Одного раза недостаточно - Жаклин Сьюзан

Дэвид заказал автомобиль. Машина уже ждала их в аэропорту. Они уложили чемоданы в багажник и поехали к дому, где жила Дженюари. Дэвид помог шоферу передать ее вещи консьержу. Девушка улыбнулась.

— Я получила удовольствие от наших четырех дней, — сказала она.

— Я тоже…

Дженюари посмотрела на часы.

— Еще только девять. Хочешь подняться ко мне и выпить? Ты еще не видел мои роскошные апартаменты. Он улыбнулся:

— Обещаешь пригласить меня в следующий раз, когда будешь свободна? Я должен сделать ряд деловых звонков из дома… я знаю, что меня ждет куча сообщений. Позвоню тебе завтра. Как только проснусь.

Она проводила его взглядом. Он сел в машину. Да! Теперь она знала, какие чувства испытывала Линда… вот что такое отказ.

Дэвид и не подозревал, что только что отказал Дженюари. Он счел ее приглашение проявлением вежливости. И не хотел тратить час на пустую болтовню за бокалом спиртного. Возле своего дома он отпустил машину и немедленно справился насчет сообщений. Их оказалось несколько. Ким отправилась на вечеринку к Монике — пожалуйста, приезжай. Звонила принцесса Дельманио — у нее собирались любители триктрака. Горничная предупредила, что вместо понедельника придет во вторник… она оставила номер своего телефона. Еще несколько сообщений показались ему не стоящими внимания. Ни слова от Карлы. Почему она должна была позвонить? Она знала, что он возвратится лишь сегодня вечером. Она позвонит ему завтра на работу.

Почему-то он ударил ногой корзину для мусора. Какая нелепость. Часы показывали лишь половину десятого. Карла — та женщина, которую он любит. Он располагает целым свободным вечером. Они могли провести его вдвоем. Однако он не может связаться с ней. Он больше не в силах терпеть это. Сидеть, точно девушка, в ожидании звонка. Он схватил пальто, выбежал из дома и остановил такси. Он отправится к ней… будет колотить кулаками в ее дверь. Потребует, чтобы она дала ему номер своего телефона. Плевать, если она сейчас спит. Он должен проявить характер. Если он хочет, чтобы она относилась к нему, как к мужчине, то ему следует вести себя соответствующим образом. Сегодня он добьется своего. Пусть даже ценой их первой ссоры. Но больше всего на свете ему хотелось обнять Карлу… посмотреть ей в глаза… почувствовать прикосновение ее сильных рук… услышать хрипловатый смех.

Такси остановилось. Расплатившись с водителем, Дэвид выскочил из машины. Эрнест, приветливый и вежливый консьерж, стоял на своем посту. Он, как всегда, по-дружески кивнул Дэвиду, но вместо обычного «Добрый вечер, мистер Милфорд» спросил его: «Куда вы идете, мистер Милфорд?»

— К мисс Карле.

— Но она уехала в пятницу утром.

— Уехала.

— Да… с двумя чемоданами.

— Куда? В другой дом? Или… Консьерж заметил испуг на лице Дэвида.

— Послушайте… не волнуйтесь. Нет, не в другой дом. Вы знаете мисс Карлу. Она иногда внезапно исчезает. Никто из нас до последнего момента не знал, что она куда-то собирается. В пятницу в девять утра она спустилась вниз. На ней была меховая шуба и темные очки. Но только вместо обычной прогулки до балетной студии она попросила найти такси. Как я уже сказал, при ней были чемоданы. Она сказала мне, что просит забирать ее почту и приостановить доставку «Уолл-стрит джорнэл». Это единственная газета, которую она читает… Затем попросила водителя отвезти ее в аэропорт «Кеннеди». Вот все, что мне известно.

— Я… я сам отсутствовал, — сказал Дэвид, пытаясь прийти в себя. Он не мог видеть сочувственное лицо консьержа. — Я был в Палм-Бич… смотрите, как я загорел… и не прочитал все полученные мной сообщения. К сожалению, я улетел, не предупредив об этом мисс Карлу. Позвонил ей из аэропорта. Мне никто не ответил… вы знаете, как плохо работает сейчас телефон… никогда нельзя быть уверенным… и я решил приехать сюда. Теперь я, вероятно, найду у себя ее сообщение.

— Конечно, найдете.

Дэвид повернулся и ушел. Она уехала. Консьерж не будет встречать его словами: «Добрый вечер, молодой человек». Боже, какие у них были вечера! Он приходил, уверенный в себе и счастливый, кивал лифтеру, который знал, что Дэвида ждут. И теперь она снова пропала. На какой срок? И почему? На улице уже зажглись фонари… Дэвид побежал. Она исчезла… даже не попрощавшись с ним. Он продолжал бежать… только бег спасал его от истерики. Он остановился лишь возле своего дома. Войдя в квартиру, закричал, оборачиваясь к стенам: «О боже… Карла… почему?»

Он стоял и рыдал… громко, надрывно… впервые с того дня, когда его вывели из состава футбольной команды в Эндовере.

Карла сидела в одном из передних кресел самолета. Обзвонив все авиакомпании и заручившись обещанием, что соседние места в салоне будут пустовать, она забронировала билет до Лондона на одиннадцатичасовой рейс «Транс Уолд Эйрлайнс».

Огромные солнцезащитные очки закрывали ее глаза. Пока что молодая стюардесса не узнала Карлу. Она, конечно, была еще ребенком, когда актриса ушла из кино. Но некоторые сверстницы бортпроводницы возродили культ Карлы, увидев ее в «Передаче для полуночников». Она наблюдала за тем, как они смеются, готовя блюда и напитки, улыбаются, обслуживая авиапассажиров. Они были так молоды. И счастливы. Была ли она когда-то такой молодой? Смеялась ли так? Нет… это невозможно. Она росла в деревне под Вильно.

Вильно. Отец совершил роковую ошибку, перебравшись сюда… как и многие другие поляки. В 1920 году Польша, воюя с Россией, захватила Вильно, столицу Литвы. Крестьяне, мечтавшие о новых землях, хлынули сюда. В 1921 году под Вильно прибыл Анджей Карловски с женой, грудной дочерью и двумя маленькими сыновьями. Он покинул деревню, расположенную возле Белостока, в надежде разбогатеть под Вильно и отправить сыновей, когда они подрастут, в университет. Но новая земля оказалась проклятой. Его соседями стали украинцы, которые сохранили свои национальные черты. В ближайшей деревне была католическая церковь и государственная школа, где учились монахини. Анджею и его жене не оставалось ничего другого, как работать на голой земле по пятнадцать часов в сутки. Им некогда было тосковать по прежней жизни и старым друзьям. Ферма отнимала у них все силы — они мечтали отправить сыновей в университет. В этой безрадостной атмосфере росла Наталья Мария Карловски.

Ее детство было спокойным и скучным. Она взрослела без смеха и фантазий, с убогой мечтой выйти замуж за парня, у которого будет большой надел.

Карловски были истовыми католиками. Единственный день, когда мать Натальи не чистила картошку, было воскресенье — семья ходила к мессе. Тогда жена Анджея Карловски надевала на голову вместо платка черную шляпку, меняла привычный фартук на блестящее черное платье, и в ее грубых натруженных руках вместо картофелечистки появлялись четки. Отец надевал свой единственный черный костюм, в котором он ходил в церковь, на свадьбы и похороны.

Наталья посещала государственную школу. Года текли для нее размеренно и однообразно. Ей было девять лет, когда сестра Тереза своим появлением внесла красоту и радость в скучную жизнь учениц.