Валерий Харламов - Максим Макарычев

При этом Пит Маховлич, первым переметнувшийся через борт, стал открыто тыкать в милиционеров клюшкой. Один из канадских тренеров Джо Сгро и вовсе показывал средним пальцем руки непристойные жесты с канадской скамейки. Это стало шоком для советских болельщиков. Иглсона в итоге отбили у милиционеров. Провели через ледовую площадку, сопровождая до скамейки запасных советской сборной. При этом канадский функционер, еле сдерживаемый соотечественниками, посылал проклятия в устной форме и в виде жестов советским игрокам и болельщикам, заставляя застыть в недоумении большую часть зрителей на трибунах.

Вернуться на прежнюю победную волну советские хоккеисты уже не смогли. Канадцы устроили настоящий штурм ворот Третьяка, и за 34 секунды до конца встречи произошел самый великий, как потом напишут канадские газеты, момент в спортивной истории страны. Воспользовавшись ошибкой защитников сборной СССР, «злой гений» советской команды Пол Хендерсон пробил ворота Третьяка. «Оставшиеся 34 секунды мы оборонялись как одержимые, не дав русским ни разу как следует бросить по воротам. Конец. 6:5», — писал в своей книге вратарь канадцев Кен Драйден.

«Харламов был лучшим русским игроком, способным сотворить гол из ничего. Он издевался над не очень мобильной канадской обороной, и его травма стала большим ударом по русским», — определил одну из главных причин победы своей команды известный канадский аналитик Дон Хоуи.

«Откровенная грубость канадцев конечно же была неожиданной, в советском чемпионате этого принято не было. Случалось, дрались — но это всё детский лепет по сравнению с тем, что происходило во время суперсерии. У них посерьезнее оказались люди. Указание в раздевалке было: не отвечать, не задираться. Потому что если бы мы начали драться с ними, мы бы не выиграли. Ни в драке, ни в матчах. Тут надо было терпеть», — признавался Александр Гусев.

«Клянусь тебе, я Бобби Кларка ненавижу до сих пор — так эмоционально отреагировал в нашей беседе известный спортивный комментатор Григорий Твалтвадзе. — Потому что я помню, как он бил коньком Харламова по щиколотке, по больной ноге, прижав его к борту, в шестой игре. Еще до того, как он его вырубил. Об этом почему-то не вспоминают. Кларк знал, что у Харламова травма ноги. Он прижал его к борту, кадры эти я помню. Он стоит на одной ноге и коньком, лезвием, бьет его по щиколотке. Была задача любой ценой вывести его из строя. Я не знаю, кто был “самым великим” в этой суперсерии. Тот, у кого больше всего перстней лучшего игрока матча (у Якушева их было четыре)? Или тот, за кем сильнее всего охотились? А охотились сильнее всего за Харламовым, понимая, что от него исходит больше всего угроз. Может быть, поэтому спартаковская пятерка и играла более раскованно, забивала шайбы — потому что всё внимание канадских церберов было акцентировано на Харламове, которого им непременно нужно было вывести из строя».

«В московскую серию Харламов уже играл с травмой. На одной ноге. Трещина уже была, и он так здорово, как раньше, играть не мог. Но то, что он играл, и еще в таком состоянии, это давило на канадцев психологически. Просто у него стиль игры был исключительно неприятный для канадцев. И скорость, и техника, и невероятная ловкость, понимание игры. Он просто был невероятный игрок. И канадцы это понимали», — признавался Сергей Гимаев.

По мнению Владимира Лутченко, в том, что серия была проиграна, немалую роль сыграла психологическая «накачка», которой подвергались игроки советской сборной. «Вторую часть серии не удалось выиграть, потому что мы перегорели. Нам устраивали собрания, постоянно говорили о том, что мы должны выиграть. Это не могло не сказаться на настрое и результате». Впрочем, не умалял Лутченко и недоработок на льду самих хоккеистов.

«Мы расслабились и поплатились за свое пижонство», — позже признаются многие советские игроки. «После первой игры, когда мы их обыграли, мы посчитали задачу на суперсерию выполненной. Нос сразу кверху. Всё, мол, короли. В Москве уступили. Правда, по глупости», — верно подметил в одном из интервью Александр Рагулин.

«Какое основное качество как у тренера было у Боброва? — рассуждал в беседе с автором этих строк Александр Гусев и тут же задавался вопросом: — Зачем ему тренировать, когда мы все тренировались по своим командам? Ему главное было собрать народ, с тем чтобы хорошая атмосфера была в команде. Играть ведь надо. Нас ведь уже не переучишь. Он со своим видением игры делал замечания: ребята, смотрите, вот надо так сделать. Но в основном каждый знал сам, что делать. Что Харламова учить, как обводить канадца? Хотя, на мой взгляд, нужно было жестче руководить командой. Кого-то вовремя поменять. Вот почему две последние игры мы прошляпили, пропижонили, как Боря Михайлов потом сказал. Когда вели мы в Москве в последней игре, я считаю, что он (Бобров) должен был как-то передернуть состав. Можно было хотя бы ничью вырвать в последней игре, когда проиграли 6:5. Но мы сами прозевали, сами упустили свою победу».

«Тысячи канадцев заплатили большие деньги, чтобы прилететь из-за океана на матчи в Москву. Последний гол Хендерсона с лихвой оправдал все их затраты», — резюмировал Ред Фишер.

Опрос, проведенный в Канаде в начале XXI века, показал, что шайба Хендерсона занимает пятое место в списке самых значимых событий XX столетия. Причем Вторая мировая война в этом списке была поставлена только на шестое место. Не зря было сказано хоккейными экспертами по обе стороны океана, что все игроки, принимавшие участие в серии, стали легендарными. (В 2008 году на гала-вечере, устроенном Международной федерацией хоккея с шайбой по случаю столетия этой организации, победный гол Пола Хендерсона в суперсерии 1972 года занял второе место в списке самых главных событий в истории хоккея, уступив верхнюю строчку победе американцев на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде в 1980 году.)

Тогда же, 18 мая 2008 года в канадском Квебеке, где проходило торжество, были выбраны шесть лучших игроков в истории этой игры. Вместе со шведским защитником Берье Салмингом и канадским нападающим Уэйном Гретцки в эту символическую сборную вошли четыре отечественных хоккеиста: нападающие Валерий Харламов и Сергей Макаров, защитник Вячеслав Фетисов и вратарь Владислав Третьяк. В голосовании принимали участие 56 известных хоккейных экспертов из 16 стран мира. Ни один из вариантов во время голосования не совпал с итоговой шестеркой лучших. Подавляющее большинство голосов — 54 — было отдано за Фетисова. Далее в порядке убывания: за Гретцки — 38, Третьяка — 30, Харламова — 21, Макарова — 18 и Салминга — 17. На церемонии присутствовали сын Харламова Александр и дочь Бетонита.

После этой серии к советским хоккеистам по-другому стали относиться и их руководители. «После 1972 года в распоряжении игроков сборной СССР появились хорошие канадские, шведские клюшки. Посмотрели наши руководители на канадцев, как они выглядят, посмотрели, как у них устроены раздевалки, что у них там творится; у них же сказка по сравнению с нашими. Там было уже всё налажено. Начали и форму закупать, клубы даже. И коньки. Главное — коньки закупали. Перчатки, шлемы и трусы хорошие. Практически, у нас же не было ничего такого до этого», — рассказывал Александр Гусев.

«…Мы были как Петр Первый, который пробивал окно в Европу, — привел красивое сравнение Борис Михайлов. — Мы пробили окно в НХЛ. Мы доказали, что большинство игроков сборной СССР не затерялись бы в любой из команд НХЛ. Потом уже в Северной Америке появились игроки из Чехословакии, Финляндии, Швеции. Из наших я бы не стал выделять кого-то. Канадцам понравились Харламов, Третьяк, Якушев. Но все были в обойме, все делали свое дело».