Завещание с того света - Татьяна Гармаш-Роффе

– На опохмелку? – поморщился Донников.

– Не совсем. Как понял Роман…

– Па, – вклинился его сын, – я сам доскажу… Ваш внук, Евгений Дмитриевич, производит впечатление подростка, хотя ему уже девятнадцать исполнилось. Девятнадцать, а не двадцать, как вы думали. Он невысокого роста и довольно тщедушен, ему бы в спортзал походить, мышцы нарастить… Но несмотря на кажущуюся инфантильность, Женя весьма смышлен и наблюдателен. Что его мать, судя по всему, недооценила. Она не сумела скрыть от сына свои конфликтные отношения с недавно появившимся «новым дедушкой». Их ссоры были слишком шумными, и Женя понял, что этот человек заявляет об отцовских правах на Юлю.

– Она давно совершеннолетняя. Какие права хочет получить тот тип? Свидания по воскресеньям? – с иронией произнес Евгений Дмитриевич.

– Да нет же, – с досадой отозвался Роман. – Вы еще не поняли?

…Странно. Донников нравился Алексею – как и вся его семья, уж не говоря о Машеньке, – но у Ромки академик, похоже, вызывал только неприязнь. Непонятно, отчего он так окрысился на этого милого человека…

Болван! – вдруг припечатал сам себя Алексей. Ведь академик практически бросил свою дочь. А затем и внука. Мало ли что Юля не хотела мальчика показывать – Донников мог настоять. И должен был настоять! Так считает Ромка – сам брошенный отцом… Нет, не отцом, а тем человеком, которого он в детстве принимал за отца… что выяснилось значительно позже. Но травму своим предательством этот человек успел оставить в душе Романа огромную. Кровоточащую до сих пор. И теперь он видит семейную драму Донникова в свете своей собственной драмы. Предательство Донникова сгубило его дочь, а теперь и его внука – вот как расценивает Ромка сейчас эти факты из биографии академика.

Евгений Дмитриевич лишь поднял брови в ответ на реплику Романа. Их неприязнь была, очевидно, взаимной.

– Чего я не понял? – холодно переспросил академик.

– Этот «второй дедушка» шантажирует Юлю, – пояснил Ромка. – Угрожает рассказать вам, что она не ваша дочь, а его. Он – ровесник матери Юли и, значит, учился вместе с Инной в то же время, когда у вас с ней был… были… в общем, когда вы переспали с ней, будучи аспирантом. Но если этот пьяница – отец Юли и предъявит доказательства вам, то она лишится вашего наследства. По крайней мере, такую картину новоявленный папаша рисует ей. Женя слышал их разговор.

– Погодите, – проговорил академик, – этот человек доказал свое отцовство или нет?

– Он предъявил Юле лабораторный анализ, из которого следует, что она его дочь. И она, естественно, в его подлинности не усомнилась.

– При этом Юля знает, что завещание пока не написано. Следовательно, она все еще может получить хороший кусок наследства, – перенял эстафету Алексей, – пока ее папаша не настучал вам. Папаша-то вымогает деньги у нее – благо Юля действительно хорошо зарабатывает. Но Юлю такое положение дел не устраивало. И она решила…

– То есть Юля решила убить моего папу, чтобы поскорее получить от него деньги… Пока он не узнал, что Юля ему не дочь, и не лишил ее наследства… – подытожила Маша. – И подрядила на это своего любовника… Ну и дурдом!

Донников прикрыл глаза. Будто хотел отгородиться от всего услышанного. И Кис, который как раз собирался изложить следующую порцию информации, решил дать Евгению Дмитриевичу время прийти в себя.

Маша же сочла, что возникшую паузу следует разрядить приготовлением напитков.

Приняв из рук девушки чашечку с крепким кофе, Алексей заговорил вновь.

– Скажите-ка, в прошлый раз, когда мы с вами пили тут кофе, у вас чашка случаем не пропала? – поинтересовался он, глотнув кофейку.

– Пропала, – удивилась Маша. – Я никак не могла понять, куда я ее сунула.

– Ко мне в карман. То есть не ты, Маша, конечно, сунула туда чашку, а я сам.

– Зачем?! – изумилась девушка.

Вслед за ней и академик, и Олег широко раскрыли глаза с немым вопросом.

– Это была чашка Евгения Дмитриевича. На ней остались следы его слюны… То есть следы, годные для генетического анализа. Утром следующего дня Роман подобрал жвачку, которую выплюнул Женя. На ней тоже осталась его слюна. Затем, улучив момент, Роман передал ее мне, а я отвез в лабораторию, где у меня есть хорошие знакомые, оба предмета. Кстати, вот ваша посуда, возвращаю, – детектив вытащил из портфеля изящную кофейную чашку в виде цветка лилии.

– И? – не выдержал Донников.

– И Юля ваша дочь. Женя – ваш внук. А тот хмырь – самозванец. И наглый шантажист. Справку из лаборатории наверняка подделал.

Не сказать, чтоб академик обрадовался этой новости. Для него она означала, что неприятности не закончились. Было бы куда проще отсечь от себя, от своей жизни Юлю и ее сына, коль скоро они не родные… Да не вышло.

– Алексей Андреевич, как же нам доказать все это в полиции? – спросила Маша. – Что Юля замыслила убийство и подрядила на это своего любовника. Ведь именно он покушался на папу, а потом на меня, теперь вы это точно установили!

– Боюсь, что никак.

– Прошу прощения? – Брови академика взметнулись чуть не до кромки волос. – А в чем тогда смысл вашего расследования?!

– Смысл?! – рассердился Алексей. – Вы в своем фальшивом письме, которое якобы принес голубь, просили дочку нанять детектива. С тем, чтобы детектив нашел того человека, который стоит за покушениями на вашу жизнь. Не так ли?

– Ну, – хмуро подтвердил Донников.

– Так мы нашли! В этом и заключается смысл. Есть мотив, который легко подтвердит ваш внук; есть снимки, подтверждающие любовную связь Юли с Димой, есть его адрес и фотографии мотоцикла. Однако в полицию с этим не пойдешь. Нет улик с места преступления. Нет очевидцев. Мы можем сколько угодно рассказывать полиции о мотивах Юли, но они не послужат доказательством. А добровольно они не сознаются.

– А если подкупить Димона? За деньги он признается? Он ведь с Юлей из-за денег, так? А мы предложим больше, – высказался Донников.

– Нельзя исключить вариант, что Дима действительно в Юлю влюблен, – встрял вдруг Роман.

– Юля старше его лет на пятнадцать! – подала голос Машенька. – Вы сами сказали!

– Представь, детка, – снисходительно проговорил Ромка, – такое бывает. Юля еще молодая женщина и, к слову, вполне симпатичная. Портит ее угрюмое выражение лица, но оно, возможно, исчезает, когда она оказывается наедине со своим любовником? Или, напротив, ему именно такие женщины нравятся, тип «суровой начальницы». Кожаный корсет и хлыстик производят на некоторых весьма сильное впечатление…

– Прекратите! – крикнул академик. – Что за бред вы тут несете перед моей дочерью!

– Пап, ты что разнервничался? – удивилась Маша. – Неужели ты думаешь, что я про садо-мазо никогда не слышала?

– Евгений Дмитриевич, – миролюбиво произнес Алексей, желая положить конец зарождающейся ссоре. Нервы у академика на пределе, это понятно и простительно, и надо побыстрей нейтрализовать все эти негативные волны. – Ситуация возникла необычная, отчего и разрешить ее обычными методами невозможно.