Хранители скрытых путей. Багровое небо - Джоэл Розенберг

…и снаружи виднелось море тумана, в котором терялась узкая длинная дорога.

Ну что ж, одна дорога ведет наверх, одна дорога ведет и вниз. Йен прищелкнул языком, и лошадь пошла быстрее.

Вокруг все еще стеной стоял туман, хотя пределы видимости увеличились до двадцати ярдов, когда до Йена донесся давно ожидаемый хриплый шепот:

— Йен Серебряный Камень…

Юноша натянул поводья, останавливая лошадь, несколько секунд подождал, и из тумана вынырнула темная фигура.

Случалось Йену видеть Валина и в худшем состоянии… Его некогда круглые мясистые щеки запали, тонкая муслиновая туника отсырела, Вестри лучше, чем людям, удается питаться за счет земли, но туман — дело другое.

— Приветствую тебя.

Йен легко соскочил на землю и снял с серого пони одеяло и кожаный мешок с припасами. Переложить часть груза на Йенову кобылу — и Валин сможет ехать верхом на вьючном коньке.

Обитатели Городов знали больше, чем Йен, но и они не во всем разбирались. Сбежав из Старой Крепости, Валин перестал существовать для них — и даже Отпрыск беспокоился только о том, как бы цверг не просочился обратно.

Но раз Валина не знали в Старой Крепости — а дело явно обстояло именно так, — значит, он скорее всего не знаком с окрестными местами. Что бы стал делать цверг в этой ситуации? Вслепую ломиться сквозь туман, надеясь, что, хотя он блуждает по тропам Старой Крепости без позволения и благословения ее обитателей, туман все же расступится и выведет его наружу?

Или Валин просто поджидает выезжающий из Крепости отряд, чтобы пристроиться к нему в хвост?

Йен накинул одеяло на плечи цверга и принялся отвязывать тюки.

— Поешь пока и погрейся. Думаю, нам есть о чем поговорить, — сказал Йен.

И даже много о чем.

— Да, Йен Серебряный Камень, — отозвался Валин. — Как пожелаете.

Ториан дель Ториан смотрел на грязный окровавленный снег за желтой лентой, которой полицейские обвешивают место преступления.

Мы получили твое послание, подумал он. Кто бы ты ни был и каковы бы ни были твои намерения.

Люди в белых халатах уже давно погрузили тело в «скорую» и увезли его прочь — и это удивило Ториана дель Ториана: ведь на «скорой» увозят лечить раненых и больных? А потом всю ночь и большую часть дня на пятачке толклось удивительное количество мужчин и женщин — сначала при свете переносных светильников, которые они привезли с собой, затем — при свете софитов телекомпаний с непроизносимыми названиями.

Хозяин Мэгги уже починил заднюю дверь, и ему уже было заплачено за материалы и за работу.

Ториан дель Ториан покачал головой. Ни капли гордости у этих городских. Его сын вышиб дверь, пытаясь помочь одному из них, и вместо того, чтобы оказать Торри почести, на него надевают наручники, сажают его в тюрьму, а потом еще и штрафуют.

Что ж, хорошо хоть, что наручники быстро сняли и что не стали долго держать в тюрьме, да и штраф не так велик, чтобы обеспокоить Ториана дель Ториана.

Карин стала бы спорить из-за денег, но она женщина, и финансы — ее забота. Ториан дель Ториан просто-напросто засунул руку во внутренний карман куртки и достал три пачки по десять двадцаток в каждой, как научила его Карин. Хорошо, что не забыл отсчитать и убрать обратно в карман пять банкнот.

Домовладелец, принимая деньги, ворчал и улыбался. Нет, он и в самом деле улыбался, забирая деньги! У горожан что, вообще нет гордости?

Нет, нечестно так думать. У них есть гордость. Просто она в худшую сторону отличается от той гордости, которую Ториан дель Ториан усвоил у своего отца еще ребенком.

Пока Ториан стоял, глядя за ленту, одетый в синюю форму местный блюститель порядка, заметно дрожа от холода, вылез из автомобиля со включенным мотором, громко хлопнул дверью и быстро направился к Ториану.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?

Он был вдвое моложе Ториана, с жидкими темно-русыми усиками, однако использовал уважительное обращение «сэр» и предлагал помощь в удивительно дерзкой манере, выказывая отсутствие уважения или желания помочь.

В Городах человеку, наделенному подобным высокомерием, не повредило бы умение хорошо владеть оружием и терпеть боль: там быстро усваиваешь, что высокомерие лучше не выказывать. Всегда найдется тот, кто фехтует лучше тебя, и уж во всяком случае, фехтовальщиков на свете много.

Но Ториан дель Ториан вторую и большую часть своей жизни провел не в Городах. Не пора ли ему притерпеться к обыденной дешевой грубости? В конце концов он редко выбирался за окрестности Хардвуда.

До последнего времени, во всяком случае. Даже удивительно, насколько сильно человек может привязаться к своему обиталищу.

— Сэр? — Блюститель говорил слишком громко и вел себя все навязчивее.

— Помощь? Нет. — Ториан дель Ториан улыбнулся и покачал головой. — Спасибо за предложение. Со мной все… в порядке.

Ему хотелось поближе взглянуть на окровавленную землю, однако он знал, что обнаружит за лентой. Поскольку Сын напал не в волчьем обличье, даже если на снегу и были отпечатки лап — а они там были, — власти все равно не поймут, что это значит.

— Выходит, просто смотрите?

— Печальная история, — промолвил Ториан. — Убили молодую женщину — так жестоко и ни за что.

— Угу. — Молодой человек кивнул, явственно смягчаясь. — Точно. Печальная история, да. Мы, знаете ли, не хотим, чтобы тут ходили. Если не возражаете.

Ториан посмотрел на ленту и подумал: не спросить ли, почему они тогда не огородили себе зачарованный круг побольше?.. Но откуда молодому полицейскому знать? Конечно, здоровяк со шрамом, глазеющий на место преступления, которое он, полицейский, охраняет, заставляет его нервничать.

Значит, Ториан дель Ториан отсюда уберется.

— Извините, что потревожил вас, — произнес Ториан, с трудом удержавшись от того, чтобы не отвесить короткий церемонный поклон-укор, прежде чем удалиться. Такие вещи здесь не в обычае, а Ториану не хотелось, чтобы молодой полицейский его запомнил.

И он спокойно двинулся прочь походным шагом — сегодня-то спешить некуда.

Греческий ресторанчик помещался на углу, наискосок через улицу. И хотя переднее помещение было холодным и неуютным, когда открывалась ведущая внутрь дверь, Ториана обдавало приятным запахом чеснока и жареного мяса.

Там стояли две большие… печи? Нет, не печи. Скорее уж, две большие круглые металлические жаровни: над каждой на стальном вертеле медленно поворачивалось бедро какого-то здоровенного животного, подрумяниваясь в жаре докрасна раскаленных металлических спиралей. То и дело один из смуглых мужчин в белом брал нож с длинным лезвием и вилку с длинным черенком и отрезал несколько ломтей, профессиональным движением скидывая их на блюдо.