Опер Крюк. Вор вне закона - Константин Алов

лицо Сынок покатился по натертому до блеска полу.

— В БУР его! — распорядился Митя.

Подскочившие козлы-помощники моментально уволокли Сынка в штрафной изолятор.

"Неужели это так просто"? — подумал Лешка.

Но оказалось не так. Следующий в очереди также отказался надевать клифт с косяком. На этот раз одним ударом не обошлось. Митя Жуть долго и тщательно долбил протестанта начищенными не хуже чем пол хромовыми сапогами. Этого пришлось тащить в санчасть. Митя Жуть рычал и сопел как буйвол. Было ясно, что следующего отказника он просто убьет. Следующим был Лешка. Он молча взял протянутый ему бушлат и отошел к окну, где стояла банка с белой краской, который зеки изнутри надписывали одежду.

Митя Жуть посмотрел ему вслед пристально и недоверчиво, но ничего не сказал. Дальше в очереди шли бытовики — кухонные боксеры и насильники. Им что в мужиках, что в козлах срок тянуть, без разницы. С этими раздача косяков прошла без восстаний и выступлений.

Но Митя Жуть не ограничился малым. Каждому надевшему бушлат с косяком он вручал то грабли, то швабру, то лопату и отправлял на позорные работы — убрать территорию, разгрести помойку. После такого надругательства над правильным арестантом дорога в авторитеты и отрицаловку была для него навеки заказана.

Лешке Митя вручил грабли.

Прочешешь запретку, — велел он.

Работать в запретке для зека — хуже, чем парашу выгребать. Этим только петухи занимаются.

— Не пойду, — Лешка бросил грабли.

— Что, западло? — зловеще усмехнулся дневальный. — Да ты у меня сейчас не граблями, а языком всю запретку вокруг зоны лизать будешь!

Митя и его прихлебаи взяли Лешку в кольцо. Он уже примерился, кого ударить первым, когда услышал за спиной голос.

— Дневальный, что тут у вас происходит?

К ним подошел давешний востроглазый капитан.

Митя вытянулся и сорвал с головы кепку-пидорку:

— Гражданин капитан, осужденный отказывается выполнять порученную работу!

Храпов внимательно посмотрел на Лешку.

— Ты что, парень, в отрицалово нацелился? Авторитетом мечтаешь стать? Добро. В нашем профилактории как раз от этого лечат.

Но Лешка ушел от темы.

— Гражданин капитан, дневальный посылает меня ровнять запретку. А в правилах написано, что заключенный не имеет права приближаться к запретной полосе. Может дневальный с часовым скентовался. Тот меня в запретке пристрелит, с понтом — я в побег рванул. Часовой в отпуск поедет и дневальному мешок чая привезет. А мне кротов пасти и снизу любоваться как травка корешки пускает? Вот уж хрен. Прикажите дать бумагу, я прокурору заяву писать буду!

Храпов покачал головой.

— Ладно, отставить запретку, — и собрался было уходить, но вдруг замер. — Стоп! А это что такое?

Палец капитана указывал на рукав Лешкиного клифта. Взгляды зеков также устремились на аккуратный ромбик его косяка. На нем четкими белыми буквами было аккуратно выведено "СЛЖВ". Даже самый ушастый фраер знал, что эти буквы расшифровываются как "Смерть легавым, жизнь ворам".

— Так что это, я спрашиваю!?

Лешка изобразил лицом полное непонимание.

— Я такое получил. Это он мне дал, — указал он пальцем на дневального.

— В кандей его, чтобы в другой раз смотрел что дает! — распорядился Храпов.

Помощники подхватили донельзя изумленного Митю и, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, уволокли в сторону изолятора.

— А с тобой мы еще побеседуем, — пообещал Храпов.

Лешка с невинным видом пожал плечами.

— Да разве я против? Как начальник скажет.

Храпов собственноручно сорвал с его рукава злополучный ромбик и посмотрел на свои испачкавшиеся свежей краской пальцы.

— Говоришь так и было?

— Так точно, гражданин начальник.

— Ну-ну.

Храпов решил, что сначала все же стоит выспаться, поскольку обработка столь дерзкого и грамотного зека скорой победы не обещала.

* * *

Прибывший этап быстро разбросали по отрядам. Комиссия в лице начальника зоны, зама по оперчасти Храпова, замполита, зама по режиму и доктора направила Лешку в отряд к худому майору предпенсионного возраста с усталым пропитым лицом.

— Пойдешь в третий, к майору Демченко, — напутствовал Лешку Храпов и тут же поздравил самого майора. — Принимай будущего вора, Игорь Альбертыч. Перевоспитывай. Тебе и флаг в руки.

Лешку провели в локалку — огороженное решеткой пространство вокруг отрядного барака. В самом бараке было не в пример просторнее, чем в камере следственного изолятора. Шконки не в три, а в два яруса, у каждого своя тумбочка.

В дверях Лешку встретил шнырь-дневальный.

— Новый пассажир? За койку — пятерка. Не хочешь, спи на полу.

— Кого лечишь, козлина? — Лешка коронным ударом в нос с грохотом сбил его на пол, переступил и пошел вглубь барака-казармы. — Кто тут есть из авторитетных людей?

— А ты кто будешь? — донеслось из угла.

Лешка подошел. Он узнал Фому, которого видел однажды через окуляр телескопа в ограбленной квартире.

— Лях я. Работал помогалом у Волохи Призрака.

— Нету больше Волохи, — отозвался Фома. — Кого еще из правильных людей знаешь?

— Пашу Яхонта, Колю Писаря. С Корейцем на одной хате в СИЗО пайку ломали.

Фома удовлетворенно кивнул.

— Авторитетные люди. А как на этапе жил? На транзите не процветал?

Обычно на этапах и пересылке администрация старалась создать своим ссученным стукачам особые, льготные условия, чтобы их не порвали правильные арестанты.

— Я этапом с Пашей Яхонтом шел, в случае чего он слово скажет, — ответил Лешка.

Фома снова кивнул.

— Эй, гумозник! — позвал он дневального. — Устрой человека соответственно. Это правильный пацан, так что его слово для тебя — закон.

Потом он снова обратился к Лешке.

— Ты извиняй, Лях, в свою кентовку пригласить не могу. Вот Чингиз, пацан авторитетный, против. Не нравишься ты ему, — Фома кивнул на сидящего по соседству чернявого знакомца Ляха.

Тот злобно сверкнул глазами, но промолчал. Лях удивился. Увидеть Чингиза на зоне он никак не ожидал. Он понял, что жизнь его теперь сильно осложнится.

— Ничего, ты, я гляжу, пацан духовитый. Свою семью сколотить можешь. Тут пацанов нормальных хватает, и мужики правильные есть.

Лешка в ответ только спросил, кому следует отстегнуть деньги на общак. Фома принял их сам.

— И вот что, — добавил он. — тут порядки козлиные, насчет работы строго, всех выгоняют. Так что с бугром улаживай сам.

Лешка не стал интересоваться, почему в таком случае сам Фома и его шестерки не на промке, а валяются на койке в жилой зоне.

С бугром — бригадиром — он разобрался на следующий же день. Сначала, когда тот попытался проучить обуревшего новичка, Лях немного погонял его среди бетонных блоков. Потом выпил с ним в биндюжке — каптерке — по замутке чифира и предложил отступного. В цене сошлись. Отныне производственную норму за Ляха должны были частью давать работяги-мужики, частью —