Погашено кровью - Михаил Март

– Ну, герой, вали отсюда! Давай, гнида, вперед! – Лицо убийцы покраснело и покрылось потом, но он не шевелился.

– Не нагадь на сиденье, за год не проветришь! Вот так, гнида!

Только сам стрелять можешь, а чужой ствол нюхать не любишь?! – Ефимов захлопнул дверцу.

– Вперед, капитан. На Петровке ему язык развяжут. Там уже сидит один умник. Скоро все там будут. Я так решил!

Подполковник как-то странно засмеялся, будто хотел изобразить чудовище. Но капитан милиции, сидевший за рулем, и отпетый убийца в наручниках думали о подполковнике как о страшной личности, и не исключено, что воспринимали его как чудовище.

* * *

В Москве стояла сырая погода – лужи, моросящий дождь со снегом, серые тучи и мрачные люди. Однако приезжие с севера улавливали слабый аромат весны, что никак не признавали местные жители.

Рахман сдержал обещание и выплатил солдатам вторую половину гонорара. Когда вагоны загнали в тупик, молчаливый, хмурый и озлобленный Рахман стал веселым и разговорчивым.

– Деньги – это мусор, дорогие мои воины. Вы стоите намного дороже, и я готов вам помочь, но не знаю чем. Когда я попадаю в столицу, а это случается один раз в месяц, меня принимают здесь как шахиншаха! Но удовольствие длится не больше суток-двое, и вновь перегоны, железка, взятки, стрельба. Но я не об этом, мальчики. На данный момент я могу стать вашей золотой рыбкой и выполнить любое ваше желание, но за сутки.

– Нам ничего не надо, – тихо сказал Белый.

Чижов окинул взглядом состав и, щелкнув языком, протянул:

– Обалдеть можно. Дорого, наверное, стоит эта кишка с огненной водой, если с автоматами ее сопровождать надо. А что, Рахман Шахович, почему бы тебе не помочь двум дезертирам? Слабо паспорта сделать?

Рахман ехидно усмехнулся.

– Вечером приходите в казино «Орион», там и решим все ваши проблемы. – Он достал из кармана визитную карточку с адресом и передал Белому.

– Зайдите с черного хода, где стоянка машин, подъезд номер четыре. Покажите эту визитку и попросите вас провести ко мне. А сейчас не теряйте времени и ищите срочное фото. Говорят, в паспортах должны быть фотографии. А одежда у вас есть?

Чижов похлопал по вещмешку

– Запаслись.

– Вечером жду.

Рахман повернулся и быстрой походкой засеменил по шпалам к платформе.

Беглецы переоделись в вагоне и, попрощавшись с Куркиным, ушли. В метро ехали молча, но, выйдя на улицу в центре города, Белый сказал своему спутнику:

– Ну вот, паломник, цель достигнута. Под ногами Москва. Давай дернем по сотке в травиловке, и разбежались. Теперь у каждого свой клубочек.

Зашли в первый же бар, заказали выпивку и сели за столик. После двух рюмок и сигареты Чижов заговорил быстро и отрывисто, будто он провожал человека, поезд тронулся, а он не успел сказать главного.

– Не совладать тебе с этим делом в одиночку, Сергей. Поверь мне, я знаю в таких вещах толк. Засветишься и погоришь. Кроме меня, тебе никто не поможет, я буду на подхвате. Ты шагнул на минное поле без миноискателя. Неоправданный риск. Так цели не достигают.

– Брось, паломник. У тебя есть шанс. Иди и живи так, как хочешь, а моя задача доживать. Меня ждет царство тьмы.

– Когда ты войдешь в тень, я уйду А пока тебе пригодится моя помощь. Мне ведь эта Москва триста лет не нужна. Пару корешей, и все.

– Как знаешь. Собаками травить тебя не стану, хочешь идти – иди.

– С чего начнем?

– В дом свой хочу заглянуть. К соседям. Надо бы узнать, как мать похоронили, да и помянуть ее.

– К соседям я сам зайду, а ты жди где-нибудь неподалеку. У своего дома тебе лучше не светиться.

– Брось! В Москве нас никто не ждет. И уж слишком быстро мы добрались, без семафоров.

– Я так думаю, что во Владивостоке нас точно не ждут. Куда, интересно, двое москвичей пойти могут? В солнечный Магадан?

– Хорошо, иди сам. У рынка есть пельменная. Должно быть, уцелела. Приведи туда нашу соседку. Они дружили с матерью.

Чижов выглядел как студент-первокурсник. Спортивный вид, легкая походка, сумочка через плечо, вязаная шапка.

Дом и подъезд он нашел быстро. Днем во дворе тихо и безлюдно. В старом подъезде пахло мочой, плесенью и штукатуркой. Лифта в доме не предусмотрели, и на четвертый этаж Чижов поднялся, переступая через три ступени. На звонок долго не отвечали, затем послышались шаркающие шаги, дверь скрипнула и приоткрылась.

– Мне бы Марию Матвеевну повидать, – сказал Чижов, увидев в проеме маленькую щуплую старушонку.

– Это я, – удивилась женщина. – А вы кто?

– Я вам привез привет от Сергея Белого. Сына Дарьи Степановны.

Старушонка ахнула и, прикрыв рот ладонью, оглянулась на темный длинный коридор. Перекрестившись, она пробормотала:

– Помилуй Бог! Он же помер.

– Жив он, мамаша. Повидать вас хочет, но сюда ему приходить не с руки.

– Да где же он?

– В забегаловке у рынка.

– Батюшки, как же это! Я же второй год из дома не выхожу. Этажи высокие, ноги не ходят.

– Я вас, мамаша, обратно на руках подниму. Вы дверь-то откройте, я вам помогу.

Белый ерзал на стуле, сидя у окна, и не отрывал глаз от улицы.

Когда он увидел Чижа, в руку которого вцепилась маленькая старушонка в ветхом пальтишке, у него на глаза навернулись слезы. Белый с детства рос сентиментальным ребенком и всю жизнь старался скрывать свои эмоции от посторонних глаз. Покосившись по сторонам, он смахнул рукавом слезы и прокашлялся, выбивая подступивший к горлу ком.

Чижов подвел старушку к столику. Белый встал. Она долго смотрела на него, затем взмахнула руками и, покачав головой, сказала:

– Худой-то какой… Вот Даша не дождалась-то. – Старушка расплакалась, и Сергей усадил ее за стол. Чиж сунул сигарету в рот и вышел на улицу, он не любил таких сцен.

– Слава Богу, вы живы, тетя Маша.

– Как же так, они, стало быть, ее обманули? Так за такой обман под суд отдавать надо. Они же ее в могилу отправили.

– Кто? О ком вы говорите?

– Как кто? Следователь твой.

– Ефимов?

– Мать-то его пороги обивала, все просила помочь. Ну… как это… Чтобы другой суд был.

– На апелляцию.

– Наверное. Ходила, умоляла. Год у его дверей просидела, а он ей и сказал, что, мол, ты помер в тюрьме. У него есть точное подтверждение тому.

Даша-то шагнула в коридор да тут же и скончалась. Прямо у его дверей дух вон вышел. Царствие ей небесное… Ну а я-то знала, куда она ходила. Смотрю, вечер, а ее все нет. Ну а утром я сама в милицию пошла. Там в кабинете еще один мужичишка сидел, все насмехался.