Мое второе я - Татьяна Полякова

— Вы меня не узнали? — с намеком на обиду спросил Арсений. — Несколько лет назад нас познакомил Игорь Максимович Трутнев. — Мужчина машинально взглянул в ту сторону, где несколько минут назад скрылась машина Бритого. — Тогда он оказался в трудной ситуации — и вы, как истинный друг, пришли ему на помощь.

— Да, кажется, припоминаю, — кивнул Яков Сергеевич, с беспокойством глядя на Арсения.

— Неудивительно, — продолжил тот, — что Игорь Максимович вновь обратился к вам за помощью.

— Что вы имеете в виду? — Хоть врач и силился говорить спокойно, но голос дрогнул.

— Я имею в виду девушку, которую господин Трутнев попросил вас спрятать в клинике.

— Спрятать? Девушку? Не понимаю, о чем вы… — Он сделал попытку развернуться и уйти, но под взглядом Арсения точно прирос к месту.

— Яков Сергеевич, — сказал Арсений укоризненно. — Эту девушку разыскивает милиция. Возможно, Трутнев забыл вам сообщить об этом. Но если через двадцать минут здесь появятся товарищи в форме, вам будет нелегко объяснить…

— Чего вы хотите? — резко спросил мужчина.

— Встретиться с девушкой и задать ей несколько вопросов. Я не имею отношения к правоохранительным органам, как вам, должно быть, известно. Поговорив с девушкой, мы спокойно уедем и забудем о том, где произошла наша встреча. Трутневу знать об этом совершенно не обязательно. В крайнем случае вы всегда можете сказать, что в клинику мы проникли без вашего ведома. Разумеется, я рассчитываю, что во время нашего разговора нам никто не помешает. Если вы решите предупредить господина Трутнева… — Тут Арсений развел руками. — Мне ничего не останется, как сообщить в милицию.

Яков Сергеевич собрался с силами и заговорил с вызовом:

— Трутнев действительно привез ко мне девушку, остро нуждающуюся в медицинской помощи. Она практически невменяема, и беседовать сейчас с ней бессмысленно. Это лишь нанесет еще больший вред ее здоровью. И как врач…

— Я бы все-таки хотел взглянуть на вашу пациентку. Если она не захочет говорить с нами, мы удалимся. Уверяю вас, это единственный разумный выход из создавшейся ситуации.

Мужчина стоял, глядя себе под ноги, потом вдруг сказал отрывисто:

— Идемте.

Мы направились к зданию клиники, он шел впереди, мы чуть сзади. Воспользоваться центральным входом Яков Сергеевич не захотел, свернул во двор. Я смогла полюбоваться симпатичным садиком с клумбами, на которых буйно цвела петунья. Здесь оказалась железная дверь, которую врач открыл своим ключом. Мы очутились в длинном коридоре.

— Последняя комната слева, — понизив голос, произнес он, достал из кармана ключ с биркой и сунул в руку Арсения. — Когда закончите, выйдете через эту дверь. Замок автоматический. — И, не дожидаясь ответа Арсения, вышел на улицу.

— Ты думаешь, мне стоит идти с тобой? — спросила я. — Наши отношения с королевой-матерью не сложились. Вряд ли она обрадуется, увидев меня.

— Зато не станет валять дурака и отнекиваться, — пожал плечами Арсений, и мы пошли по коридору.

За дверью комнаты, на которую указал врач, царила тишина. Ключ в замке повернулся, Арсений толкнул дверь, и мы оказались в больничной палате со всеми ее атрибутами. Кровать, тумбочка, дверь, которая вела в туалет, шкаф, выкрашенный белой краской, на окнах жалюзи.

Женщина, одетая в больничный халат, лежала лицом к стене. Я вспомнила слова Якова Сергеевича, что она находится в невменяемом состоянии, и нахмурилась. Однако, по моему мнению, психически неуравновешенных людей не оставляют без присмотра, и это вселяло определенные надежды. На тумбочке стоял стакан с водой. Ни таблеток, ни капельницы. Я подумала, что девушка просто спит. Тут она резко повернулась, увидела нас и рывком села. Взгляд ее метался от меня к Арсению.

— Здравствуйте, Виола, — сказал он и улыбнулся.

— Вы кто? — нервно спросила она.

— Вряд ли вам что-то скажет мое имя. Давайте поговорим.

— О чем?

— Ну, например, по какой причине вы вдруг сменили имя и ваш сосед превратился в вашего сына?

— Это вы сообщили старику? Вы следили за нами?

— Нет. Он или кто-то другой нанял частного детектива.

— Вы из милиции, да? Меня арестуют? — Тут ее взгляд остановился на мне. — Она ведь шпионила за стариком. Кто вы?

— Во всей этой истории у нас свой интерес, — привалившись к подоконнику, с милой улыбкой сообщил Арсений. — Не будем уточнять, какой, это совершенно лишнее. Удовлетворив свое любопытство, мы уедем. Естественно, в том случае, если ваши ответы будут правдивыми.

— А как вы узнаете, что они правдивы? — криво усмехнулась девица.

— Ну… кое-что нам уже известно, о многом мы догадываемся.

Я наблюдала за женщиной все это время. Арсений сказал, что ей исполнилось двадцать восемь, но выглядела она старше лет на десять. Скорбные складки возле губ, затравленный взгляд. Мне вдруг стало жаль ее.

— Спрашивайте, — сказала она устало.

— Начните рассказ с исчезновения вашего отца, — мягко предложил Арсений.

Я устроилась на единственном стуле рядом с ним. По лицу Виолы прошла судорога, она тряхнула головой, точно пытаясь избавиться от наваждения, и вновь криво усмехнулась.

— Отец… у нас была прекрасная семья. Дружная. Отец был мне лучшим другом. Он… впрочем, вам это неинтересно. Мы жили, даже не подозревая о том, как счастливы, пока отец вдруг не исчез. Ушел на работу, как обычно, вечером мы ждали его, часов в десять мама начала беспокоиться. Позвонила его приятелю.

— Никитину?

— Да. Они часто засиживались допоздна, но в тот вечер отец к нему идти не собирался. Обычно он всегда предупреждал заранее. Никитин очень удивился звонку и тоже забеспокоился, но уговаривал маму не думать о плохом, мало ли что. Утром выяснилось, что на работе отца не было. Потом… — Виола махнула рукой, словно отгоняя воспоминания. — В общем, его не нашли. Мама не смогла с этим смириться, и через два месяца ее не стало.

— Почему вы решили, что Никитин имеет отношение к его исчезновению?

— Тогда я так не думала. Он помогал маме, обзванивая знакомых, ездил в морг на опознание… в общем, вел себя как заботливый друг. Но когда мама оказалась в больнице, она кое-что рассказала мне. Она могла говорить только об отце и в сотый раз перебирала в памяти, что он сказал, как посмотрел… Это было ужасно. Я не могла это слушать и оставить ее тоже не могла.

— Вы знали, чем занимается ваш отец? — вмешалась я. — Что за опыты они проводили со стариком?

— Нет, конечно. Мама считала это пустой тратой времени, игрой, которую затеяли двое взрослых мужчин. Дразнила отца алхимиком. Он смеялся и говорил, что мы вот-вот разбогатеем. Вы же знаете все эти россказни про Фламеля, — повернулась она ко мне. — Старик на нем помешался и, наверное, смог увлечь моего отца. Тот был доверчив, как ребенок. А за несколько дней до своего исчезновения он сказал маме: «Кажется, я знаю секрет его философского камня». Серьезно сказал. Но мама тогда не придала этому значения. И я, конечно, тоже. Уже после ее смерти, когда отца перестали искать и вся эта история начала потихоньку забываться, я вдруг подумала… Я уверена, моего отца убил Никитин, — зло добавила она. — Он виновен в смерти моих родителей, он уничтожил все, что у меня было. — Женщина сжала кулаки, уставившись прямо перед собой. — Я все рассказала Аркаше. Единственному близкому человеку, который остался у меня после смерти бабушки. И он со мной согласился, он тоже считал, что эту фразу отец произнес неспроста.