Хармонт. Наши дни - Майк Гелприн

– Конечно, – Ежи кивнул, – но я не знал, что он и есть Смазливый, хотя откуда-то эту кличку точно слыхал. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Ежи, а в тот, в первый раз, когда меня замели с «лампой», – проигнорировал вопрос Ян. – Кто, кроме тебя, мог знать, что я пойду в Зону?

– Да никто, – растерялся Ежи. – Мы же вдвоём всё решили, никого с нами не было, это я помню прекрасно. Я собирался идти сам, но ты сказал, что на себе гипотезы проверяют только те, у которых нет старших братьев, или что-то наподобие.

– И ты никому не говорил?

– Нет. Или постой… – Ежи сосредоточился. – Нет, не говорил, что же я буду посторонним рассказывать о таких вещах… В чём всё-таки дело? Или ты… – Ежи побледнел, до него дошло. – Ты что же, думаешь, это я? Что я тебя… – Он поперхнулся и закашлялся.

Ян рывком встал на ноги, шагнул к брату, поднял его с шезлонга, притянул к себе, обнял.

– Прости меня, – сказал он негромко. – У меня, наверное, началась старческая паранойя. Понимаешь, я в последние дни ночами не сплю, мучаюсь, в голове всё это верчу, – Ян махнул рукой. – Прости, – повторил он. – Сволочь я, гнида, что на тебя подумал. И что сказал об этом – тоже. Держать в себе стало невмоготу.

– Спасибо, что сказал, брат, – выдохнул Ежи. – Иначе стояло бы оно между нами. Позволь, я поклянусь. Памятью родителей клянусь, что…

– Не продолжай, – Ян шагнул назад. – Я и на самом деле старый дурак. Но кто-то пас меня все эти годы, Ежи. Кто-то, знавший обо мне. Тогда, не вытащи я «смерть-лампу», сел бы всё равно, за «рачий глаз». Не на пять лет, но на полгода бы, наверное, присел. Ладно, что говорить. А насчёт хабара – вскоре его будет много. Его уже сейчас хватает, только ещё мало кто знает об этом.

– Точно? – переспросил Ежи. – Так же, как тогда?

– Нет, не так, – Ян отрицательно помотал головой. – По-другому. На этот раз Зона проголодалась изрядно, на этот раз урожай она соберёт богатый, вот увидишь. Сотнями жрать их будет.

– Кого «их»? – не понял Ежи.

– Таких, как я. Сталкеров.

Слова Яна не шли у Ежи из головы всю дорогу из Хармонта в Рексополис и остаток воскресного вечера. Смазливый Пит, бормотал он себе под нос, вот же привязалось имечко, чёрт бы его побрал. Сетевые поисковики выдали ссылки на дюжину-другую газетных статей, в которых господин Смазливый упоминался, и на фотографии этого типа на скамье подсудимых, по левую руку от Яна. Ежи проходил тогда по делу свидетелем, но Пита особо не запомнил. Уголовник и уголовник, не о чем говорить. Однако он явно знал это имя, слышал от кого-то, давно, и едва ли не шкурой чувствовал, что, от кого слышал и при каких обстоятельствах – важно. И для Яна важно, и для него.

Вот же удивительно, рассуждал Ежи, ворочаясь, не в силах уснуть, на постели. Связанные с работой технические проблемы он помнит в деталях. Разбуди его посреди ночи и спроси, под каким углом испускает квазитепловые электроны «объект К-23», будучи облучён рентгеном под углом в двадцать семь градусов, Ежи ответит, не думая. Или какова флуктуация магнитной индукции при помещении «объекта 77-Б» в восьмидесятипроцентный раствор хлорноватистой кислоты при температуре в тридцать шесть по Цельсию. Ему даже высчитывать эти величины не придётся, он и так их помнит – наизусть. А бытовые вещи умудряется забывать, даже бытовые вещи, косвенно связанные с работой. Сейчас он не может вспомнить, откуда ему известно о скупщике хабара Смазливом Пите, а чёртову дюжину лет назад в критических обстоятельствах не сумел вспомнить, что серебристая паутина – предполагаемая причина смерти Кирилла Панова, учёного с мировым именем. И этот непростительный провал в памяти стоил жизни Антону.

Ежи охнул и сел на постели, свесив ноги на пол. Лоб вдруг пробило испариной. Он вспомнил. Антон, конечно же! Именно покойный Антон и говорил о том уголовнике со скользкой, слащавой кличкой. Антон вернулся с вечеринки, где повздорил со Смазливым Питом, морду ему едва не набил, потому что тот нагло приставал к девушке, с которой Антон пришёл. Неделю спустя он умер – погиб, вступив в проклятую паутину. А был Антон на вечеринке с Мелиссой, осталось только спросить её завтра, что там между ними произошло. Ежи облегчённо вздохнул, утёр со лба пот и через минуту уже храпел.

В понедельник утром, едва Ежи появился в офисе, его вызвал к себе директор хармонтского филиала Института доктор Бергер.

– Из лаборатории поступили новые сведения, – сказал директор, – и, судя по всему, важные. За последние две недели отмечается повышение активности в непосредственной близости от предзонника. Также отмечается появление новых предметов внеземной культуры, в том числе на расстоянии прямой видимости с границы. Аналогичная информация поступает и из остальных Зон.

– И что? – спросил Ежи. – Хабар взяли? Извините, я имел в виду предметы внеземной культуры.

Доктор Бергер усмехнулся.

– Мне самому слово «хабар» нравится больше, – сказал он. – В пятницу в Зону отправилась команда кибернетических проходчиков, восемь единиц. Ни один из восьми не вернулся, причём пятеро были уничтожены ещё на кольце.

– Следовало ожидать, – кивнул Ежи. – На конференции двухмесячной давности коллега Лавров предсказывал очередное расширение. Он…

– Я помню, что было на конференции, – перебил доктор Бергер. – Меня интересуют ваши соображения. Ваши личные, без оглядки на коллег.

– Какие тут могут быть соображения, – развёл руками Ежи. – С Зоной никакая логика не работает. Мы можем лишь предполагать, что новое расширение не за горами. И что оно будет более интенсивным, чем старое. Возможно, увеличится радиус. Возможно, значительно. Насколько это предположение верно, кто знает. Так или иначе, я предлагаю принять к исполнению план, о котором докладывал на конференции. Эвакуацию гражданского населения из примыкающих к Зоне жилых районов предлагаю начать, не откладывая.

Доктор Бергер поднялся и подошёл к окну.

– Дождь будет, – сказал он. – К вечеру наверняка, если верить не олухам-синоптикам, а моему ревматизму. Легко сказать – эвакуацию. Вопрос – каким радиусом. В радиусе полутора миль от границы и так, кроме нашей лаборатории, ничего нет. Сомнительно, что длина скачка превысит это расстояние. Особенно если учесть размеры предыдущего скачка и попросту экстраполировать.

– Экстраполяция к Зоне неприменима, – напомнил Ежи. – Я по-прежнему предлагаю эвакуировать Хармонт.

– Весь Хармонт? – не оборачиваясь, спросил доктор Бергер. – Целиком?

– Целиком. Оставить только военных. Ограниченный контингент, на случай спасательных операций для отказавшихся от эвакуации.

– Что ж, – директор, наконец, повернулся к Ежи лицом. – Я доложу о ваших соображениях наверх. Но могу заранее сказать – ничем хорошим это не кончится. Приедет какая-нибудь шишка из администрации президента, привезёт с собой команду бездельников. И будут тут вместе с нами заседать с утра до ночи. Но доложить доложу – чтобы прикрыть задницы. Вы, доктор, можете идти.