Последние 18 секунд - Джордж Д. Шуман

– Что-нибудь случилось? – спросила Черри.

– Нет, все в порядке.

– Нет, не в порядке.

– От тебя ничего не укроется, – вздохнула О'Шонесси.

– У тебя из-за меня проблемы? Говори, не стесняйся.

– Отчасти да, – призналась О'Шонесси. – Но твой приезд лишь предлог. Проблемы начались задолго до него.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Вряд ли. Отцу одной из моих жертв стало известно, что в Уайлдвуд прибыли двое из Филадельфии. Газеты, конечно, возьмутся за вас, а это ему на руку.

– Мы с Джоном должны уехать.

– Ни в коем случае! Приехала помочь – помогай. Если бы у меня дочь пропала, я бы тоже всех на ноги поставила. Этот человек хочет, чтобы дело передали полиции штата, вот и использует твой приезд. – О'Шонесси положила вилку на стол. – Вчера в моем доме произошло неприятное происшествие. Ко мне залезли чужие люди.

О'Шонесси рассказала, что «гость» разостлал на кровати ее парадную форму, умолчав, что сама она находилась в то время у мужчины.

– Они пустили слух, будто я сама это подстроила. Хочу, мол, отвлечь внимание от своих неудач.

– Это серьезное обвинение, Келли. И кроме того, тебе теперь угрожает опасность.

– Нет, ничего. Шеф установил дежурство у моего дома. Вероятно, случившееся вчера чья-то шутка, хотя и не очень добрая. – Келли сделала знак официанту, чтобы он подал счет. – А если перед моргом я свожу тебя под эстакаду – проникнуться атмосферой места, где совершились покушения?

– Ты хорошо придумала. Я готова.

– Там, правда, темно… – О'Шонесси осеклась и смущенно засмеялась. – Вот з-зараза!

– Конечно, темно, – рассмеялась Черри.

– А по пути заедем в мамину квартиру и для храбрости прихватим бутылку вина. Договорились?

– Да.

21.15

Дождь закончился. Море было на удивление спокойным, словно притихло перед бурей. О'Шонесси припарковалась на стоянке, где обнаружили «эксплорер» семейства Карлино, и достала из «бардачка» фонарь.

– Я оставляю туфли в автомобиле.

Черри тоже скинула туфли.

На стоянке было три-четыре машины. Туристы поспешили разъехаться до шторма. О'Шонесси повела Черри к сточной трубе.

– Держись за мой ремень и береги голову.

Они шагнули под эстакаду. Черри ударил в нос запах мочи и гнили. Их голые ноги вязли в мягком холодном песке. О'Шонесси взяла руку Черри и приложила ее к трубе.

– Метров шесть пройдем вдоль трубы.

– Есть пройти шесть метров вдоль трубы!

Гулко отдавались шаги проходивших по эстакаде людей. Чем дальше от автостоянки, тем сильнее пахло водорослями, моллюсками, сырой столетней древесиной. О'Шонесси направила свет фонаря кверху.

– Подростки изрисовали и исписали здесь бревна. Кругом окурки и банки из-под пива. На самой трубе мы нашли следы высохшей крови, отпечатки ладоней и женские волосы. На той стороне трубы я нашла женские ручные часики. Она их почти зарыла в песок. А сюда, между досками, сунула колечко.

– Какая она?

– Хорошенькая, длинные волосы, семнадцать лет. Подруги сообщили, что за модой не гналась – ни татуировки, ни проколов на теле и украшения самые скромные. Насколько можно судить, на нее напали на автостоянке, откуда мы пришли. Там обнаружили ее автомобиль с проколотым баллоном. Кровавый след как раз тут и заканчивается – на той стороне трубы.

– Ты сказала, что доски исписаны граффити?

– Ага, полно рисунков и надписей. – Келли взяла Черри за руку и повела назад. – Давай присядем, песок здесь сухой.

Она опустилась на землю, поджав под себя ноги, Черри села по-турецки. Их колени соприкасались.

Бутылку с вином они откупорили еще в машине, поэтому сейчас пробка вынулась легко. Запрокинув голову, Черри сделала несколько глотков из бутылки, потом подала ее Келли.

– «Битлы», «Курт кокаин», «Дас. М. любит П.Д.», – начала читать граффити Келли. – «Стервоза Сью», «Мир во всем мире». – О'Шонесси выпила еще вина и продолжала: – «Чемпионы 94-го», «Серфинг что надо», «Б.Г. – мочалка», «Кэрли и Мо». Никогда не знала, что тут тусуется молодежь, а ведь живу здесь всю жизнь… Черри, что с тобой, Черри?

Даже в слабом свете фонаря было видно, насколько встревожено лицо Черри.

– Я уже видела похожую надпись, – прошептала Черри. – «Психопатка Сью». Я видела ее в глазах убитой Сьюзен Пакстон.

О'Шонесси вспомнила разговор с Гасом Мейерсом. «Они звали ее сумасшедшей Сью».

– Ты хочешь сказать, что она была здесь?! Здесь, где мы сейчас?

– Не знаю, но имя-то одно и то же, правда?

– Одно и то же, – повторила О'Шонесси.

22.00

Келли повезло: на автостоянке ни одной машины, а в морге погашены огни. Она поставила автомобиль за увитой плющом каменной стеной, на место, отведенное для персонала, и вместе с Черри двинулась к полуподвальному входу. Ей пришлось перепробовать несколько ключей, прежде чем дверь открылась. Полдюжины ступеней наверх привели в коридор, где пол был застлан безукоризненно чистым линолеумом. Еще несколько шагов, и они перед тяжелыми двойными дверьми. Затаив дыхание, О'Шонесси достала ключи.

Любой, кто наблюдал, как работает Черри, никогда не забудет этого зрелища. Голова Эндрю Марки была прикрыта простыней. О'Шонесси видела заключение патологоанатома и знала, что его лицо буквально рассечено надвое. Черри взяла мертвую руку и склонила набок голову.

…старая женщина в качалке, протянула руки, словно чтобы обнять кого-то… забитая свинья, висящая на крюке за сараем, из ушей капает кровь… молодая красивая женщина на мотоцикле, та же женщина на пляже, она же в постели, голая… на сцене дети, одетые для рождественского представления… мужчина моет пол, она видит его ухмылку… на борту яхты имя женщины – Сьюзен! Тюремная камера… опять мужчина с тряпкой, пальцем подзывает кого-то к себе… ведет к лестнице.

Господи, это же тот мужчина, которого она видела в остановившихся глазах Сьюзен Пакстон, – в плаще и помятой, с опущенными полями шляпе, перебирающий свитера…

– Я его уже видела, – хрипло прошептала Черри. – Он был в магазине, где убили Сьюзен Пакстон. Он второй раз туда зашел.

– Ты его описала Пейну?

– Нет, этот старше, он вроде как выбирает нужную ему вещь. Я подумала, что он – обыкновенный покупатель. Пейну я описала человека помоложе, потому что он был с пистолетом. Я последним его видела.

– Какой он, тот, что старше?

– Лет пятьдесят – шестьдесят, короткие седые волосы, на горле большущий шрам, прямо бросается в глаза.