Абсолютные миротворцы - Олег Дивов

– Он даже не запил, – сказал главред. – Просто осатанел. Такая холодная решимость довести дело до конца, неважно, каким образом… Мне страшно было. Он твердил: это Ижевск, мы крокодилы, мы уродов жрём. Тут уродам не место.

– Геннадий открыл на маньяка охоту частным порядком. Он был уверен, что парня уберут из города, и тот ещё чёрт знает чего наворотит там, где к его появлению совсем не готовы. Маньяк получал огромную фору по времени. Сколько будет жертв, поди угадай. Но Гена рассчитывал, так сказать, на прощальный выход. Маньяк ведь захочет доказать себе, что победил и может творить что угодно совершенно безнаказанно… Через месяц Гена застукал его в парке Кирова.

Парень учился на своих ошибках, помимо цепи у него был топор, и он тяжело ранил Пса. А ещё у него теперь был мотоцикл. Гена водил отменно, догнал его на плотине и сбил. Но сам неудачно свалился и влетел головой в ограждение. Маньяк поднялся и уехал. Пёс кое-как приковылял к плотине, но до тела хозяина уже не дошёл. Говорят, он страшно выл, почти кричал. И упал рядом с мотоциклом. Так их и нашли.

Вася шмыгнула носом и спросила:

– Там разве не было сторожки тогда?

– Была. Охрана сразу вызвала милицию, но сама ничего толком не разглядела. Или её заставили не видеть, кто знает.

– Плотина, – сказал главред. – Сердце Ижевска, его смысл. Дак чё, тебе, Лёша, не интересно, кто живёт в пруду. Но кто живёт в плотине?

– Пустой разговор, – Кузьмин покачал головой. – С тебя хватит того, что я во всё это верю? И не пытаюсь рационализировать?

Главред молча кивнул и налил себе ещё.

– Говоря по чести, большего я не имею права желать. Ладно, закругляемся. Погибших мы похоронили – нам сказали, что это банальная авария, – мотоцикл я забрал. Он простоял в гараже ровно одну ночь – его угнали. Очень аккуратно, открыв замок и навесив обратно. Я грешил на отца: тот видеть больше не мог этого «пса». Вообще не любил мотоциклы, а когда погиб Гена… Взял с меня слово, что в жизни не сяду на два колеса. Я купил «ижа», только когда умерли родители. Скоро, очень скоро…

– Тот мотоцикл, пёс-призрак, каким мы его знаем, появился тем же летом, – продолжил Кузьмин. – Кстати, ему так и не дали клички, его с самого начала звали в городе просто «мотоцикл». Иногда он исчезал на пару-тройку лет, но обязательно возвращался. Постепенно вокруг него сложилась некая субкультура – все эти гайки и свечи.

– Ну скажи, скажи! – попросил главред.

– Хочешь, чтобы я тоже разревелся?

– Не прикидывайся каменным.

– Так я не каменный и никогда им не был, – просипел Кузьмин и поспешно налил себе коньяка. Быстро выпил. Откашлялся.

– Гайки привязывают на Долгом мосту потому, что я не могу ходить на плотину. Меня оттуда вышвыривает. Физически. Не знаю, кто или что живёт в плотине. Но с тех пор, как погиб Генка, я там… Не могу находиться. Поэтому когда я выдумал гайки и свечи, гайки пришлось на Долгий мост перекинуть. И саму легенду отодвинуть от плотины. Так, чтобы плотина не упоминалась.

– Так это вы… – прошептала Вася восхищённо.

– Да, это я придумал. Отплатил Генке, которому по гроб жизни обязан. Генка придумал меня, а я – вот так. Стыдоба. Молодой был, глупый.

– Да что же тут стыдного? – удивилась Марина. – Потрясающе! Вы… Вы замечательный!

– Это ты ещё не знаешь, какой он замечательный!

– Дак чё стыдного – масштаб, – отрезал Кузьмин. – Непонятно? Долго объяснять. Забудьте.

– Пять рублей, – сказал главред.

– Опять я на работе. Всегда на работе. Когда это кончится?

– Никогда. Репортёр – это пожизненно.

– Завтра отдам, нет мелочи. Ну и… Да, важное. Гайки не я снимаю с перил. Собирался-то сам, а чёрт знает кто их таскает. Ну и наконец… Мы по мере сил отслеживали убийства в городе. Профессия здорово помогла. После гибели Генки здесь не было местных серийников, только заезжие. Их всегда ловили быстро, и убивали они не в лесных зонах. А то бы им мотоцикл помешал. Ну, мне так кажется.

– А этот придурок, который нападал на женщин в Индустриальном? – вспомнила Вася. – Его по собственной собаке ещё опознали.

– Во-первых, он никакой не маньяк-серийник, а тупой придурок, много раз судимый – кражи, вымогательства, убийства. Во-вторых, мотоцикл зимой спит, в-третьих, обрати внимание, чем всё кончилось. Этот кретин выгуливал свою псину, кинулся на женщину в лесополосе, та закричала, он убежал с такой скоростью, что собака отстала. Полицейским осталось пойти за ней следом, молодцы ребята, соображают…

Позвонили в дверь. Все посмотрели на часы, потом недоумённо переглянулись.

– Кому не спится в ночь глухую… – пробормотала Марина и пошла открывать.

– Откройте, полиция, – буркнул главред.

– Ну давай накатим, пока нас не повязали, – сказал Кузьмин.

В прихожей неразборчиво бормотали, потом раздался звонкий смех. Появилась Марина, зажимая рот ладонью. За ней вошёл Иванов, очень серьёзный.

В руках у него была внушительная охапка роз и бутылка коньяка.

– Хочу при всех, – заявил он. – Дорогая Марина, я вёл себя с вами как последний идиот. К несчастью, со мной это бывает от смущения. Я, если честно, очень застенчив. Особенно стесняюсь перед такими красивыми девушками. Примите мои извинения и этот скромный дар. Уфф… Вот.

Мужчины зааплодировали.

Иванов поклонился и нервно зевнул.

– Если хочешь спать, диван – вон там, – сказала Марина, забирая цветы. – Отдыхай, горе луковое. Успеем ещё поговорить. В ближайшую пару дней меня вряд ли убьют.

И чмокнула Иванова в щеку.

– Вас не убьют, я прослежу, – пообещал Иванов, заметно краснея. – Кстати, пока не забыл. Мне поручено вам передать… – он повернулся к главреду. – Угнали мотоцикл ваш. Испарился со штрафстоянки. Как выехал, никто понять не может. Объявили в угон, будут искать, но шансов, думаю, мало.

– Он ко мне не приедет, как думаете? – спросила Марина у главреда. – Я бы так хотела… Ему у меня будет очень хорошо.

– Приедет… К кому надо, – буркнул главред. – А как дальше, не знает никто.

– Я просто боюсь, что он…

– Вот Алексей Андреевич считает, что он, когда выполнит своё предназначение, исчезнет, – сказала Вася и снова шмыгнула носом. – Очень грустно. Я не хочу.

Кузьмин неопределённо пожал плечами, опустил глаза и отвернулся. Видимо, он тоже не хотел, чтобы мотоцикл исчез.

– И я не хочу, – сказала Марина.

– И очень хорошо. И не хоти. Чем сильнее будешь не хотеть, тем больше вероятность, что сложится по-твоему. Это ведь и в обычной жизни так.

Иванов перевёл взгляд с Марины на Васю и обратно, потом внимательно посмотрел на главреда.

– Чего уставился? Это Ижевск, – сказал главред.