Тайное увлечение - Джейн Арчер

– Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, Хэнк, это на надпись на твоем могильном камне: «Здесь покоится Быстрый Хэнк».

Потом он вернулся к Рейвен и увидел, что она скребет пальцами по грубой коре поваленного дерева. Его сердце отчаянно забилось.

– Рейвен, – прошептал он, падая возле нее на колени и сажая ее так, чтобы она могла опереться спиной о его грудь.

– Что случилось? – слабым голосом спросила она и потерла левую грудь. – Мне больно здесь.

– Черт меня побери, если я понимаю, что случилось. Чудо, наверное.

– Чудо? Здесь что-то твердое.

Слейт разорвал платье на груди Рейвен, потом достал пулю и что-то твердое, завернутое в носовой платок. Развернув тонкую ткань, он с удивлением обнаружил золотую монету с глубокой вмятиной в форме пули.

Повернувшись к Рейвен, он протянул ей золотую монету и сказал:

– Эта монета спасла тебе жизнь, Рейвен.

– О! – зарделась Рейвен. – Это мой талисман.

– Он определенно принес тебе удачу. Откуда он у тебя?

– Ты мне его дал.

Он долго смотрел на нее непонимающим взглядом, а потом, когда до него дошло, его глаза стали ярко-синими.

– Ты хочешь сказать, что это та самая монета, которую я дал тебе в Топике?

Рейвен кивнула и поспешно добавила:

– Я сохранила ее просто так, на удачу. Я решила, что на Западе буду в большей безопасности, если постоянно буду носить ее на себе.

– В жизни не был так доволен, – усмехнулся Слейт, – что заплатил целый золотой только для того, чтобы увидеть, как раздевается женщина. В то время мне показалось, что это дороговато, но теперь вижу, что монета стоит вдвое дороже.

– Я услышала выстрел и, наверное, поэтому то ли упала в обморок, то ли еще что-то…

– Неудивительно. Он был почти рядом, когда выстрелил.

– Хэнк?

– Да.

– А ты его…

– Он мертв. Завтра я отвезу его тело в лагерь.

– Разве это не опасно?

– Нет. Мы будем там первыми. Я не хочу оставлять его здесь, каким бы негодяем он ни был.

– Согласна. И спасибо тебе, Слейт. Ты спас нас обоих.

– Я не заслуживаю твоей благодарности. Мы попали в беду из-за того, что я с самого начала все не продумал.

– Ты потерял много крови. Я удивилась, что ты вообще был способен думать. Кстати, выглядишь ты очень плохо.

Слейт кивнул. Лицо Рейвен то и дело куда-то уплывало. Видимо, он потерял больше крови, чем думал. Но это не имело значения. Главное – Рейвен жива, и принадлежит ему. Он сжал в кулаке и пулю, и золотую монету, а потом засунул их себе в карман.

– Тебе больше не понадобится эта монета, Рейвен. Отныне я буду твоим талисманом.

– Пусть будет так, – улыбнулась Рейвен. – Но если ты сегодня ночью как следует не отдохнешь, вряд ли от тебя будет много пользы. Давай ложись, а я схожу и достану из седельных сумок одеяла.

– Там есть и кое-какая еда. Я запасся на всякий случай.

– Ты очень предусмотрителен, но теперь командовать буду я, а ты ложись и поспи немного.

– Нет, мне надо еще кое-что сделать.

– Слейт, ты слишком слаб.

– Я хочу завернуть Хэнка в его одеяло и посадить на его же лошадь. Он въедет в лагерь обутым в сапоги, верхом на своем коне.

Рейвен все поняла и не стала возражать. Пока Слейт занимался Хэнком, Рейвен привязала к дереву лошадей и достала еду, которую приготовил шеф-повар поезда, – что-то вроде ленча для пикника, а не сушеное мясо и черствый хлеб, как она ожидала.

Она расстелила одеяла под деревом и стала ждать, когда Слейт закончит с Хэнком. Ей все же было жаль, что Хэнк так бесславно окончил свою жизнь, но он был опасным человеком, причинил людям много зла, и рано или поздно его все равно кто-нибудь да пристрелил бы.

В их случае вопрос стоял так: либо он, либо они. На Диком Западе это был, видимо, обычный способ выживания. А может, и там, где она жила раньше, было то же самое, просто она не задумывалась над этим. Если тебя загоняют в угол, ты либо нападаешь, либо позволяешь себя убить. Отец с детства учил ее противостоять трудностям, и она будет бороться до победы, чего бы ей это ни стоило. Она догадывалась, что и Слейт был воспитан так же.

Слейт ополоснул в ручье лицо и руки и, вернувшись к Рейвен, сел рядом с ней.

– Рейвен, – сказал он, взяв обе ее руки в свои, – когда я увидел тебя лежащей на земле и думал, что ты умерла, я состарился на двадцать лет. Думаю, я не пережил бы твоей гибели.

– Но мы живы, Слейт, и только это имеет значение. Завтра мы поедем за Сейди и привезем ее домой.

– Пусть только бандиты посмеют нам помешать. Я не и том расположении духа, чтобы церемониться с ними.

– Я тоже.

Она встала, чтобы приготовить ему бутерброд с жареным цыпленком, но он прислонился к дереву и уснул. Ее сердце переполнило чувство, которое она никогда до этой минуты не испытывала. Нежность. Она осторожно провела пальцами по его щеке, и ее глаза наполнились слезами. Оказывается, он тоже может быть уязвимым и усталым.

Может, он и матерый преступник из Техаса, но сейчас он просто усталый раненый человек, которому она была нужна. Она будет сторожить его всю ночь. Рейвен накинула ему на плечи одеяло, но увидела, что оно прикрыло его лишь наполовину. Дело не в том, подумала она, улыбнувшись, что он слишком высокий, а в том, что одеяло слишком короткое. Она положила «кольт» Слейта себе на колени и принялась за аппетитный бутерброд с цыпленком.

Вдали, где-то в лесах, раздался вой койота. Она осторожно, чтобы не разбудить, поплотнее укрыла одеялом плечи Слейта. Пусть только посмеет подойти к нему какой-нибудь койот, или рысь, или даже медведь. Никто не тронет этой ночью Слейта Слейтона. Она позаботится об этом.

Утро было ясным и чистым. Рейвен проснулась в объятиях Слейта. Оба они лежали, прижавшись друг к другу под одеялом, и Рейвен почувствовала себя так хорошо, словно они уже много лет спят вот так – обнявшись. Она шевельнулась и подняла голову, чтобы увидеть его лицо.

– Доброе утро, Рейвен.

Перевернувшись на спину, она потрогала его лоб: жара не было. «Слава Богу», – вздохнула она и улыбнулась.

– Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?

– Рука немного затекла, а в остальном – хорошо.

– Я рада. Прости меня. Я хотела не спать и охранять тебя всю ночь. Но меня, видимо, сморило.

– Я этому не удивляюсь. Ты тоже выбилась из сил. Прости, что заснул раньше тебя.