Город над бездной - Алина Борисова

– Ты не понял, – я устало вздохнула. – Я не мечтаю его получить. Мне его уже поставили. Полный запрет на донорство. Безоговорочный.

– Как поставили? Кто? Почему? – папа, похоже, был ошарашен не меньше моего.

– Как – молча. Прихожу сегодня в лабораторию, а мне сообщают: «не имеем права у вас взять, ваша кровь закрыта для использования». Представляешь, у всего курса нашего взяли, а у меня – не имеют права.

– Погоди, но это же врач должен решать, надо идти к твоему терапевту, спрашивать. Возможно, это просто ошибка какая. Ты когда кровь сдавала последний раз?

– Да ходила я… к врачу, который это решил. Да он все «потом, потом». Ну а потом мы… поругались так страшно, что вряд ли он мне теперь скажет. А я вряд ли пойду еще спрашивать.

– Лариса, ну ты как ребенок. Поругались, не пойду. Это ж с твоим здоровьем проблемы. А если ошибка – так тем более обидно, она тебе полжизни перечеркнуть может. Ну хорошо, не хочешь – давай я пойду, будем разбираться с твоими анализами. Что за врач-то? Из районной поликлиники или из вашей, студенческой?

– Из больницы.

– А больница тут при чем? Вы ж там практику проходите, а не лечитесь. У вас там брали анализ крови?

– У меня – брали.

– Что значит у тебя? Только у тебя? Почему? Так, ладно, не тяни кота за хвост, что за врач, как зовут, где его можно найти? Праздники кончатся, пойдем разбираться. Поругалась она. С врачами не ругаться надо, а решать проблемы, связанные со здоровьем.

– Зовут его Анхенаридит ир го тэ Ставэ, а найти его можно… При желании можно его найти. Вот только потом до конца дней своих будешь жалеть, и что искал, и что нашел, и что вопросы задавал. Не связывайся, папа, не скажет он. Да и вообще, он на меня сейчас злой, наверно, страшно. Я ему нынче ночью столько всего наговорила, он за всю свою вампирскую жизнь, небось, столько гадостей о себе не слышал! – под конец не удержалась, аж рассмеялась удовлетворенно, вспомнив его лицо – словно сапогом ему по физиономии въехали.

– Вампир? – вся папина решительность улетучилась. – Тот самый? А ты точно уверена, что это он?

– Да, он и не отрицал. И потом, это он у меня кровь брал.

– Ты ж говорила, что не брал.

– Я говорила, что не пил. А шприцом из вены в пробирку – да, брал, причем лично. Сказал, что будет делать анализ по своим технологиям, человеческие его не устроят, там каких-то параметров не рассматривается. И теперь – вот. Как думаешь, что это может быть?

– Честно говоря, дочка, я даже не знаю, чем тебя успокоить. Зная его интерес к тебе, могу предположить только одно.

– Что?

– Ты только не пугайся, это не более, чем мои домыслы, я по вампирам не специалист, но…

– Да что?

– Боюсь, он закрыл твою кровь, чтобы сохранить ее для себя.

– В смысле? – не очень поняла я.

– Есть такое понятие, как «экстренное донорство». У вампиров существует своя Служба Крови, их задача – сохранить жизни тем, кого кто-то из их сородичей выпил слишком сильно, не собираясь убивать. В этом случае Служба Крови доставляет на место происшествия так называемого «живого донора», делается экстренное переливание из вены в вену. Иногда донор заказывается заранее, если у вампира есть предчувствие, что он не сможет вовремя остановиться. Но и в случае экстренного вызова они прилетают очень быстро.

– Погоди, а «живой донор» – это кто? Он откуда берется?

– А «живой донор», дочка, это абсолютно любой человек Страны Людей, причем используют его обычно под гипнозом, так, что он даже не знает, что его куда-то возили и он служил донором.

– Как?

– А вот так. Знаешь, что такое Гора Вампиров? На самом деле? Это лаборатория. Всеобщая база крови всех жителей нашей страны. Вампиры не признают наши понятия о группах крови. Для них это очень грубо и примитивно, они в нашей крови ощущают очень тонкие нюансы, и при переливании «своим, любимым» пытаются эти нюансы воспроизвести и сохранить. Поэтому в лаборатории на Горе абсолютно всем жителям нашей страны, достигшим совершеннолетия, делается анализ по их методикам. Данные заносятся в базу. Когда требуется донор, оператор смотрит, чья кровь максимально подходит пострадавшему, выбирает того, кто территориально ближе, и вот уже человек становится донором, сам о том не догадываясь.

– А при чем здесь я?

– При том, что кровь на Горе ты не сдавала, не забыла?

– То есть меня в базе нет?

– То есть ты в базе уже есть. Твой Анхенаридит позаботился. Твою кровь он наверняка послал именно туда. Вместе с запретом на донорство. Подозреваю, это, в первую очередь, запрет на «живое донорство». Всю твою кровь он явно присмотрел для себя и не жаждет делиться. Я не знаю, какие сказки он тебе рассказывает, но он имеет на тебя виды, и весьма серьезные. Будь с ним, пожалуйста, очень аккуратна. Не спеши за Лизой. Ты мне живая дорога.

– Да не собираюсь я… И потом, все равно не сходится. Если он не хотел, чтоб меня как «живого донора» использовали, так зачем мою кровь в базу посылать? Нет ее там – так и не используют.

– А тебе он как донора искать будет? Если нет в базе твоей крови, то с чем сравнивать? Очень даже сходится. Он не хочет, чтоб как донора использовали тебя, но для тебя донор должен быть найден в считанные секунды.

Я ошарашенно молчала. Воистину, страна свободы. Чем больше узнаю о вампирах, тем страшнее в ней жить.

– Погоди, а ты откуда все это знаешь? – вдруг пришла мне в голову мысль. – Только не говори, что в книжке прочитал, все равно не поверю.

– Да так, – папа вдруг смутился. – Приходилось сталкиваться. Давно. Ты еще не родилась.

– То есть? Ты хочешь сказать… Ты ведь не был «живым донором», иначе ты б не запомнил. Донора искали для тебя, верно? И это была не разовая связь, ты знаешь слишком много подробностей. Ты был… У тебя была… – даже взрослые дочери порой не могут сказать такое в лицо своим отцам.

– Была, – признал папа, тяжело вздохнув. – Мне бы не хотелось вспоминать. Было слишком больно, когда мы расстались. Я бы пошел за ней через Бездну, не задумываясь. Я даже умолял ее об этом. Но она не взяла. Сказала, самое ценное в жизни – это не любовь. Это дети. И у меня они могут быть. Мне потребовался не один год, чтобы понять, что она права. Береги себя, девочка. Всегда помни, что у тебя тоже могут быть дети. А твоему папе станет совсем уж незачем жить, если еще и без тебя.

Торжества были назначены на пять. Сумерки только близились, но вся территория университета переливалась огнями гирлянд. Все до единой елки вдоль дорог были украшены, а сами дорожки – усыпаны конфетти. Я влилась в факультетские двери вместе с шумной толпой студентов, гардероб был, как водится, переполнен, но настроение волшебного праздника витало над всеми.