Звездопроходцы - Сергей Челяев

Раку был прекрасно осведомлен обо всех этих нелепых слухах. Некоторые из наиболее досужих и абсурдных вымыслов он считал целесообразным осторожно подогревать, сам же целиком отдался Контакту с Плавтом. Тем более, что время катастрофически поджимало, а планета всё более походила на развороченную хищным пралемуром колонию горных термитов.

Несмотря на то, что верфи для закладки пассажирских Т-звездолетов требовали технологических циклов столь же сложных и дорогих, сколь и долгих, выбора у планеты не было. На строительство стапелей были брошены все производственные мощности Альянса.

Что же до уже построенных «зодчими» Очагов и Ульев, то они сохранялись в законсервированном состоянии — насколько позволяла агонизирующая экономика.

Кто-то верил в эти Очаги. Кто-то всерьез надеялся, что Т-кораблей вместе с флотом фотонных звездолетов хватит на всех. Хотя лично командор Эр был уверен, что никто не сумеет эвакуировать с планеты даже одну сотню тысяч рефлексоров. А ведь в спасении нуждались миллиарды!

По мысли Эра, оставалось одно: смириться. Смириться с неизбежным и готовиться по возможности достойно встретить День Карлика. Последний день цивилизации.

А в успех Плавта — в успех Плавта он не верил.

Зато у командора Эра был штамм.

Абсолютный вирус.

Тотальное биологическое оружие.

Результат работы всех двадцати пяти этажей Университета.

Поставленная Старшим Зодчим Батом задача — найти оружие против Плавта — была решена.

Вопрос был лишь в том: когда?

Февраль, 2161 г.

Флагман Четвертой Межзвездной Экспедиции МКК-5 «Звезда»

Район планеты Павор, система звезды Вольф 359

Северное сияние я впервые увидел поначалу даже не в небе — отражением в глазах самого дорогого человека, Алены, тогда еще невесты.

Мы прилетели в Карелию, чтобы хотя бы неделю побыть только вдвоем. Словно знали, что после свадьбы нам ой как нескоро представится еще такая возможность. Это была пора радужных надежд и счастливых решений.

И сейчас я пытался вспомнить те оранжевые, зеленые, фиолетовые сполохи в темно-синем, почти черном небе полярного Севера. Именно тогда я впервые решился сделать предложение своей Аленке. Потому что в виду такого невероятного чуда уже не хотелось юлить, обманывать самого себя.

— Просто ты хочешь жить природосообразно. И это совершенно нормально для взрослого и сильного мужчины, — вздохнула Аленка, когда я силился объяснить свои чувства при виде этого невероятного небесного свечения, хотел растолковать, что оно горит сейчас в небе над нами не случайно, что…

Слова не находились, и тогда Аленка сказала все за меня. Но предложение все-таки я успел сделать первым.

С тех пор я твердо уяснил себе: правильное решение мало принять. Крайне необходимо успеть это сделать в тот зачастую наикратчайший срок, который тебе отведен судьбой.

И сейчас я вдруг отчетливо увидел некую точку, с которой должен был начаться отсчет чего-то абсолютно нового, неизвестного и оттого удивительно притягательного в жизни и меня, Петра Надежина, и десятков моих товарищей, и, возможно, миллионов землян, наших соотечественников…

Я и сам теперь был в этой точке, и те легионы обстоятельств, что привели меня сюда, к необходимости принять именно это Решение, уже не играли никакой роли.

Они сделали свое дело, мое же дело было за малым. Быть самому этой точкой, зафиксировать ее в умах ни много, ни мало — всего человечества, обозначить в истории освоения Галактики новый вектор развития.

Я, Петр Алексеевич Надежин, еще никогда не ощущал внутри себя такого… даже не запаса внутренней правоты, нет — это было бы слишком плоско, одномерно в понимании того, что я сейчас испытывал, принимая решение. И высокопарных фраз я не любил, стараясь избегать их в разговорах любого уровня…

Но сейчас я понимал себя как часть некой истины, и при всякой мысли об этом мне становилось и легче, и покойней на душе.

Как в те минуты, когда мы с Аленкой стояли, счастливые и умиротворенные, под ночным северным небом, дрожащим от сияющих сполохов, и думали, что смерти нет, бед и болезней тоже, а есть лишь светлое будущее, и никаких гвоздей!

* * *

Приведя в порядок мысли и чувства, — Надежин всегда сдержанно гордился, что может в случае необходимости запустить мозги и сердце в «синхронном режиме» — капитан приказал составить подробный отчет с полными данными расшифровки послания сильванского Абонента-1 — такое кодовое наименование присвоили радиоизлучающему орбитальному объекту.

В отдельном рапорте, прилагаемом к отправному информационному пакету и составленном по-военному четко и быстро, Надежин высказал уверенность, что даже малой толики полученной информации достаточно для обоснования отправки субэкспедиции на Сильвану.

Причем делать это нужно обязательно, потому что рейд на планету, по всем признакам населенную высокоразвитой цивилизацией, открывает перед земной наукой перспективы, которые пока невозможно оценить даже приближенно.

В конце рапорта Надежин лаконично пояснил, почему возглавить рейд на Сильвану должен именно он, то есть командир всей экспедиции.

По его мнению, путешествие «Восхода» и «Звезды» с учетом вновь открывшихся обстоятельств вступает в решающую фазу. Мотивацию по поводу командования группой непосредственно на месте высадки Надежин изложил без обиняков:

«Вместе с тем обстановка на Сильване может потребовать принятия уже на месте быстрых и, возможно, жестких решений. Принимать подобные решения уполномочен только командир всей экспедиции. Управление в дистанционном режиме каждой возникающей нештатной ситуацией, неизбежной при контакте, чересчур осложнит работу группы высадки, потребует значительных, ничем не оправданных затрат времени, и к тому же чревато ошибками либо неточностями ввиду возможных естественных или даже искусственных помех связи.

Поэтому принимаю решение…»

Решение свое Надежин планировал первым делом разъяснить своим штатным заместителям, ключевым членам экипажа звездолета. А затем — и всему личному составу «Звезды» на общем собрании экипажа.

Но это будет позже… А сейчас нельзя было тратить ни одной лишней секунды!

* * *

Вначале я сказал те же слова, что и тогда, в Облаке Оорта, за минуту до плазменного выстрела «ловца комет».

— Экипаж, внимание, говорит капитан! Беру управление на себя…

В принципе, этого было достаточно. Я мог дать тягу на маршевые двигатели (конечно же — плавно, в мои цели не входило переломать десяток чужих рук, ног, ребер), изменить ориентацию корабля в пространстве, мог произвести любую манипуляцию с траекторией.