Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

Я стиснул зубы и напряг мышцы, пытаясь разорвать сеть. Увы, она была тонкой, но прочной, скорее пальцы разрежешь, чем порвёшь.

— Ножа али ножниц с собой нет?

— Нет, не ношу, — я попытался развернуться, — а у вас нет ничего острого? Ну там заколки какой-нибудь или расчёски металлической.

— Гребень есть черепаховый, подойдёт ли?

— Возможно.

— Тогда берите, не жалко. — Василиса Премудрая пошарила на затылке где-то под кокошником и вытащила чёрную гребёнку. Надеюсь, черепаший панцирь будет покрепче этой сети, можно попробовать перепилить зубьями.

— Давайте. — Я потянулся за гребнем, перевернулся в сетке, потерял равновесие и повалился на царевну, упираясь носом ей в спину меж лопаток. Положение приятное, хотя и не особо удачное, конечно...

— Мне неудобно говорить, но...

— Да бросьте, что уж тут, знаю я вас, мужиков!

— Нет, нет, я не в этом смысле.

— А с чего тогда навалились без предупреждения? Хоть бы поцеловали для начала в щёчку...

— Вы ошибаетесь, я не...

— Ой, а приятно, оказывается... И не тяжело ни капельки.

— Я просто не могу с вас встать!

— Ну-ну...

— Чего?! — резко дёрнулись мы оба, потому что многозначительное «ну-ну» раздалось из коридора.

Только бы не Олёна, запоздало взмолился я, и древние боги услышали мои молитвы...

— Никитушка, ты ли энто? — Стройная черноволосая красавица с выразительным орлиным носом и изящной родинкой на подбородке. Пройдёт мно-о-ого лет, прежде чем эта милая «мушка» превратится в большущую уродливую бородавку...

— Здравствуйте, бабушка.

— И тебе не хворать, сокол участковый, — вежливо поклонилась молоденькая Яга. — А ты, как я погляжу, не скучаешь, да?

— Попрошу без пошлых намёков. — Я попробовал перевернуться, но, оказывается, в сетке это не так легко. Одно неловкое движение, и теперь уже довольная царевна восседала на мне сверху в позе амазонки в кокошнике. Ну хоть застрелись, честное слово...

— Не знала тебя с энтой стороны, Никитушка, — холодно протянула Баба-яга. — А ты, оказывается, тот ещё кобель-то? С подружкой новой познакомишь али сам ещё её имени не спросил?

— Я не...

— Оно и верно, чё в имени тебе её...

— В каком вымени?! — дёрнулась Василиса. — Это... это грудь у меня девичья! Чё сразу обзываться-то...

— А ты вообще цыть! — рявкнула моя бывшая старушка. — Полезла на женатого мужика, ни стыда ни совести. Нешто на руке его кольца обручального не видела? У-у, коровища ты и есть...

— Вы всё не так поняли, — хором сказали мы с Василисой, дружно признавая про себя, что понять увиденное как-то иначе попросту невозможно.

Меж тем красавица из нашего экспертного отдела, качнув бёдрами, сделала два шага и полоснула маленьким ножиком по сетке. Сначала вниз рухнул я, потом сверху царевна. Так что меня нехило приложило спиной о каменный пол, а потом едва не добило всем весом Василисиной премудрости. Если так можно выразиться...

— Где царь с царицей?

— В плену, — с трудом выдавил я.

— А Митеньку куда дел? Загонял, поди, мальчонку-то...

— Да что ему сделается. — Я кое-как выбрался из-под надутой царевны. — Носится где-то как угорелый, с какими-то змеиными стражниками в догонялки играет. Набегается, сам придёт...

— Ладно, участковый. — Бабка подала мне маленькую сильную ручку и помогла встать. — А теперь растолкуй мне, старой...

— Вы же молодая, — чирикнула Василиса.

— Не лезь не в своё дело, дура, — не отрывая от меня взгляда, огрызнулась Яга. — Так вот скажи-ка мне, старой...

Царевна опять открыла ротик, чтобы влезть с уточнениями, но я жестом попросил её заткнуться ради всех святых.

— Ты ж задание Змеево исполнил?

— Вроде да.

— Чудесную птицу ему раздобыл?

— И не только! Мало того что я доставил ему прямо на дом эту канарейку, полную оптимизма, с клеткой вместе, так ещё там внизу конь златогривый!

— Так ить коня ж не просили.

— Ну, так вышло. Приятное дополнение. Его, кстати, и не я украл, а Митя.

— Который у нас всё ещё волк? — зачем-то уточнила моя домохозяйка. — Волки они, конечно, известные злодеи, но доселе ещё в конокрадстве замечены не были-и...

— Можно подумать, я вру?!

— Можно, можно...

— Не врёт он, — вступилась за меня Василиса Премудрая.

Я отвлёкся, уловив в коридоре какое-то лёгкое движение и, быть может, пропустил тот момент, когда мою «заступницу» следовало успеть придушить на месте...

— Зря вы на него наговариваете! Он, когда ко мне в спальню девичью через оконце залез, тоже сперва горячим да пылким показался. А потом уж вспомнил, что женат! Да и тут меня не бросил, слово сдержал, замуж выдавать повёз. Не его вина, что с замужеством энтим заминка вышла. У самого-то Никиты Ивановича сердце большое, доброе. Такого на всех хватает. А вы на него сразу с попрёками! Да и не влети он ко мне, так я, поди, до старости в девках бы сидела...

— Но он влетел?! — недобро сдвинув брови, уточнила Ба­ба-яга.

Влетел, подумал я. Причём, похоже, по полной программе влетел.

Олёна, в свободном русском сарафане, стояла в коридоре, в тени, и не сводила с меня полных упрёка глаз. Она не сказала ни слова, даже не шагнула внутрь комнаты. Просто стояла и смотрела, как рушилось всё, что между нами было. Я же замер, словно чурбан, не в силах вымолвить и слова в своё оправдание. Да и что я мог сейчас ей сказать?

Василиса продолжала нести ещё какую-то чушь, и говори­ла-то вроде бы почти правду, но под таким хитро завёрнутым углом, что всё переворачивалось с ног на голову...

— Милый... — Олёна, не выдержав, порывисто бросилась ко мне, на секунду замерла и склонила голову мне на грудь.

Я осторожно обнял её за плечи:

— Ты в порядке, любимая?

— Теперь да. — Она крепко прижалась ко мне. — Только будь рядом, не уходи больше.

— Эй, подруга залётная, — праведно возмутилась стройная Яга, дважды громко хлопая в ладоши. — Ты что, не слыхала ничего? Твой-то супружник, оказывается, чужих дев невинных со дворов родительских сманивает...

Олёна устало покачала головой.

— И впрямь, чего энто я повелась, как сорока глупая? — С тем же пылом бабка развернулась теперь уже к царевне. — От ведь заболтала бабушку, язык без костей, дык и мелет бездоказательно! Факты где? Свидетели? Улики? Документы какие ни есть? Ох, с огнём играешь, красна девица...

— Она не девица, — тихо произнесла моя жена и пристально посмотрела на смутившуюся Василису. — Да и не человек давно, верно?