Агентурная кличка - Трианон - Игорь Перетрухин

Однако Председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов счел, что основная цель операции была достигнута, источник информации ЦРУ США в МИД прекратил свое существование, американская разведчица Марта Петерсон поймана с поличным и покинула пределы страны.

Кузьмин же, с учетом его заслуг перед органами госбезопасности в прошлом, решением Председателя был освобожден от наказания.

На этом совещание было закончено.

Следственное управление действительно сделало все возможное, чтобы не повторялись такие досадные промахи. При аресте другого американского агента — Филатова — он был сразу же после личного обыска переодет в казенную одежду, и на него тогда же надели наручники.

Как-то раз, когда я был повышен в должности, но еще работал в Службе безопасности МИД, находясь на докладе у первого заместителя начальника главка генерал-лейтенанта Боярова, я попросил разрешения обратиться к нему лично через головы своих непосредственных начальников с просьбой о моем возвращении в отдел:

— Я готов подать рапорт!

Не знаю, что подумал Виталий Константинович, но он очень внимательно меня выслушал и сказал, что никогда не думал, что я внутренне так глубоко переживаю свое пребывание в действующем резерве.

— Вы даже изменились в лице! — заметил он. — А я полагал, что вы довольны своей работой в МИД, где вы так неплохо себя зарекомендовали! Это для меня большая новость! Я обо всем подумаю, а пока спокойно работайте.

Осенью 1978 года, когда я был возвращен на работу в Седьмой отдел с повышением в должности, меня неожиданно пригласил к себе начальник отдела генерал-майор Кеворков. В его кабинете находился невысокого роста человек, по внешности несколько напоминавший известного российского промышленника и мецената Савву Тимофеевича Морозова. Я сразу же узнал его: это был Юлиан Семенов, автор политических романов под общим названием «Альтернатива», «Вьетнамского дневника» и других произведений.

Вячеслав Ервандович представил меня ему и дал мне краткую характеристику как активному участнику работы по разоблачению агента американской разведки в Министерстве иностранных дел, дополнив это тем, что в годы Великой Отечественной войны я был юнгой и принимал участие в боевых действиях на Северном флоте. Беседа была непродолжительной. Юлиан Семенов много слушал и мало говорил, но хорошо запоминал все, о чем говорилось.

После этого у нас в здании на площади Дзержинского он стал появляться довольно часто — как у Кеворкова, так и у первого заместителя начальника главка Боярова, а иногда и у начальника пресс-центра КГБ генерал-майора Я.Т. Киселева.

Вскоре мы узнали о том, что Семенов написал повесть «ТАСС уполномочен заявить…», в которой в художественной форме изложил ставшие ему известными отдельные подробности разработки Огородника и захвата с поличным американской разведчицы Марты Петерсон, и опубликовал ее в журнале «Дружба народов».

Все участники мероприятий, кроме следователя Агибалова, были выведены под псевдонимами, а я — как «начальник группы полковник Игорь Трухин»[16], бывший «юнга Северного флота, а сейчас ас, истинный ас контрразведки».

Потом меня много раз спрашивали, чем можно объяснить такую высокую оценку моей деятельности, когда в книге обо мне упоминается всего несколько раз?

Приходилось объяснять, что это всего-навсего художественное произведение, а не отчет о проделанной работе. Вместе с тем я отвечал, что некоторые из эпизодов с моим участием были просто вычеркнуты строгими «цензорами» еще в гранках из-за боязни «раскрытия методов работы чекистов». Но я был не в претензии на них, так как считал, что если начальство не вычеркнуло фразу о том, что я «истинный ас контрразведки», то оно, видимо, серьезных возражений по этому поводу не имеет.

К тому времени мы познакомились с Юлианом Семеновым ближе, и у нас с ним установились дружеские отношения. Этому способствовала наша совместная работа над многосерийным телевизионным фильмом по его книге.

Необходимость создания такого телефильма диктовалась тем, что за последние годы на экранах кино и телевидения не было. показано ни одного произведения, которое рассказывало бы о том, чем же занят в настоящее время Комитет. государственной безопасности.

После того как решение о съемках телефильма было, наконец, принято, главными консультантами назначили генерал-лейтенанта В.К. Боярова и генерал-майора В.Е. Кеворкова, а консультантами — меня и сотрудника пресс-центра КГБ В.Д. Калинина. Бояров, Кеворков и Калинин были представлены в титрах под псевдонимами, а я как полковник — к тому времени мне уже присвоили это звание — под своей фамилией. Узнав об этом, я пошутил, что им-то хорошо, их не найдут, когда будут ругать за плохой телефильм, и все тумаки достанутся только мне, так как меня быстренько разыщут по фамилии. К счастью, никто меня искать не стал, хотя от фильма и не все были в восторге. Но это дело вкуса. Знаю только, что все актеры без исключения к своей работе отнеслись с большой ответственностью и немалым интересом.

Довольно часто бывая на киностудии, я ближе познакомился с ее работой и актерами, которые готовились к участию в съемках: Тихоновым, Куравлевым, Шутовым, Глузским и многими другими. Откровенно говоря, больше всех мне понравился Михаил Глузский, как человек умудренный жизненным опытом, талантливый актер, и меньше — Вячеслав Тихонов. Безусловно, он тоже весьма талантлив, но, в моем представлении, значительно прогадывал при сравнении его с колоритной фигурой В.К. Боярова (по сценарию — Константинова). Личности в нем, на мой взгляд, не чувствовалось.

Вспоминается досадный эпизод, относящийся к началу съемок телефильма. Одному из сотрудников киностудии, долгое время добивавшемуся разрешения на выезд на постоянное место жительства в Израиль и, видимо, не очень доброжелательно относившемуся к тем, кто ему в этом препятствовал, отождествляя с ними всю нашу организацию, было поручено поговорить с известным киноактером А. Калягиным и сделать ему предложение об участии в съемках. Тот якобы от предложения категорически отказался. Это, конечно, не было трагедией и тем более могло быть неправдой. Как бы ни обстояли там в действительности дела, «проситель» в Израиль все-таки уехал, скатертью ему дорога, однако неприятный осадок от его поведения остается в душе моей и по сей день.

Консультантом фильма мне довелось стать уже второй раз, правда, первый раз это было не совсем официально. В то время, еще в начале 60-х, я находился в служебной командировке в ГДР. Однажды, будучи в отпуске в Свердловске, я встретил приехавшего из Ленинграда Глеба Панфилова, с которым мы были хорошо знакомы еще с довоенных лет, так как жили в одном подъезде.

Глеб попросил меня проконсультировать его только что законченную дипломную работу — короткометражный кинофильм «Дело Курта Клаузевица» о трагической судьбе немецкого солдата, расстрелянного по приговору военно-полевого суда за гуманное отношение к раненым советским военнослужащим.