Лунные Всадницы - Тереза Томлинсон

А рабыни уже выносили с поля боя первых раненых. За этим страшным занятием многим женщинам суждено было самим получить увечья, а то и расстаться с жизнью. Пострадавших укладывали на доски внутри крепостных стен, в то время как другие рабыни уже несли воду и тряпки для перевязки и принимались по возможности оказывать несчастным первую помощь. Земля была залита кровью и рвотой, от раненых в живот исходила невыносимая вонь. Повсюду звучали стоны и зубовный скрежет, хотя кричать, почти не кричали. Рабыни молча и спокойно исполняли свою работу. Мирина заметила, что они то и дело характерным тайным жестом подзывали к себе Кассандру. Вот царевна подошла к воину с развороченным животом: кишки его вываливались наружу, а бедняга извивался в конвульсиях и стонал от боли. Кассандра сняла с пояса миниатюрный фиал и, разжав раненому зубы, влила ему в рот несколько капель. Погладила его по щеке — и спустя мгновение конвульсии стихли. Воин откинулся назад и застыл недвижно, бледный как полотно.

При виде этого Мирина сразу поняла, почему троянцы иногда называли Кассандру Жрицей Сна. Девушка оглядела свой собственный запас снадобий у пояса — кое-какие зелья Атиши тоже способны даровать безболезненную смерть. Надо заняться той же страшной работой.

Все утро Мирина трудилась не покладая рук, даруя покой тем, кому исцелиться не суждено, а таких было множество. Самый ужасное потрясение ей довелось пережить в тот душераздирающий миг, когда девушка склонилась над очередным раненым — и узнала Бремузу: копье глубоко вошло ей в грудь, а удар меча пришелся в голову. Могучая воительница еще дышала, веки ее трепетали. Она узнала склонившееся над нею побелевшее лицо Мирины — и сама потянулась к фиалу.

— Доброго сна тебе, отважная Бремуза, — с трудом выговорила Мирина. Она пригладила подруге волосы и осторожно закрыла глаза. А затем сняла у Бремузы с пояса точно такой же фиал с маковым соком. Целительницам понадобится каждая капля.

Из Аполлонова храма на помощь спустилась жрица Феана, ее-то взволнованный крик и заставил Кассандру поднять глаза. Вниз по улице к Южным вратам шел отряд троянских женщин, все — в кожаных доспехах, с ножами за поясом, вооруженные копьями своих мужей.

— А ну, стойте! — закричала Феана, оставив раненых и бросаясь к ним.

Кассандра с Мириной поспешили следом.

— Что это вы затеяли? — сурово осведомилась Феана.

Женщины остановились как вкопанные. Попадались среди них и совсем юные, но по большей части то были матроны средних лет, и все — под черными вдовьими покрывалами.

Те, что помоложе, в первых рядах, оробев, застыли на месте, но одна из женщин постарше храбро протолкалась вперед:

— Мы пойдем в битву, — объявила она. — Пентесилея сражается за Трою, а ведь она — тоже женщина. Все Лунные Всадницы — женщины, а они совсем юны и так отважны! Стыд и позор, что мы, троянки, сидим сложа руки и позволяем жрицам-воительницам биться за нас!

— Нет, — воскликнула Феана. — Это безумие!

Кассандра шагнула вперед и поклонилась женщинам.

— Ваша решимость делает вам честь, — промолвила она. — Я восхищаюсь вашей храбростью, но вы же не обучены сражаться, как Пентесилея и Лунные Всадницы. Вас перебьют как овец, едва вы ступите за ворота.

Женщины замялись, но тут возвысила голос одна из женщин постарше.

— А что с того, если мы и погибнем? Наши мужья и отцы мертвы. Что нам останется, если Троя падет? Нас всех уведут в рабство те самые воины, что перебили наших мужчин. Нам придется разделять с ними ложе и рожать ахейцам детей. Чем хуже гибель?

В воздухе повисло молчание — с такими доводами поспорить было сложно. Но вот Кассандра выпрямилась во весь рост и вздернула подбородок.

— Я — ваша царевна, — объявила она. — Я приказываю вам остаться.

Женщины неуверенно переглянулись, и тут заговорила Мирина.

— Посмотрите на меня, — промолвила она. — Вы знаете меня как Госпожу Змею. Я привезла вам снедь и питье. Я — не трусиха и надеюсь, так вы меня звать не станете, но сегодня я не сражаюсь. Есть много способов воевать и много способов сопротивляться ахейцам. Сложите оружие и ступайте с нами помогать раненым. Зрелище смерти куда тяжелее, нежели поединок на мечах, и вы докажете свою храбрость, поглядев смерти в лицо.

Спустя мгновение одна из девушек помоложе отшвырнула копье и шагнула к Мирине.

— Я стану ухаживать за ранеными, — согласилась она. — Это верно, что зрелище смерти хуже битвы, но я — справлюсь.

Медленно, одна за одной, к ним присоединились и остальные. Кассандра и Феана облегченно выдохнули.

— Ты молодец, — похвалила Кассандра Мирину. — Я не могла допустить, чтобы у меня на глазах этих женщин перебили точно овец, но в их словах есть доля правды. Все они теряются в кроваво-красном тумане.

Жрицы вернулись к своим тяжким трудам, приведя с собой новых помощниц, но отнюдь не будучи уверены в том, что поступили правильно, не пустив женщин в битву.

Когда солнце поднялось высоко в небо, раненые поступать перестали. Акася подбежала к Мирине и потрясла ее за плечо.

— Союзники вернулись в нижний город и перестраиваются в новый боевой порядок, а главный Муравей последовал за ними и вызывает на бой Госпожу Пантеру, — сообщила она. — Та спрыгнула с лошади и готовится с ним сразиться. Тебе стоило бы снова подняться на башню.

— Ох, нет! — Мирина оставила свою страшную работу и тотчас же поспешила за Акасей.

Мирина, спотыкаясь, взбежала по ступеням Южной башни, как была, в своей запачканной кровью одежде. На башне царило глухое молчание: все напряженно вглядывались вдаль.

— Что случилось? — задохнулась она.

— Ваша храбрая предводительница спешилась, — сообщила Елена, качая головой. — Не следовало ей этого делать!

— Но почему? — поразилась Мирина.

Елена нахмурилась.

— Ваши Лунные Всадницы отлично сражались в стремительных конных атаках. Они доказали, что верхом они ни в чем не уступят вооруженным воинам, и даже далеко их превосходят, но Ахилл последовал за Пентесилеей к воротам и принялся громко вопить и насмехаться: дескать, будь она пешей, небось, храбрости у нее бы поубавилось!

У Мирины упало сердце. Она слишком хорошо знала, что Пентесилея ни за что не уклонится от брошенного ей вызова. Девушка пробилась в первый ряд и, позабыв об учтивости, бесцеремонно втиснулась между Приамом и его женой.

Те ничуть не обиделись, Приам даже подвинулся, уступая ей место, и недоуменно покачал головой:

— Не понимаю. Мы же видели, на что Ахилл способен! Зачем Дочь бога Войны сама отказывается от своих же преимуществ?

— Ты не знаешь нашей Пентесилеи, — объяснила Мирина. — Она ни за что не допустит, чтобы храбрость ее поставили под сомнение. Отчего все остальные воины от нее отходят?