Смертельный просчет - Майкл Ридпат

— А разве не так?

— Нет. Он постоянно следил за Доминик. Засёк её с садовником и с тобой. Ситуация обострилась: получалось, что она не только украла у нас отца, но ещё и нагло его обманывала. В тот вечер Оуэн проследил, как они поссорились, как отец уехал из дома, как Доминик ввела себе героин. Дождался, пока она отключилась.

— И что потом?

— Вошёл к ней в спальню. Видимо, намеревался поговорить. Высказать всё, что о ней думает. Не знаю, чего он от неё хотел. Наверное, выпустить пар и уйти. Но она проснулась, увидела его и собралась закричать. Но не успела. Оуэн прижал ей ко рту подушку. Доминик пыталась сопротивляться. Но разве осилишь такого бугая? Он держал подушку очень долго.

— Боже!

— А затем ушёл.

— Но следы нашли твои, а не Оуэна.

— Оуэн сообразил, что сделал что-то плохое. Похоже, он тогда ещё не осознавал, что стал убийцей. Что происходило у него в голове? Он прибежал ко мне, разбудил. Мы вышли в сад, и он рассказал мне все. Как Доминик занималась любовью с садовником, потом с тобой, говорил, какая она потаскуха, порочная женщина. Я был поражён насчёт тебя и её, считал — Оуэн просто треплется. А он признался, что утихомирил её с помощью подушки. Я сразу же забрался через балкон в спальню. Вижу — она лежит, не дышит. Лицо закрыто подушкой. — Гай перевёл дух и вытер пот с верхней губы. — Я проверил пульс, его не было. Надо было принимать решение: выдать Оуэна полиции или помочь ему? Как ты догадался, я выбрал последнее. Тем более, что тёплых чувств тоже к ней не питал. Это сейчас я понимаю, что во всём виноват отец, но тогда я винил её. Да, Оуэн поступил плохо, но он мой брат, и никто ему не поможет, кроме меня. Я бросился вниз, спросил у Оуэна, каких предметов он касался. Вернулся в спальню с тряпкой и все тщательно вытер. Следовало действовать быстро, отец мог войти в любую минуту. Я снял с подушки наволочку. Схватил шкатулку с украшениями, чтобы всё выглядело так, словно в спальне побывал грабитель. Спустился через балкон на землю и отправился спать. К сожалению, остались следы кроссовок.

— Я ничего не заметил.

— Ты в это время был в отключке. Даже храпел.

— Ужас.

Гай пожал плечами.

— Надо же, детективы ничего не заподозрили, — сказал я.

— Мне повезло. — Гай усмехнулся. — Сначала они сосредоточились на папе, а я тем временем позаботился об исчезновении садовника. И по-настоящему испугался, когда они обнаружили мои следы. Но ты меня спас, за что я тебе до конца жизни буду благодарен. Хотя так и не понял, почему ты это сделал.

— Я не верил, что ты убил Доминик, — произнёс я. — И потом, ты ведь был моим другом.

Мы помолчали.

— Неужели её убил Оуэн? Пятнадцатилетний подросток. А что с Абдулатифом?

— Он погиб где-то в Марселе.

— Ты не думаешь, что это работа Оуэна?

— Нет. Я уверен, он ни при чём.

— Но шантажиста надо было устранить, иначе он бы не угомонился.

Гай пожал плечами.

— Вот так, Дэвид, теперь ты знаешь всю правду. И надеюсь, никому не расскажешь. Договорились?

Я кивнул:

— Договорились.

* * *

Приехав домой, я долго лежал в постели, наблюдая в окне за лучами автомобильных фар. Невероятно! Оуэн убийца. Убил Доминик и, возможно, Абдулатифа. А Гай его покрывает.

Он оправдал своего брата. Мол, тогда был совсем юный, взвинченный, не ведал, что творил. Но что делать мне? Как добропорядочный гражданин, я обязан был сообщить в полицию. Но я дал слово. Именно поэтому Гай и рассказал мне правду. И потом, это глупо. Куда я пойду? Британской полиции нет никакого дела до преступления, совершенного тринадцать лет назад во Франции. Можно позвонить в полицейский участок Болье-сюр-Мер или туда поехать. Вряд ли удастся заинтересовать этим французских детективов. Дело давно закрыто, а доказательств у меня нет. Даже если французские детективы возобновят расследование… Смогу ли я продолжать работать на сайте? Сумеет ли Гай должным образом управлять компанией, если его станут таскать на допросы? Я все испорчу. Работу, конечно, найду опять в каком-нибудь банке или бухгалтерии. Потеряю не только дело, в которое вложил столько сил, но и друга.

А Оуэн? Да пошёл он ко всем чертям!

Наконец я заснул. А утром в восемь тридцать уже сидел в офисе за своим столом.

Март 2000 года, три месяца спустя, Кларкенуэлл, Лондон

— Сто восемьдесят миллионов! Вы считаете, сайт будет стоить сто восемьдесят миллионов?

Американка выдержала скептический взгляд Гая.

— У меня нет сомнений.

— Фунтов или долларов?

— Фунтов.

— Ого.

Мы сидели в комнате для совещаний. Гай, я, Генри Браутон-Джонс и двое представителей крупного американского инвестиционного банка «Блумфилд Вайсс», который в Штатах вкладывал средства в предприятия новых технологий, а теперь решил попробовать с Интернетом в Европе. Они осаждали нас уже два месяца. Предлагали провести первую продажу акций компании широкой публике. Так называемое первоначальное открытое предложение (ПОП). Наши акции появятся на Лондонской фондовой бирже, а также на «Ноейр маркт» во Франкфурте и привлекут деньги инвесторов.

Банковские служащие были примерно нашего возраста. Мужчина — спокойный англичанин с набриолиненными волосами и постоянно хмурым выражением лица. Он — главный. Женщина — холёная американка, тоже хмурая. В Штатах она имела репутацию серьёзного аналитика.

— А откуда у вас такая цифра? — спросил я. — На прошлой неделе речь шла о ста тридцати миллионах.

— Рынок акций интернет-компаний очень подвижный, — пояснила аналитик. — Расторопные американские инвесторы, сорвавшие в прошлом году в Штатах хороший куш на Интернете, теперь посматривают на Европу. Индивидуальные инвесторы в Англии тоже помешались на Интернете. Объёмы деловых операций превышают все мыслимые размеры. Через две недели на рынок выбросят акции сайта «Lastminute.com» стоимостью в триста пятьдесят миллионов. Их моментально раскупят. Так что сто восемьдесят миллионов для вас реальная цифра. Вполне реальная. Вероятно, мы достигнем большего.

— А сколько новых инвестиций возможно привлечь?

— Думаю, порядка сорока миллионов. Надо, чтобы курс акций повысился в первый же день, поэтому мы будем принимать не все предложения. Это очень важно. Сейчас инвесторы покупают акции, курс которых повышается просто потому, что повышается.

— Но, по моим расчётам, мы не сумеем получить достаточно прибыли, чтобы подтвердить цифры такого порядка, — произнёс я.

— Это не важно, — заметил главный. — Показывать ваши расчёты инвесторам мы в любом случае не собираемся. И вообще не беспокойтесь. Эти ребята толковые. Знают, что делают.