Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти - Энтони Гилберт

– Ты не ложилась, – с упреком сказал он.

– Да нет, просто встала разжечь камин. Папе надо было уйти, и он обрадуется, увидев огонь, когда вернется. А ты спи, иначе не отдохнешь как следует и не сможешь рассказать ему, как провел день на ферме.

Мэй немного посидела у кровати сына, баюкая его. Вскоре, вполне удовлетворившись полученным объяснением, он снова заснул, а она переоделась, ополоснула лицо и посмотрела в зеркало на свои бледные щеки и темные круги под глазами. Небольшая радость возвращаться к такой женщине, подумала она.

В полицию ей, в конечном итоге, идти не пришлось. Полиция сама к ней пришла. Случилось это еще до появления почтальона и до церковного звона, хотя часы показывали семь двадцать и колокол должен был прозвонить почти полчаса назад. Полицейским оказался молодой флегматичный констебль, только что назначенный в местный участок.

– Миссис Феррис? – деревянным голосом осведомился он. – Нам хотелось бы с вами поговорить. Произошел несчастный случай.

– С мужем? – Она побледнела как мел.

– Боюсь, что так. Вы можете пройти со мной?

– Позвольте сначала подняться на первый этаж и поговорить с соседкой. У меня тут маленький сын.

Миссис Беннет уже знала, что в квартиру внизу пришла полиция, и была возбуждена и преисполнена надежд. Она всегда считала, что в любой момент может произойти что-нибудь смешное или необычное. Именно это она и сказала мужу, когда Мэй постучала в дверь и попросила присмотреть за Берти.

– Конечно, конечно, миссис Феррис, не беспокойтесь, я побуду с малышом, – со своей обычной бойкостью проговорила она. – Несчастный случай? Печально. Ступайте, ступайте. И, повторяю, о Берти можете не беспокоиться.

Мэй дрожащими пальцами натянула шляпку, объяснила проснувшемуся Берти, что с папой что-то стряслось и она должна сходить за ним и привести его домой, и в сопровождении полицейского направилась к двери.

– Так что же все-таки случилось? – спросила она как можно спокойнее и подумала: «Скорее всего утонул в реке».

– Даже не знаю, как сказать. Похоже на несчастный случай. Его нашли в ризнице, – ответил констебль.

Мэй с трудом удалось не вскрикнуть. В ризнице. Выходит, когда она вечером зашла в церковь, он был там, в двух шагах от нее. А она ушла и оставила его одного в темноте.

– Он… он сильно пострадал? – услышала она собственный голос.

– Там доктор, – неловко проговорил констебль.

– Иными словами, его нет в живых?

Констебль пробормотал что-то нечленораздельное, но Мэй поняла. Ей стало немного легче. Ужасно, конечно, и будет еще хуже, когда она осознает, чем для нее чревато это несчастье. Но, по крайней мере, он не сам это над собой сотворил. Сердце. Тут ей пришла в голову еще одна устрашающая мысль. А что, если это не несчастный случай? В конце концов, прочная толстая веревка – хорошее орудие, чтобы покончить счеты с жизнью.

– Как его нашли? – спросила она.

– Пошли звонить к заутрене, ну и увидели его, обвязанного веревками с ног до головы. – Полицейский с трудом выговаривал слова, словно в любой момент мог поперхнуться. У Мэй замерло сердце. Выходит, это все же его собственных рук дело. При всей их с Берти любви к Вилли ее оказалось недостаточно, чтобы уберечь мужа и отца от преследующих его демонов. Она промолчала. Лишь, продолжая идти, немного ссутулилась.

Доктор ждал их у входа в церковь. Бросая вызов верующим, он категорически отказывался впустить кого-либо в церковь. «Ничего, – заявил он, – один раз дома помолятся». Исключение было сделано только для священнослужителя, человека незнакомого, приехавшего отслужить молебен по случаю церковного праздника и попросившего в виде одолжения позволить ему подняться на кафедру для семичасовой службы. Это был худощавый, дрожащий то ли от страха, то ли от холода мужчина в долгополой потрепанной сутане, которая была трижды обмотана веревкой вокруг его пояса.

– Вы его жена? – резко бросил доктор.

Мэй кивнула.

– Где он, сэр?

– В ризнице. Вам придется опознать его. Как думаете, сможете?

– Да, сэр. – Голос ее звучал совершенно ровно. Следом за доктором она направилась в ризницу, как ее здесь называли, церковнослужителя.

– Отдельная ризница – это так необычно, – услышала она голос священника. – Как правило, колокольная веревка висит рядом с купелью, и в таком случае о произошедшем стало бы известно тут же.

Мэй с болью посмотрела на доктора:

– Когда это случилось?

– Насколько я могу судить, двадцать четыре часа назад, или около того. Приблизительно, конечно.

Она ступила внутрь и склонилась над распростертой фигурой. Кто-то из почтения к усопшему прикрыл ему лицо носовым платком.

– Боюсь, – сказал доктор, – это будет трудно выдержать. Вам приходилось когда-нибудь сталкиваться с насильственной смертью?

– С насильственной?.. Но мне ничего не сказали…

– Это убийство, – негромко произнес доктор. – Мы обнаружили нож…

Мэй почувствовала на своем запястье его мускулистую руку. Приезжий священник зашел вместе с ними в ризницу и теперь неловко переминался с ноги на ногу у двери. Доктор приподнял носовой платок, она заставила себя посмотреть на усопшего и мгновенно отвернулась, на грани истерики вцепившись в руку доктора.

– Это не Вилли, – выдохнула она. – Это не мой муж. Я никогда в жизни не видела этого мужчины.

I

Стэнли Хоуп в сдвинутой на затылок кепке, засунув руки в карманы, явился домой ровно на час позже обычного. Мать сразу же оторвалась от шитья.

– Где тебя носило, Стэн? Я тут чуть с ума не сошла от страха.

– От страха за меня?

Такая уверенность в себе была для нее внове.

– Да брось ты, мам. Я ведь не ребенок.

– Ты все, что у меня есть, и когда знаешь, что по улицам болтается какой-то тип и всаживает нож людям в спины, поневоле задумаешься.

– Между прочим, – уже более привычным голосом откликнулся Стэнли, – если хочешь знать, именно поэтому я и задержался.

– Как это?

– Полиция, – загадочно вымолвил Стэнли.

– То есть… Только не говори мне, что тебя забрали в участок.

– Меня? Что это тебе в голову пришло?

Миссис Хилл, соседка, зашедшая выпить чашку чая и вызвавшаяся остаться до возвращения Стэнли, подняла голову и с явным неодобрением посмотрела на него.

– Я знаю, что мне пришло в голову. Мне пришло в голову, молодой человек, что твоя задница соскучилась по домашним туфлям.

– Домашние туфли должны быть там, где им и положено, – на ногах, – огрызнулся Стэнли. – Нет, мам, честно, у меня никогда еще такого дня не было. Бедняга Потифар места себе не находит: полиция шныряет туда-сюда, выспрашивает. Все им надо знать. Видел ли я вчера Ферриса? Когда я пришел в церковь? Когда он обычно приходит? Не заметил ли я чего-то необычного? Ну, я сказал, что да, одна странность была: какой-то малый ушел, не дождавшись конца службы.