Пограничник против Абвера - Юрий Корчевский

Почти тут же услышал сиплый хрип:

– Командир…

На земле барахтались двое: где свой, где немец?! Сообразил: наш внизу, немец – сверху. Коротко размахнувшись, Федор ударил немецкого разведчика рукоятью пистолета по голове. Приложил хорошо, от души. Немец обмяк.

Лежавший под ним боец столкнул с себя тело и перевел дыхание.

– Здоров, как хряк, небось – центнер весом. Чуть не задушил, гад!

Разведчик встал на колени, перевернул немца на спину, расстегнул на нем брючный ремень и очень шустро перетянул ему руки. Но рядом еще две пары дерутся, а в стороне – неподвижное тело.

Федор сделал пару шагов в сторону – на немце сидел и заламывал ему руки за спину Николай.

– Помочь?

– Справлюсь. Ты лучше посмотри или подмогни Рожкову.

Федор бросился на помощь, но разведчик уже ударил «своего» немца ножом в живот, дважды. Немец захрипел, засучил ногами. Потом дернулся, вытянулся и затих. Готов!

– Что же ты его? – спросил Федор, но вместо ответа разведчик повалился на землю. Федор стал его ощупывать – правый бок был липкий от крови. Ранил его немец. Сил одолеть его у разведчика не было, потому и прикончил. Ну и ладно. Двое из группы связаны, допросу подлежат. Можно сказать, успех.

Федор подошел к телу, по-прежнему неподвижно лежащему в стороне, включил фонарик. Это был наш боец, убитый выстрелом в лицо. Дорого обошелся нашим разведчикам захват немецкой группы! Но немцы тоже профессионалы, нашим в выучке не уступают.

Николай уже поднялся, подошел к Федору.

– Вот… – дальше последовал крутой мат. – Он первым на немца кинулся, но тот из пистолета успел шмальнуть. Жалко парня, четвертый месяц в разведке, опыта уже успел набраться. А где твой немец?

Черт, Курт же без пригляда лежал… Федор бросился к месту, где, по его предположениям, должен был находиться Лейнер, но немца там не было! В деревню он не пойдет, жители его запросто забьют до смерти. К лодке направился? Федор побежал к месту, где они привязали лодку. Зрительная память у него была отличная, и путь он помнил.

Курта он догнал уже на мостках. Вот же фрукт! Сбежать хотел! И без малого ему это удалось. Веревки на руках перетереть мог о железку, а весла в лодке. Отплыл бы на сотню метров – и попробуй его достань!

Со злости Федор врезал обер-фельдфебелю кулаком в скулу. Схватив за веревку, свисающую с пояса, он буквально поволок Курта за собой, к месту схватки.

Николай перевязывал раненого бойца – немец все же успел ударить его ножом в живот…

– Казанцев, привяжи своего немца к дереву и помоги раненого в лодку перенести. Первым делом раненого отправлю, пленных – второй ходкой. Ни черта с ними не будет! Я с бойцом на весла, ты фрицев стережешь. Можешь допросить, чтобы время не тратить.

– Ты немца, что в ноги ранен, прихвати, а то от кровотечения загнется. Он у ивы лежит…

– Не учи ученого! Берись за ноги…

Втроем они перенесли бойца в лодку. Николай с бойцом уселись на весла, Федор сбросил с бревна причальный конец и оттолкнул лодку ногой, направляя ее на чистую воду. Потом бегом вернулся к месту бывшего захвата. Пленные были связаны, никуда деться они не должны, но и без пригляда оставлять их нельзя…

Однако, подбежав, услышал, как Курт и немец-разведчик переговариваются по-немецки.

– А ну, заткнулись оба! Ни слова по-немецки! Только по-русски, чтобы я понимал…

Федор подошел к лежащему немцу – это его одолел Николай. Второй, которого Федор приложил по голове пистолетом, все еще был в отключке, но связан.

– По-русски понимаешь?

– Немного. – Немец говорил с сильным акцентом. Однако он понимал язык, и это было главное.

– Сколько вас было?

– Трое, все здесь.

– Один из вас убит, второй пока без сознания. Кто в группе старший?

– Он без сознания.

– Где передовую переходили?

– Южнее Клубино, по реке Ра-чи-ца! – по слогам произнес немец.

Блин, какие-то они водоплавающие… Фронт по реке перешли, к месту встречи тоже на лодке приплыли… Место перехода по воде не перекроешь, не заминируешь. Худо-бедно, но разведгруппа обезврежена. Не без потерь с нашей стороны, к сожалению.

Федор замолчал. Оставалось ждать, когда лодка с Николаем вернется, да доставить немцев в отдел. Он же свою работу выполнил. Николай с бойцами львиную долю сделал. Без его помощи со своими бойцами Федор устроил бы стрельбу и побоище.

Ждать возвращения лодки пришлось долго, часа два.

Николай вынырнул из темноты неожиданно.

– Ну что, не покусали тебя немцы? Придется потрудиться… Перенесем трупы – нашего бойца и немца, всех сразу взять не получится. На озере небольшая волна поднялась, ветер.

– А грести один будешь?

– Сюда-то я так плыл… Раненых в госпиталь отвезли. А здесь все подчистить надо – чтобы ни трупов, никаких следов. Пусть немцы гадают, где и по какой причине их группа сгинула.

Они перенесли в лодку труп нашего бойца, потом немца. Фриц тяжелым оказался, и когда его погрузили в лодку, корма просела.

– Не скучай, Казанцев, я мигом обернусь, – Николай поплевал на ладони и взялся за весла.

«Мигом» – это для красного словца. Полчаса туда, столько же обратно, да еще его разведчикам трупы надо выгрузить. Часа полтора ждать придется.

Федор вернулся к пленным и увидел, что там произошли некоторые изменения. Лежавший без сознания немецкий разведчик очнулся и подполз к своим; второй разведчик пробовал зубами развязать веревку на запястьях своих рук.

Федор, не церемонясь, пнул сапогом одного и другого.

– Еще раз увижу попытку освободиться, кастрирую! Расползлись друг от друга, живо!

Он уселся у дерева и оперся спиной о его ствол.

На востоке постепенно начало сереть – наступало утро. Ночь беспокойная выдалась. Федор чувствовал, как постепенно спадало напряжение, наваливалась сонливость.

Наконец появился Николай.

– Место вокруг осматривал?

– Темно было. Да и за этими пригляд нужен. Один вон хотел веревку зубами перегрызть или узел ослабить.

– Груз у них должен быть – я вещмешки имею в виду. Боеприпасы, жратва – все же впятером шли. Я бы сейчас шнапса глотнул… Ты погоди маленько, я пройдусь.

Федор подошел к пленному:

– Вещмешки или ранцы были?

– Я.

– Где оставили?

– Десять шагов туда, под елка.

– Ага, слышал я. – Николай зашагал к уже видимой в рассветном полумраке ели.

Уже не ночь, но еще и не полноценное утро; однако видимость улучшилась.