Terra Insapiens. Дороги - Юрий Александрович Григорьев

— Эмпокасипабль! — вдруг расслышал Артур.

— Эмпокасипабль! — твердила безумная старуха, как заклинание. — Эмпокасипабль!

— Что? Что это значит? — Артур схватил её за руку, но старуха вырвала руку и сильно оттолкнула его.

Артур упал на спину, ударившись затылком об землю. Когда он поднялся, старухи уже не было. Отчаянно озираясь, Артур ужом вертелся на месте. Люди испуганно глядели на него. Старуха — как провалилась под землю.

Он несколько раз обошёл площадь. Зашёл в корчму, где было много народа. Прошёлся по улице, где на месте сгоревших отстраивали новые дома. Всё напрасно.

Артур возвращался в Замок раздосадованный. Он проехал уже полпути, когда вдруг заметил вдали у обочины человека. Подъехав ближе, он понял, что это старая гадалка, которую он битый час искал на площади. Она сидела спиной к дороге на трухлявом пеньке. Артур слез с лошади, подошёл и сел рядом. Несколько минут они молчали. Артур искоса наблюдал за старухой. Она сидела с открытыми глазами, но ничего не шевелилось на её лице, не чувствовалось даже её дыхание. Она как будто была здесь и не здесь. Артур прикоснулся к морщинистой кисти её руки. Она слегка вздрогнула, моргнула и медленно повернула голову.

— Что такое Эмпокасипабль? — спросил Артур.

Старуха молчала минуты две, Артур уже решил, что она заснула, но она заговорила.

— Не знаю, — сказала она. — Я нашла это слово в твоей голове.

Голос её звучал глухо, как из-под земли.

Артур вздохнул, но потом снова с любопытством поглядел на старуху.

— Как вы предсказываете будущее, можно ли этому научиться? — понимая, что это наивно, всё же спросил он.

— Я не предсказываю то, что будет, — старуха, кажется, начала оживать. — Я предсказываю то, что может быть… Чтобы знать будущее, надо знать прошлое. Люди не могут предвидеть будущее, потому что не помнят прошлого.

Она наклонила голову, как будто прислушиваясь к чему-то в небе, и подняла палец вверх.

— Слушай ветер! Ветер носит все слова, когда-либо сказанные на Земле. Тот, у кого хороший слух, может услышать их даже спустя сотни лет. Прислушайся к ветру. Ты слышишь, как шепчут миллионы влюблённых, как стонут миллионы умирающих, как плачут миллионы младенцев? Ты всё это можешь услышать в ветре. Ветер единственный свидетель всего, что когда-либо случалось на Земле. Даже сквозь запертые двери и затворённые окна проникает его дыхание. Можно спрятаться от людей, некуда спрятаться от ветра — только в могилу.

Она нагнулась и покопалась в пыльном мешке у своих ног.

— Возьми вот это, — она протянула ему что-то в руке.

— Что это? — Артур взял и повертел в руке маленький деревянный пузырёк. Он вытащил пробку и увидел, что пузырёк заполнен тёмной, густой жидкостью.

— Настойка из корня мандрагоры, листьев белладонны и семян белены. Она замедляет время.

— Как она может замедлить время?

— Для тебя — может. Она ускоряет твоё сознание. Время становится медленным и тягучим, как густая сметана. Ты не можешь двигаться быстрее, но повышается твоя реакция, а это бывает очень важно в трудную минуту. Как в фильмах, которые ты любишь, где герои в замедленной съёмке уворачиваются от пуль.

— Вы знаете эти фильмы?! Этого не может быть! — Артур был поражён.

— Года всё знает, — старуха не смотрела на него, она говорила куда-то в пространство. — Года живёт в твоей голове, как в своём дому. Все запертые ящички твоей души для меня открыты… Моя голова пуста. Все, кто приходят ко мне, заполняют её своим мусором. Но когда они уходят, они уносят свой мусор с собой, и моя голова снова пуста.

— Расскажи мне — что ждёт меня? — спросил Артур.

— Хочешь знать, что будет? — Старуха повернула голову к нему и вновь отвернулась. — Никто тебе не скажет. А если скажет — соврёт… Это тебе решать. Будет то, что ты выберешь. Каждый твой шаг — это выбор. Каждое слово, каждый взгляд — это твой выбор. Определи сам, каким ты хочешь видеть своё будущее, и делай шаги ему навстречу.

— Но как определить — правильно ли я иду? Не сбился ли я в своём пути?

— Слушай ветер. Он подскажет. Он знает прошлое. А кто знает прошлое, предвидит будущее.

Старуха медленно, тяжело поднялась с пенька и, не прощаясь, пошла, ковыляя и опираясь на палку, в лес. Артур смотрел ей вслед, пока она не скрылась среди деревьев. Потом сел на лошадь и поехал по дороге к озеру.

Осень выдалась тёплая и сухая. Дождей почти не было. Адам ходил хмурый, бросая взгляды в небо.

— Проклятие! Руками что ли мне тучи собирать?! Как назло, Господь закрутил все краны небесные.

Однажды тучи таки собрались. Адам оживился, засуетился.

— Готовьтесь, ребята, готовьтесь. Сегодня будет знатная гроза.

Но всё закончилось проливным дождём на всю ночь, а молнии мерцали где-то вдалеке — до Замка они не добрались.

В конце сентября Артур посетил монастырь. Он сидел на хорах, слушая проповедь нового молодого аббата, наблюдая молящихся крестьян и монахов. В храме было тепло и уютно. Размеренное и торжественное богослужение погружало в сладостное томление и обещало неведомое счастье.

Он очнулся от грёз, когда рядом с ним сел человек. Бросив взгляд на него, Артур вздрогнул. Это был Демон.

— Давно не виделись. Как поживает безумная братия? Я, признаться, скучаю по старым временам.

— Что вы здесь делаете? Вас же схватят, как разбойника.

— Но ты ведь не выдашь меня? Тебе совесть не позволит стать стукачом. Хорошая это придумка — совесть! Ею только надо правильно пользоваться.

Он посмотрел вниз — на молящихся и монахов.

— Все хотят в рай, — усмехнулся Демон. — А я, как представил себе вечную жизнь в раю, так меня затошнило. Я бы вырвал какую-нибудь райскую яблоню с корнями и пошёл молотить ею по головам всех святых и угодников.

Демон разглядывал нехитрое церковное убранство с лёгкой, насмешливой улыбкой.

— Да… Это не собор святого Петра. Это гораздо хуже… Вон тот седой старикан, сидящий на облаке, свесив ножки, видимо, и есть Бог? — указал он кивком на фреску какого-то местного Леонардо, и снова стал разглядывать прихожан и монахов, сидящих на скамьях.

— Чего они молятся? — наклонился он к уху Артура. — Чего они вымаливают себе? Разве они не читали Библию? Разве они не знают, что всё в мире совершается по воле Божьей, нам неведомой и непостижимой? Ведь каждая молитва — это просьба к Богу — поменяй свои планы ради меня! Какая невинная наглость!

— Не сомневаюсь, — он поднял голову и выпрямился, — что Богу давно надоел этот бесконечный людской скулёж