Дипломаты в погонах - Михаил Болтунов

3 октября черная стрела накрыла Орел — немецкие танки ворвались в город, 6 октября пал Брянск, 12-го — Калуга. 14 октября стрела вонзилась в Калинин. И вот теперь 16-го они в дороге. Где-то там впереди Владимир… Но до него еще надо дойти.

— Эй, лейтенант! — услышал Никифоров окрик. — Помог бы инвалиду.

Александр оглянулся. Шагах в пяти от него стоял седой, небольшого росточка старик и пытался поднять с земли набитый, видимо, домашним скарбом, мешок.

Никифоров возвратился, подхватил мешок, забросил его на спину старику.

— Ну вот, — пробурчал недовольно из-под мешка дед, — и на том спасибо…

— Что так неласково, отец? — спросил лейтенант.

— А за что вас ласкать, сынки? — оскалился дед. — Видать, заблудились вы.

— То есть как заблудились?

— Как? Да очень просто. Немец на Москву прет, а вы в обратном направлении маршируете.

Александр даже на мгновение растерялся. «Вот тебе раз, без вины виноватые». Но потом представил: верно ведь возмущается дед, со стороны так оно и видится — бегут солдатики, спину немцам показывают.

— Знаешь, дедуля, — сказал Никифоров, — у каждого свой фронт. — И зашагал дальше, подняв повыше полы длинной, намокшей шинели.

Потом они еще не раз будут слышать подобные упреки на всем пути до Горького. Да и в Горьком их никто с пирогами не встречал. Здание средней школы на улице Коминтерна, голые стены, цементные полы, да два десятка парт, оставшихся от прежних хозяев. Здесь и должен был разместиться батальон. Всю последующую жизнь предстояло устраивать самим. Что ж, не раскачиваясь, быстро взялись за дело. Сколотили нары, столы, скамейки, отрыли бомбоубежище. В городе найти что-либо необходимое для учебы — инструменты, радиодетали, бумагу, карандаши — было почти невозможно. И тем не менее вскоре батальон возобновил обучение.

Пополнение теперь приходило в основном из девушек. Парней набирали в действующую армию, да и Разведуправление понимало: молодым людям труднее легендироваться в тылу врага. На занятой фашистами территории, в городе ли, деревне, появление юноши вызывает подозрение. У гестапо возникает естественный вопрос: молодой и здоровый, почему не в армии, не на фронте? Не шпион ли?

А события на фронте развивались таким образом, что требовалось все большее число разведчиков-радистов — активизировалась деятельность оперативной разведки, увеличивалось количество сеансов, рос объем радиообмена. Снижать качество подготовки операторов было нельзя, наоборот, действительность заставляла готовить классных специалистов. Увеличивать же срок подготовки курсантов не позволяла обстановка. И поэтому режим учебы в батальоне становился все более напряженным — занятия проводились уже по 14–16 часов в сутки, а практические тренировки шли как днем, так и ночью. О выходных днях, отпусках для курсантов никто и не помышлял.

Об интенсивности подготовки разведчиков-радистов Горьковской школы может говорить такая цифра: в начале 1943 года из ее стен на фронт ежемесячно уходили 80–90 специалистов. Они были не только радиооператорами, но прежде всего бойцами, защитниками Отечества, мужественными людьми.

Представьте себе, разведгруппа в 5–7 человек — песчинка во вражеском океане, маленькая горстка людей против мощной, контрпартизанской жестокой машины. Каждый выход в эфир — это вызов врагу — обнаружение себя, «засветка»… Позывные радиостанции, как магнит, притягивают к себе пеленгаторные подразделения фашистов. Кольцо сжимается.

Это только в кино радистов долго и упорно обучают прыгать с парашютом, а потом там, внизу, партизаны несколько суток расчищают площадку, жгут костры. Так вот, жизненная правда в отличие от киношной в том, что разведчиков-радистов во время войны никто не обучал прыжкам с самолета. В той же Горьковской школе вообще не было парашютной подготовки, и радисты видели парашюты в первый раз в жизни только перед полетом.

Александр Никифорович Никифоров о том времени вспоминал так: «Направлялись радисты в тыл врага вместе со своими разведчиками по воздуху или морским путем, а то и пешим порядком через линию фронта. Пожалуй, наиболее сложными и опасными были парашютные прыжки «вслепую». Внизу в этом случае разведчиков часто не встречали друзья, как правило, заранее не готовились приемные площадки с сигнальными кострами, детально неизвестна была и обстановка в районе приземления. В этих условиях разведчики нередко попадали в сложные ситуации: приземлялись непосредственно в расположения гарнизонов противника, зависали на деревьях, высоковольтных линиях электропередач, на шпилях различных башен и церковных крестах, попадали в реки, озера, болота и нередко тонули в них. Случалось, что некоторые разведчики после прыжка, не достигнув земли, были прошиты автоматными очередями или сразу после приземления попадали в плен… и тогда тюремные застенки и пытки в гестапо».

Многие из тех, о ком говорил Александр Никифоров, были его учениками и ученицами. Он обучал этих юных девушек и юношей не только профессии, но и смелости, расчету, умению действовать в самых тяжелых, опасных ситуациях.

Так, из-за ошибки пилотов радистку А. Быковскую из разведгруппы «Воронкин» десантировали далеко от места сбора. Было это на вражеской территории, в Польше, в районе города Бяльска. Радистка оказалась в лесу одна. Утром она вышла к селению, заглянула в крайний дом. Поляк, хозяин дома, выдал советскую разведчицу фашистам. Но она действовала решительно и смело — уничтожила предателя и скрылась в лесу. Неделю блуждала по незнакомому болоту, без еды, боевых товарищей. И все-таки нашла свою разведгруппу, успешно выполнила задание и была награждена орденом Красной Звезды.

Радистки разведгруппы «Арап» Лидия Вербовская и Галина Сущева были выброшены с парашютами в 70 километрах от запланированного места встречи в районе Перемышля. Две недели они шли по лесу и горам. Двигались в основном ночами, обходя фашистские засады. Встречались с польскими и украинскими бандами националистов. А как известно, такие встречи для наших разведчиков были крайне опасны. И все-таки они выжили, вышли в намеченный район, подключились к работе разведгруппы и передали в штаб фронта более 100 ценных разведдонесений.

Позже, во время действий группы в Чехословакии, радиостанция Галины Сущевой была дважды пробита пулей. Но радистка и командир разведчиков восстановили рацию и наладили связь с Центром.

Таких примеров множество. Есть совершенно уникальные. Радистка Галина Степанишина вела радиосеансы, укрываясь по ночам в русской печи. Но самое поразительное, что печь эта находилась в общежитии, расположенном на территории гитлеровской дивизии СС.

Елизавета Вологодская, радистка разведгруппы «Львов», девушка маленького росточка, по виду почти ребенок, забиралась в собачью конуру и под носом у фашистов передавала радиограммы.

Радистки разведгруппы капитана Крылатых Анна Морозова и Зинаида Бардышева долго уходили от преследования. За четыре месяца они прошли по прусской земле более 500 километров. 14 раз сталкивались с фашистскими засадами и облавами, передали в Центр свыше 100 радиограмм. Но в кровавых, жестоких схватках погибли все разведчики. Анна Морозова, раненная в руку, подорвала себя гранатой вместе с радиостанцией. Зинаида Бардышева, не желая сдаваться в руки фашистов, застрелилась из пистолета.