Остров любви - Кэт Мартин

– Спокойной, ночи, капитан.

– Николас, – поправил он.

– Николас, – послушно повторила она, закрыла глаза и притворилась спящей. Через некоторое время мужчина тихо застонал и отодвинулся подальше. Слегка улыбнувшись, Глори, наконец, уснула.

Утром молодая женщина проснулась от сильной качки и резкой боли в животе. Мужа уже не было. Сначала ей показалось, что стоит поесть и все пройдет, но боль с каждой минутой становилась все ужасней, словно в живот вонзился нож. Решившись встать с постели, чтобы позвать на помощь, она распахнула дверь каюты и, столкнувшись с Николасом, который нес поднос с завтраком, упала.

– Больше мы ничего не сделаем, парень.

Николас перевел взгляд с окровавленного безжизненного свертка в его руках на женщину в постели. Ее лицо было бледным и измученным, дыхание – едва заметным.

– С Глори все будет в порядке?

– Я не разбираюсь в женских болезнях. Но скорее всего, да. Проблема в ребенке, а не в матери.

Николас стоял у постели жены, сжимая в руках крошечное тельце сына. Окружающее виделось, как сквозь туман. За стеклом иллюминатора бесновался ледяной ветер, небо затянули тучи, такие же мрачные, как и его мысли.

– Давай мальчика мне, – мягко произнес Мак. – Я прослежу, чтобы смастерили гробик.

Капитан никак не мог оправиться от потрясения. Все произошло так быстро. Где они допустили оплошность? Еще вчера будущее казалось таким ярким и безмятежным. Их объединил бы этот ребенок, и любовь, вспыхнувшая на острове, возродилась бы снова. Но малыша не стало. Чего теперь ждать от будущего?

Николас с трудом сдерживал слезы, его вдруг охватила страшная усталость.

– Красное дерево, – прошептал он. – Сделайте его из красного дерева. Море такое огромное… а он такой маленький…

Мак коснулся своей морщинистой рукой плеча друга.

– Мы сделаем гробик из того красивого старого буфета, что стоит в кают-компании.

– Да, – согласился Блэкуэлл, не в силах оторвать взгляд от крошечного пятна крови на одеяльце. Макдугал потянулся, чтобы забрать у потрясенного отца трупик сына, но тот не сразу решился отдать его.

– Жизнь никогда не бывает легкой, мой мальчик.

– Да, ты прав. – Николас посмотрел на жену: влажные пряди волос прилипли к вискам, худенькие пальчики судорожно вцепились в одеяло. – Что я скажу ей, Мак? Что я ей скажу?

– В таких случаях трудно подобрать нужные слова. Остается надеяться лишь на время, которое лечит.

Капитан осторожно передал ребенка Маку, подоткнув уголки одеяла. Он избегал встречаться взглядом со старым шотландцем, зная, что увидит сострадание. Медленно, тяжело ступая, Макдугал вышел. Николас задул лампу у кровати жены, и каюта стала такой же мрачной и серой, как небо за стеклом иллюминатора.

Не отходя от постели Глори, Блэкуэлл сжимал ее ледяные руки. Никогда еще на душе не было так тяжело. В этой позе он просидел несколько часов, пока руки и ноги не затекли так сильно, что пришлось встать, чтобы немного размяться. Воздух в каюте был тяжелым и спертым. Стоял металлический запах крови и смерти. Измотанный тяжелым испытанием, Николас поднялся на палубу подышать свежим воздухом. Нужно собраться с духом и взять себя в руки. Через несколько минут он вернулся в каюту. Как только капитан вошел, Глори открыла глаза.

– Николас?

– Я здесь, милая. – Опустившись на колени перед кроватью, Блэкуэлл поднес к губам ее руку.

– Что с ребенком?

– Мне больно говорить об этом, но малыш умер, Глори.

– Нет. – Она покачала головой. – Я не верю. Еще сегодня утром я слышала, как он шевелился. Он был жив, он был…

– Наш мальчик родился слишком рано.

– Мальчик?

– Да.

– Но мой сын не мог умереть. Николас, прошу тебя. Я сделаю все, что ты захочешь, только скажи, что это неправда. – Лицо Глори исказила такая мука, что мужчина не смог выдержать ее взгляда.

– Мне жаль. Очень жаль.

– Не-е-е-т! – дико закричала несчастная мать, пытаясь подняться. Глори извивалась всем телом, молотила мужа руками и ногами так, что тот едва удерживал ее в постели. Наконец, женщина затихла. Встретившись взглядом с Николасом, она тяжело упала назад на подушку и горько зарыдала. Капитан тихо сидел рядом с женой, обхватив голову руками. Ему показалось, что Глори рыдала целую вечность. Пытаясь успокоить любимую, Николас обнял ее за плечи.

– Отойди от меня! Отойди и оставь одну! Во всем виноват только ты, слышишь? Только ты!

– Послушай меня, Глори.

Женщина вырвалась из объятий мужа.

– Послушать тебя? Тебя? Всякий раз, когда я слушала тебя, когда верила тебе, случалось что-нибудь ужасное. Никогда больше я этого не сделаю. Никогда!

Николас выпрямился. В словах жены прозвучала страшная правда. Он взглянул в ее лицо, стараясь увидеть хоть тень былого чувства. Капитан понял: его мечта снова завоевать любовь Глори умерла вместе с их ребенком. Она никогда больше не будет ему верить, никогда не полюбит. От резкой боли в груди ему стало трудно дышать. Остановившись у двери, Николас бросил на жену долгий прощальный взгляд и медленно вышел из каюты.

Ребенка похоронили в море. Так захотел капитан, ведь мальчик был его сыном. Николас понимал, что Глори предпочла бы аккуратную могилку на склоне тихого холма, но даже в этом утешении ей было отказано.

Спустя неделю судно вошло в порт Нью-Рошелла, где супруги сошли. Николас нанял экипаж, и они отправились в Тэрритаун. За всю дорогу Глори произнесла лишь несколько слов. Она казалась измученной и то и дело плакала.

В Блэкуэлл Холле все было готово к приезду новобрачных. Брэд перевез мать в городскую квартиру, расположенную недалеко от Бродвея. Капитан был благодарен сводному брату за заботу.

Блэкуэлл Холл, огромное поместье, раскинувшееся у подножия холма рядом с рекой Гудзон, с отъездом мачехи, казалось, обрело иной вид, став более светлым и гостеприимным. Блэкуэлл был здесь хозяином вот уже пять лет, хотя не прожил в этих местах в общей сложности и недели, часто задаваясь вопросом, зачем купил это поместье. Капитану никогда не нравилась излишняя роскошь. Огромному дому из мрамора, построенному в готическом стиле, вполне соответствовал и внутренний интерьер: высокие сводчатые потолки, рельефные украшения на стенах, широкие окна из цветного стекла. Мебель была главным образом европейского происхождения, обитая богатой парчой и мягким бархатом.

Николаса привлекла не красота дома, а земли поместья. Прекрасные строгие сады, живописные лужайки, спускающиеся к реке, а главное – хорошие выгулы и конюшни, где капитан собирался разводить породистых скакунов.

Николас мечтал о том, как на этих цветущих лугах будет резвиться сын. Но теперь его нет, и окружающее великолепие делало капитана еще несчастнее.