Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах

- Ох, как не вовремя! - вздохнула она и бросила быстрый взгляд на своего "штурмана". - Только ты, Лен, чур, ничему не удивляйся!

- А что случилось-то? - успела спросить Лена Жихарева, и в этот момент дверь отворилась, - спасибо еще не распахнулась, - и в палату вошел Арин отец Авенир Никифорович Кокорев.

Ну, что сказать? Кокорев старший был крупным мужчиной. Да и все остальные в семье были ему под стать, одна Ара уродилась мелкой и щуплой. Но лично ее его размеры никогда не пугали, напротив, они ее успокаивали. Отец для нее был не только авторитет и родная кровь, он был еще и защитник. Такие, как Кокорев, в былые, - и не сказать, чтобы в такие уж давние времена, - выходили на медведя с одним ножом, почитай, с голыми руками, или рубили топором закованных в железо тевтонов на льду Чудского озера.

- Жива?! - громыхнул, находясь, видно, в некоем полубезумии отцовской тревоги.

- Если бы померла, ты бы ко мне в морг пришел, - "пошутила" Ара, превозмогая дикую боль в спине и затылке.

- Юмор не изменился, - констатировал отец, снижая тон, и подошел к постели. - Как был черный... черным и остался. Выходит, и точно - жива!

- Спасибо, что пришел, - сделав над собой усилие, с хрипом и каким-то болезненным клекотанием выдохнула Ара, - и спасибо, что без мамы.

- Ну, я этих куриц придержал пока, - усмехнулся Кокорев, рассматривая дочь. - Хотел сначала убедиться, что их сюда вообще стоит пускать.

- Сколько и кто? - уточнила Ара, смаргивая с глаз кровавый туман.

- Софья, Ольга, Ирина, - пожал плечами отец.

- Ох, ты ж! - выдохнула Ара, но от резкого движения снова пробило болью грудь от левого плеча почти до солнечного сплетения.

- Доктор сказал, у тебя грудь пробита и ребра сломаны, так что ты поаккуратней! - предупредил Кокорев, уловивший подоплеку ее кривляний и морганий. - Без резких движений!

- Я Кокорев Авенир Никифорович, - повернулся он к притихшей в кресле Лене. - Отец Варвары. А вы, стало быть, Елена Николаевна Жихарева?

- Так точно! - попыталась подтянуться "штурман". - Гардемарин Жихарева!

- Не тянись, девочка! - успокоил ее Кокорев, переходя на "ты". - Я не военный. А ты теперь моей Варьке, почитай, сестра, а значит, мне как дочь, если батя твой на такое не обидится.

- Спасибо, - выдохнула Лена, расслабляясь. - А вы... вы тот самый Кокорев, который "Кокорев"?

- Тот самый, поэтому и Варька у нас Бекетова, чтобы всем и каждому этот вопрос не разъяснять.

- Ага... Так я пойду?

- А сможешь?

- Смогу, - кивнула Лена и начала стаскивать свою ногу с табурета.

- Давай помогу! - Кокорев подхватил Лену одной рукой, поднял из кресла, одновременно забирая другой рукой прислоненные к стене костыли. - Так-то лучше! Нет?

- Лучше! - поблагодарила улыбкой Жихарева и потащилась прочь.

- Что ж, - сказал отец, поцеловав Ару в щеку и устраиваясь в кресле рядом с ней. - О состоянии твоем осведомлен...

- Ну, значит, тебе и рассказывать.

- В смысле? - нахмурился мужчина.

- В смысле, что я только что проснулась и о событиях прошедших дней помню смутно, да и то урывками. Что тебе сказал врач?

- Только не ври! - предупредила, чтобы не стал ничего от нее утаивать. - Правду говори!

- Раны тяжелые, но не смертельные. Если бы не большая потеря крови, то и сознание так надолго не теряла бы. Не спала бы все время. Компреву?

- Уи, папа?! Что насчет полетов?

- Доктор смотрит оптимистично. Говорит, возьмет время, но тебе же все равно еще Академию заканчивать. Считай, год учиться. Вот и восстановишься.

- Значит, домой не заберешь?

- Ты Бекетова, дворянка и офицер, - грустно усмехнулся в ответ отец. - Кавалер Себерского креста 1-й степени. Забрал бы, если б мог. Но, чаю, такие мои поползновения до добра не доведут.

- Спасибо! - не стала вдаваться в подробности Ара.

- Рассказывай!

- О чем?

- Обо всем! Мне Ленка ничего толком рассказать не успела.

- Говорил я с твоей крестной, - вздохнул Кокорев. - Говорит, ты круче ее, и пойдешь дальше. Талант от бога, интуиция, мастерство не по годам и мужества вагон с прицепом. Это, если коротко. Говорит, что по мнению командиров, летала ты хорошо и воевала, как подобает. Так что, даже если не брать в расчет тот ниппонский крейсер, который вы с Леной взорвали в первый день войны, все равно заслужила все свои награды и повышение в звании. Поэтому вас вряд ли наградят еще раз, хотя вы с тех пор и навоевали порядочно. Елизавета Аркадиевна думает, что Адмиралтейство будет стоять до конца, - вы ведь с Еленой женщины, не забудь, - но адмиралы Мордвинов и Минчаков требуют справедливости, а они сейчас держат фронт против ниппонцев...

- То есть, были бы мы парнями...

- Получили бы еще по ордену.

- Вот же суки! - вырвалось у Ары. - Извини, но другого слова не подберу.

- Не извиняйся. Я высказался грубее. Но кто сильнее, тот и прав. А мне сейчас в эти дрязги встревать нельзя. Могут перебросить военный заказ западникам, а за мной не только совладельцы, но и тысячи рядовых держателей акций, не говоря уже о подрядчиках, поставщиках, инженерах и рабочих, которые, в свою очередь, кормят всю инфраструктуру севера: больницы, школы, транспорт и связь, торговлю и обслуживание. Такой расклад.

- Да, ты что! - возмутилась Ара. - Тебе за меня вписываться нельзя. Стыда не оберусь!

- Славно, что ты у меня такая, - кивнул отец, - Софья с Ольгой съели бы живьем!

- Может быть, поэтому они не авиаторы?

- Возможно! - кивнул Кокорев. - А сейчас просвети батьку, с каких пор ты числишься замужней женщиной, или об этом ты тоже забыла?

- Это в моей истории болезни записано?

- Именно. Но сама понимаешь, без подробностей. Просто в графе семейное положение записано "замужняя".

- Ранило не вовремя, - вздохнула Ара, понимая, что такое так просто не объяснишь. - Хотела вам все по-человечески сообщить, как только война закончится...

- Не все наши планы реализуются с той точностью, на какую мы надеемся, - почти спокойно прокомментировал ее тираду отец. - Итак?

- Я вышла замуж.

- Поздравляю, - улыбнулся отец, - но боюсь, мать тебя не поймет. Да и мне такое как-то непривычно. Вот так вот сразу и замуж? Без знакомства, без помолвки, без колоколов... Ну, ладно бы, просто переспала. Ты пилот, тебе можно. Залетела?

- Нет, - ответила Ара, чувствуя, что краснеет. Отчего-то стало стыдно, да так, что она даже про боль и слабость забыла. И отчего? От того, что отец заподозрил ее в небрежности или оттого, что он все-таки прав, и так делать нельзя?