Нежилец - Виктор Глебов

Много лет назад у Козерога диагностировали рассеянный склероз. В любом случае жить осталось ему недолго. Больше он не успеет спроектировать ни один мост. Ему уже приходилось делать записи, чтобы не забыть, кто он и где живет, – на всякий случай. Сейчас это бывало не так часто, но скоро… одно из полушарий станет размером с орех. Вернее, стало бы, выбери он не путь служения Кали, а обычную жизнь в ожидании конца.

Козерог с удовольствием подумал о том, как разыграл последнюю партию с Самсоновым: улизнул из-под самого носа. Все было рассчитано точно. Пусть его мозг работает уже не так четко, как раньше, но он еще способен провести полицию и выполнить то, что задумал!

Имея в качестве архитектора доступ к городскому архиву чертежей, Козерог легко нашел подходящий цех с подземным складом. Выход из него был через улицу, где располагался приемный пункт. А уже оттуда материалы доставлялись на склад при помощи погрузчиков. Лучшей планировки и пожелать было нельзя.

Мысли Козерога вернулись к Кали. Она призвала его, когда ему было совсем немного лет. Подарила жизнь, чтобы он служил ей. С тех пор Козерог ни разу не изменил Кали. Теперь он надеялся, что после смерти окажется подле нее. Козерог мечтательно улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.

Ему захотелось по дороге потешить себя воспоминаниями о только что свершившемся священнодействии. Он стал смаковать подробности жертвоприношения, выхватывая из всплывавших в голове образов то один, то другой.

Распахнутые, вылезающие из орбит глаза девушки. Белки кажутся розовыми из-за лопающихся от боли сосудов.

Вот из железного куба вылетает и медленно описывает в воздухе дугу часть черепа с маленьким белым ухом, вокруг которого торчат вымазанные в крови пучки волос. Она шлепается об стену, на секунду прилипает к ней, а затем начинает медленно сползать, оставляя красный след.

Растянутый в вопле, смахивающий на рану рот, искривленный, как на древнегреческой маске.

Вот на пол выплескивается что-то опутанное легочной тканью – мертвая, выброшенная на берег медуза. Из-под этого сгустка медленно расползается вязкая слизь.

Рвота, стекающая по груди и животу.

Вот Козерог машинально уклоняется от летящего в него бедренного сустава с развевающимися лоскутами мышц и кожи. От него по воздуху тянется шлейф кровавых брызг. Козерог подбирает этот ошметок и, шлепая по хлюпающей жиже, подходит к утилизатору. Он бросает сустав обратно в его алчущую пасть. С такого расстояния, несмотря на гул механизма, слышен треск костей и чавканье раздираемой и сминаемой плоти. За железными стенками плещется и колышется органическая масса, еще несколько минут назад бывшая человеком.

Запах сырого мяса становится все сильнее, смрад от фекалий, смешавшихся с перемолотыми внутренностями, заполняет все вокруг. Всегда падкие на вонь и мертвечину мухи слетаются к утилизатору и повисают вокруг него возбужденным роем.

Козерог прибавил скорости, обогнал грузовик, микроавтобус и свернул прямо перед носом белого джипа, возмущенно загудевшего ему вслед.

Кали ждала последнюю жертву, полицейские следовали по пятам, и надо было торопиться.

Козерог проскочил на красный перед носом взвизгнувшей тормозами легковушки и помчался между рядами автомобилей, едва не касаясь их локтями. Ему не терпелось снова встретиться с богиней лицом к лицу.

* * *

– Мы не успеем! – проговорил Дремин, напряженно глядя в ветровое стекло. – У него слишком большая фора!

– Мост под наблюдением, – отозвался Самсонов.

Во время погони он пытался понять, на что рассчитывает Козерог. Он ведь должен понимать, что его будут ждать. Человек, способный так просчитывать ходы, просто не мог не осознавать этого.

– Тогда он не станет разбивать бутылку, – сказал Дремин – Увидит наших и свалит.

– Обязательно разобьет, – возразил Самсонов уверенно. – Без этого все, что он сделал, не имеет смысла. Ритуал должен быть завершен любой ценой.

– Но…

– Пойми, – перебил коллегу Самсонов, – Козерог готов пожертвовать жизнью ради того, чтобы кровь попала на опоры моста. Я не знаю почему, но это совершенно ясно. Иначе он не стал бы вести игру на грани.

– Он хочет, чтобы мы его поймали? – с сомнением спросил Дремин.

– Может, и нет. Возможно, это его лебединая песня.

– Он покончит с собой?

– Почему нет? В любом случае ясно, что Козерог стремится к концу. Эта жертва будет последней. Он слишком близко подпустил нас к себе.

Вереница полицейских машин выехала на набережную. Мост был виден примерно в километре впереди. Огромная дуга, расчертившая небо пополам. И под ней колыхалась свинцово-серая вода, отражающая солнце.

– Не понимаю, на что он может рассчитывать, – пробормотал Дремин.

Самсонов смотрел на реку. Он тоже не представлял, как Козерог собирается прорваться через заслон. По дороге следователь позвонил коллегам и предупредил, чтобы они были наготове и встретили убийцу на мосту с почестями.

И вдруг одинокий белый катер, несущийся во весь опор, подскакивая на волнах, привлек его внимание. Самсонов прищурился, но не мог понять даже, сколько на нем человек. Он набрал номер Тарасова.

– У тебя есть бинокль? – сказал он, едва тот снял трубку.

– Естественно.

– Справа катер. Посмотри, кто на нем.

– Секунду.

Мгновения тянулись как минуты. Наконец Тарасов ответил:

– Мужчина. Один. Думаешь, это наш клиент?

– Уверен, что да. Это его единственный шанс окропить опоры кровью.

– Что будем делать?

Действительно, что?

– Можешь подстрелить его?

Тарасов фыркнул:

– С такого расстояния, из движущейся машины? При том, что он скачет по волнам, как заяц? Никакой возможности. Даже самый лучший снайпер…

– А в мотор попадешь? – перебил Самсонов.

Он, не отрываясь, следил за катером. Тот лишь немного опережал машины полиции.

– В мотор? – задумчиво повторил Тарасов. – Могу попробовать.

– Давай.

Было слышно, как командир спецназовцев приказал кому-то подать ему снайперскую винтовку.

– Сам буду стрелять, – прокомментировал он в трубку. – Отключаюсь.

В трубке зазвучали гудки, и Самсонов буквально впился взглядом в катер. Выстрела все не было. Полицейский сидел как на иголках.

– А если это не Козерог? – проговорил вдруг Дремин.

И тут же впереди, из машины спецназа, раздался выстрел. Мимо! Самсонов стиснул зубы.

Еще один хлопок. Сначала катер продолжал ровно идти по волнам, но затем вдруг скакнул как-то резко вперед и завилял. До моста оставалось не больше четырехсот метров.