК как будто сверху. Дорожку, фонтан, чихающего у ступенек Антона. В кулаке у него зажат платок, он вытирает им выступившие от натуги слезы. Эдо стоит в дверях и недовольно смотрит на угол здания, за которым лежу я. Вцепившись пальцами в землю, на дорожке, среди рассыпавшейся травы скорчился остролицый. Кожа на его лице высохла и почернела, скоро от него останется один скелет.

Передо мной мелькает перепачканная в крови крупная мужская рука.

— Все просто, — шепчет голос.

Боль разрывает на куски, но я не теряю сознание. Тело горит, и я чувствую, как меня несут. В горло словно палку воткнули. Рот заполняет что-то теплое, вязкое.

— Маша?

Я открываю глаза и вижу Макса. Где он был раньше?

Меня обволакивает холод, он вытягивает боль, замораживая ее. Хочется улыбнуться, сказать, что я поздравляю его с днем рождения. Я сегодня без подарка. Потом что-нибудь придумаю.

— На нас напали. Джерома больше нет. Елены с Сибиллой тоже. — Голос Сергея уплывает от меня и поэтому кажется призрачным. — Она умирает. Ты можешь ее спасти!

— Маша! — шепчет Макс.

Я чувствую его холодные пальцы на моих руках, плечах. Он теребит меня, и так хочется ему сказать, что я соскучилась, что больше ни за что его от себя не отпущу. Что зря он ушел. Что по отдельности мы не справимся. Только вместе.

— Помоги ей, — настаивает Сергей.

Макс, как же я люблю тебя! Три слова, все остальное — неважно.

Он склоняется, и я вижу, что у него мертвые глаза.

— Сделай ее вампиром! — настаивает Сергей. От его слов просыпается боль. — И она останется с тобой. Навсегда. Иначе ты ее потеряешь.

— Не могу! — бескровные губы еле шевелятся.

Я плыву в жарком мареве. Или это меня опять несут?

— Если она будет вампиром, то останется с тобой, — твердил свое Сергей. — Больше никак! Куда ты идешь?

— Обратно.

— Остановись! Она умрет. Ее ничто уже спасти не может. У нее сломана шея! Ты даже на улицу выйти не успеешь, как ее не станет. Дай ей своей крови!

— Потерпи, — шепчет Макс.

— Не будь дураком! Ты своими руками отдаешь ее нашим врагам! Она теперь никогда не будет с тобой.

— Маша должна жить. Если бы не я, она так бы и жила у себя в городе, и ее жизни ничто бы не угрожало!

— Глупец! Она все равно умрет! Что ты с ней тогда делать будешь?

Мне кажется, я слышу дыхание, а потом на меня что-то капает. От этой воды царапины на лице неприятно саднят, словно на меня пролили что-то соленое. Но ведь вампиры не умеют плакать. Любимый, не расстраивайся. Сегодня твой день рождения, и все должно быть так, как захочется тебе.

Странно, что я умерла в день рождения Макса. Сто с лишним лет назад он появился на свет, а я вот исчезла. Неприятное чувство — быть не здесь. Все оставалось на месте. Моя комната: кровать, стол, книжные полки, окно. Чуть шевелятся шторы. Меня только не было. Мне немного обидно все это оставлять. Или нет? Человеческие понятия стерлись из памяти.