Отражение. Зеркало надежды - Галина Гончарова

Либо такую же конницу, что нереально. Даже гвардейцы не потянут.

Либо – пехоту. Обученную, хорошо вооруженную и умеющую держать такие натиски.

Лучше бы, конечно, еще и артиллерию, но чего нет, того нет. Стрелометы, катапульты…

– Ваше сиятельство, у нас есть несколько баллист. Мало, конечно, но…

– Тогда сейчас к людям, а потом к баллистам, – согласился Рид.

Не факт, что они подойдут, но…

На площади было тихо.

Люди не переговаривались, не шумели, молча стояли и смотрели. Понятное дело, не до шуточек, враг у ворот.

Рид смотрел на них с небольшой трибуны, представлявшей собой несколько столов, сдвинутых вместе и накрытых каким-то ковром… не до роскоши.

Люди смотрели, и произносить красивые речи вовсе не хотелось. Рид, чуть пошатнувшись, влез на стол – подводила нога. Хоть и освоился Рид с хромотой, а кости иногда ныли… к непогоде или к беде.

– Жители Равеля, вы знаете, что к нам идет беда. Степняки напали, вероломно и подло…

Сотни, сотни глаз. Синих, серых, карих, черных… а выражение одно на всех.

Беда.

Идет…

Люди все знали. Не знали только, как остаться в живых.

– К нам идет подкрепление, – выдал Рид «страшную тайну». – Только они еще далеко. Для вас, для вашего города каждый день может оказаться бесценным, а потому я соберу отряд и выйду навстречу врагу. Сколько-то да протянем, на нас отвлекутся – сюда меньше придет. А то и задержим их на пару-тройку дней. Сразу говорю – не вернемся. Если чуда не случится – все там останемся. Меня вы знаете, может, не все… Маркиз Торнейский. Слышали?

– Черный Волк! – крикнул кто-то из толпы.

Рид усмехнулся.

– Верно. Так что меня постараются взять живьем. И не для дружеской беседы. А вы решайте сами. У меня есть сто гвардейцев. Мне еще нужно хотя бы три сотни человек – смертников. Никого не прошу и не принуждаю. Враг – у наших ворот. Кто захочет пойти, пусть записывается…

– У Ханса… – шепнул стоящий рядом Симон. – Ханса…

– У уважаемого Ханса, – кивок в сторону градоправителя, и означенный Ханс вскинул руку. – Я обманывать не стану. Идем на смерть, так что…

Рид взмахнул рукой и спрыгнул со стола. Покачнулся, выпрямился…

Люди молчали минуту, две…

А потом толпа вздрогнула, взволновалась.

Раздвинув ее, из середины вышел мужик таких объемов, что Рид почувствовал себя хрупким подростком.

– А что? Меня пиши! Джок Грас!

Ханс взмахнул невесть откуда взявшимся свитком. Рид сделал шаг вперед, второй… протянул руку мужчине. И плевать, что так не положено, что он маркиз и брат короля… плевать! Здесь и сейчас есть двое мужчин, которые бок о бок будут защищать свою страну. А какие там титулы…

Нет их. И не было никогда.

– Спасибо, Джок.

Ладонь маркиза утонула в широкой лапище.

– Надо, ваше сиятельство.

– Командир. Некогда там будет титулы разводить, – махнул свободной рукой Рид.

– А и то ж… Дальше-то куда?

Ханс показал кивком на сторону слева от себя.

– Вон там, у стены, обожди. Оружие надо будет получить, заменить старое, справу посмотреть…

– Дело…

Джок отправился к стене и уселся прямо в пыль, обхватив руками колени. Может, он и не вернется. Но умрет не крысой, а воином. И врагов с собой постарается забрать.

Рид кивнул и развернулся к градоправителю.

– Симон, где баллисты?

И эти слова будто плотину прорвали. Вышел еще один человек, и еще, и еще двое, потом трое…

Умирать так умирать. Взял оружие – знай, что однажды твою жизнь оборвут с его помощью. Судьба такая…

* * *

Баллисты Рида порадовали.

Это были легкие передвижные орудия, которые легко было приладить на телеги, везти с собой, жаль – мало. Всего шесть штук.

– Больше бы…

– Нет больше, ваше сиятельство. Дорогие, сволочи…[13]

Это Рид понимал.

– И отдаете?

– Ваше сиятельство, а что, есть выбор? На стенах они так не нужны – легкие, да и катапульты у нас стоят. Те получше будут. А эти… Берите. Плотников дам, пусть проверят, ну и снарядов наделают, сколько получится.

– Благодарю, Симон.

– Что уж там… свой город защищаю. Свою страну, – усмехнулся краем рта Равельский.

Рид кивнул. Это он понимал. И понимал другое.

Каждый отыгранный им для Равельского час, каждая минута будут использованы с толком. А значит…

Жизнь?

Подавитесь моей шкурой, шакалы степные!

Мария-Элена Домбрийская

– Дядюшка Астон, так надо.

– Малена, ты уверена, что не стоит привлечь градоправителя?

Малена устало потерла виски руками.

– Дело-то семейное… слухи поползут, потом вовек не отмоемся.

Астон это отлично понимал. Радости-то будет при дворе…

Герцогиня Домбрийская натравила брата на герцогессу Домбрийскую… зачем?

А кто ж ее знает?

Может, чтобы женился, а может, и чтобы грех прикрыл. Или…

Насколько молва может раздуть самый невинный поступок, Ардонскому объяснять не надо было. А он в этой драке поставил на Малену Домбрийскую, пятно на ее репутации – пятно на его репутации. На его дочерях, на их надеждах, их шансах на достойное замужество…

Если привлекать власти… градоправитель скажет жене, та подругам, и пойдет, пойдет… и до столицы дойдет. Наверняка. Сплетни летают быстрее любых голубей.

А вот если они сами отобьются…

Ну, пошумели ночью немного. Бывает.

Или даже так… пьяный до изумления Рисойский ломился в дом к ни в чем не повинной мещанке. И искал там зачем-то падчерицу своей сестры. Зачем? А кто ж его знает, что он выпил – и сколько? Не было там ни графа, ни Малены…

– А ты справишься?

На розовых губах девушки появилась такая ухмылочка, что граф едва не вздрогнул. Мало приятного… на миг ему показалось, что это лицо шервуля. Голодного и находящегося в предвкушении трапезы.

– Свиней у меня, конечно, нет…

– Может, на рынок за поросятами послать? – не удержался граф.