Хроники инспектора Ротанова - Евгений Гуляковский

Однако этого не произошло, он стоял, растерянный и одинокий, в этом совершенно чужом мире, рождавшем на свет кровавые кристаллы власти…

Становилось холодно. Ветер окреп и принес со стороны прерий очередную черную тучу, сразу закрывшую от него звездное небо.

Дождя не было, но начало накрапывать что-то мелкое и мерзкое, похожее на смог большого города. Смога здесь не было, но было нечто пострашнее любого смога.

В дневнике Гранта говорилось о том, что аромский жемчуг сохраняет невидимую эфирную связь с породившим его образованием, ее могут уловить лишь специальные, очень чуткие приборы, но Ротанов и без приборов знал, что Грант прав, потому что чувствовал эту связь своими натянутыми, как тугие струны, нервами.

Каждый раз, когда он видел жемчужину Линды, его не оставляло давящее ощущение чужого недоброго взгляда, следящего за каждым его шагом. Интересно узнать, что произошло с той сферой, из которой вырвалась на свободу вся эта нечисть? Продолжает ли она свое, тайное от людей, подводное существование? Не оттуда ли приходят приказы к чудовищным существам, свирепствующим на планете с того момента, как открылась сфера?

Катастрофа лишила колонию всех технических средств, и наблюдение за морским дном стало невозможным. Такие средства есть на звездолете, и, может быть, именно поэтому кто-то позаботился о том, чтобы корабль не мог сдвинуться с места?

Сомнения… Вопросы без ответов… Надо что-то делать наконец, пока вырвавшееся на волю зло не обрело своей настоящей силы…

Если бы он знал заранее, что его ждет на этой планете! Сюда послали бы исследовательский корабль со всем необходимым оборудованием, и на всякий случай его бы охраняли оставленные в космосе корабли прикрытия. Но об этом сейчас можно было только мечтать, придется использовать все имеющиеся в их распоряжении подручные средства, и действовать нужно немедленно. Для начала все же придется силой отобрать у Линды жемчуг.

Ротанов еще не знал, что будет с ним делать потом, но твердо решил избавиться от камня до начала похода к Скалистым горам, где обосновались те, кто уцелел после катастрофы. Слишком рискованно нести эту штуку к людям, потерявшим своих близких в лабораториях «Инпланет».

Выругав себя за нерешительность, он наконец вернулся с балкона на балюстраду и постучал в дверь комнаты Линды.

Она ответила сразу же, приглашая его войти, и, едва открыв дверь, он понял, что она еще не ложилась. Линда сидела перед трюмо с распущенными волосами, в открытой ночной сорочке, из-под которой соблазнительно светлели ее алебастровые плечи, но почти сразу же взгляд Ротанова метнулся ниже, туда, где тлела кровавая светящаяся капля жемчуга.

И сразу же он почувствовал внутренний толчок. Зло было здесь, и оно стало сильнее, с тех пор как он в последний раз говорил с Линдой наедине. Теперь его мысли, все его внимание были прикованы только к этой кровавой точке, он словно забыл о том, что в комнате находится соблазнительная полуобнаженная женщина, с которой он не раз делил свои ночи.

— Давно ты меня не навещал. Если бы здесь были другие женщины, я могла бы подумать, что ты нашел себе новый объект для ухаживаний. Здоровым мужчинам несвойственно столь долгое воздержание.

Ему показалось, что ее цинизм наигран. Она специально провоцировала его на ссору. И за этой жалкой попыткой ему почудилась растерянность и одиночество, давящие ее не меньше, чем его самого. Правда, на ней был камень, вероятно, способный в какой-то мере заменить даже общение с друзьями.

— Я пришел не за этим!

— Вот как? Что же еще тебе могло понадобиться в два часа ночи?

— Твой камень. Тебе придется отдать его мне.

— Мы уже говорили об этом не один раз, не начинай снова.

— Если ты не согласишься отдать мне жемчуг, я буду вынужден отобрать его силой. Для твоего же блага. Неужели ты не видишь, что он убивает тебя?! — Так ты заботишься о моем благе или решил использовать жемчуг для себя? Скажи уж прямо, что ты давно мечтаешь завладеть моей драгоценностью и использовать ее в собственных интересах! Только тебе это не удастся, и не мечтай! Я сумею за себя постоять.

— Не говори глупости! Ты прекрасно знаешь, что это неправда! Я хочу уничтожить камень! Сжечь его, взорвать, расплавить — не знаю еще, каким образом, но я это сделаю!

— И ты уверен, что он тебе эго позволит?

Ротанов почувствовал, что у него пересохли губы. Он предполагал, что Линда знает о камне больше, чем говорит, но то, что камень может обладать собственной волей, стало для него полнейшей неожиданностью.

— Ты хочешь сказать, что он знает о моих намерениях?

— Ты же их не скрываешь. Для того чтобы он о них узнал, необязательно даже произносить это вслух, он знает, о чем ты думаешь.

— Тогда тем более мне придется от него избавиться! — Ротанов решительно шагнул к сидевшей у трюмо женщине, но его ноги едва сдвинулись с места. Нечто невидимое и липкое удержало его на месте.

Одновременно с этим комната словно удлинилась, и от Линды его теперь отделяло никак не меньше десятков метров, в которые неожиданно превратилось расстояние в пару шагов.

— Что происходит?! — Он не сумел скрыть собственной растерянности и даже не сумел удержать возглас, свидетельствовавший о его состоянии.

— Я тебя предупреждала. Тебе лучше уйти прямо сейчас. Не вынуждай меня использовать всю его силу!

— В таком случае тебе придется остаться здесь одной. Завтра мы уйдем в поход без тебя. С этой минуты ты сама будешь отвечать за свои поступки!

— Скатертью дорога! Как-нибудь обойдусь!

Обратный шаг к двери дался ему на удивление легко, он и оглянуться не успел, как вновь оказался на балюстраде, совершенно не представляя, что ему делать дальше. Его главная проблема состояла в том, что он не мог бросить эту женщину на произвол судьбы и не представлял, что теперь с этим делать.

Вернувшись к себе, он постарался справиться с охватившим его гневом, главной причиной которого была его собственная нерешительность и растерянность. Решение будет найдено, — в этом он не сомневался, а сейчас необходимо взять себя в руки, успокоиться и постараться уснуть. Но, проворочавшись всю ночь в постели, он лишь под утро забылся коротким сном.

Проснувшись с больной головой и отвратительным привкусом во рту, словно после попойки, он спустился вниз и, выпив чашку крепкого кофе, решил, что две головы лучше одной, а четыре, само собой, лучше двух.

Как ни странно, вопреки его скептицизму, решение было найдено именно на этом импровизированном совещании, за завтраком, и предложил его не кто иной, как Зарудный.

— В десанте у людей довольно часто бывают нервные срывы, порой довольно опасные. В этих случаях нас всегда выручала предусмотренная уставом процедура: если солдат, не реагируя на приказы командира, начинает вести себя неадекватно обстановке, ему вводят полкубика инвазиума. Подходить к вооруженному десантнику, лишившемуся рассудка, довольно опасно, поэтому препарат вводят дистанционно.