Уроки магии - Элис Хоффман

И вот наконец они добрались до округа Кингс, где в голубом воздухе витал привкус соли, а морские птицы бросали моллюсков в дорожную грязь, чтобы ловчее расколоть их и устроить пир. Это была последняя остановка, место, где им предстояло жить. Как и всегда, Фэйт должна была называть женщину, ее опекавшую, матерью – это слово буквально застревало в ее глотке. Фэйт была уверена: ей надо только дождаться – и настоящая мать отыщет ее. Однажды ярким утром она откроет глаза и увидит Марию Оуэнс.

* * *

Когда они обосновались в Грейвсенде, краю морских птиц и изгнанников, Фэйт исполнилось девять лет. Посторонние туда попадали редко, а большинство местных обитателей имели веские причины жить в городке, приткнувшемся на краю земли. Здесь селились мужья, бросившие жен, женщины, исторгнутые из общества, грабители, уставшие бегать от законной кары.

– Здесь мы будем в безопасности, – говорила Марта.

В чем состояла опасность, Фэйт никак не могла понять. Теперь ее звали Камфорт[38]. Она ненавидела это имя, но мало кто называл ее так. Тишина была полная, можно было жить неделями, никого не видя, бродил ли ты по грязным дорогам или шел через суглинистые поля. Если не считать перемены погоды, каждый день был таким же, как прошедший и предстоящий. В последнюю пятницу каждого месяца жители городка с нетерпением ждали бродячего торговца: появление этого представителя внешнего мира вызывало жгучий интерес. К нему шли за болтами, гвоздями и тканями, горшками и кастрюлями – ни один торговец не отваживался завести в таком отдаленном месте постоянную лавку.

Фэйт Оуэнс глядела на море из комнаты на чердаке, где умер от лихорадки предыдущий жилец: в этой низменной местности роились полчища москитов, которые летними ночами целыми облаками проплывали мимо, гонимые ветром. Один из трех рожденных здесь детей не доживал и до года, несколько местных женщин всегда носили траур. Со временем у Фэйт накопилось все больше вопросов, но они оставались без ответа, поскольку девочка не осмеливалась их задавать. Если Мария жива, почему за ней не приезжает? Где верная собака-волк, никогда не покидавшая ее по доброй воле? Почему она должна скрывать подлинный цвет волос? С того дня, когда полицейские явились в их дом в округе Эссекс, жизнь Фэйт оказалась разорвана надвое: до, когда она жила с матерью, и после – все долгое время с момента, как Марта взяла ее на борт корабля, отправлявшегося в Нью-Йорк, и до нынешней жизни в Бруклине.

Фэйт часто ходила в конец Индейской тропы, что вела мимо кладбища. Она приносила морские ракушки, чтобы украсить могилу леди Муди. Девочка считала эту англичанку, проложившую людям дорогу в такой глуши, родной душой. В самую короткую ночь года Фэйт с наступлением темноты выскользнула из дома. Сквозь плотные облака пробивались лишь клочки серебристого света. С собой девочка взяла белую свечку в память об основательнице городка. Мария всегда учила дочь не прятать внутреннюю сущность, но сейчас Фэйт приходилось скрывать собственное «я» даже от себя самой.

Девочка уже успела понять, что живет во лжи. За прошедшие годы она постепенно завоевала доверие приемной матери: всегда хорошо себя вела, делала все, что ей говорили, никогда не жаловалась. Фэйт не дерзила и, когда они ходили в город купить что-то у торговца, никогда не разговаривала с незнакомцами. Марта Чейз сама сказала Фэйт, что она просто идеальный ребенок. Однако ее совершенство означало и умение заглянуть в ожесточенную душу Марты и понять, насколько та лжива. Когда Фэйт исполнилось одиннадцать, Марта разрешила ей называться Джейн, простым именем, которое нравилось девочке гораздо больше, чем Камфорт. Когда ее так называли, она чувствовала себя одеялом или старой собачонкой. Через некоторое время Фэйт было разрешено бродить по берегу моря и даже ходить в город в последнюю пятницу месяца, когда туда приезжал фургон с товарами. На украденные у Марты пенни Фэйт купила ручное зеркальце у торговца-разносчика, приветливого английского парня по имени Джек Финни, человека скромного, имевшего в этом мире немного привязанностей и носившего потрепанную синюю тужурку и башмаки, что были ему велики. Фэйт попросила у Джека немного черной краски, которой покрыла стекло зеркальца, а когда краска высохла, заглянула в зеркало и увидела свою мать в черном платье, рыдающую в ночи. Собака Фэйт стояла у ворот. Девочка услышала, как мать сказала ей: «Делай, что должна, пока мы вновь не будем вместе, но не доверяй ни одному сказанному ею слову. Верь только себе. Ты моя дочь, и только моя, не важно, вместе мы или в разлуке».

Насколько это было возможно, Фэйт делала, что хотела: покупала у торговца старые, покрытые пятнами тома и, когда шла по дорожкам со свертками, часто читала на ходу книгу, которую прятала от Марты Чейз. Эта женщина полагала, что учиться читать следует лишь для того, чтобы знать Священное Писание, остальное чтение – работа дьявола, волнующая воображение недостоверными историями и идеями, которые могут подтолкнуть читателя к бунту. Склонность к независимости и пытливый ум ведут к беде. Марта считала, что женщина, которая посвящает свое время чтению, ничуть не лучше ведьмы.

Марта Чейз верила в зло, которое преследует людей ежедневно, повсюду, на дороге и в поле, искушая их выйти из-под крыла божьей милости. Марта надеялась, что, покинув Массачусетс, они бежали от колдовства, этого страшного греха, ведь именно в этой колонии рождались и воспитывались ведьмы. Ее бы потрясло, узнай она, что Фэйт вылезает ночью через окно, чтобы посетить кладбище. Мало того, девочка где-то достала котел, чтобы варить черное мыло, которое прославило ее мать. Она купила или стащила ингредиенты, которые запомнила, наблюдая материнские занятия Непостижимым искусством. Имбирь, лимон, соль, кора вяза, арония, вишневые косточки, белые и черные свечи, черная ткань, красная нить, синие бусы, перья, дикая белладонна, опасная и возбуждающая душу, яркие желто-зеленые папоротники – молния никогда не бьет туда, где они растут. Фэйт меняла приготовленное ею мыло на книги и лекарственные травы. Финни говорил ей, что каждая женщина, купившая кусок ароматного черного мыла, возвращалась, чтобы взять еще.

По субботам Фэйт сидела с Мартой, читая женевскую Библию[39], Священное Писание, определившее пуританские верования. Перед чтением девочка мыла лицо и руки, чтобы не испачкать страницы. По мнению Марты, Бруклин был землей неверующих, где правом собственности обладали представители всех конфессий и сект, за исключением квакеров. Здесь жили голландские протестанты-реформисты, попадались и католики, и даже, как говорили люди, несколько еврейских семей из Амстердама. По сравнению с Колонией Массачусетского залива, это было свободное и дикое место, и приходилось все время проявлять бдительность, чтобы не сбиться с пути.

С черными крашеными волосами и в сером платье большого размера, которое приемная мать заставляла ее носить постоянно вместе с тяжелыми черными башмаками (она сбрасывала их всякий раз, когда ходила в город, предпочитая идти босиком), Фэйт выглядела неестественно. Люди считали ее страннейшим созданием. Несомненно, она была воспитанной девочкой с волосами цвета воронова крыла, белесыми бровями и носом, упертым в книгу. Когда Фэйт не читала, она разговаривала сама с собой, повторяя вслух рецепты, чтобы твердо их запомнить. Чай верности – благодеяние для влюбленных; Чай для путешествующих – тонизирующее средство для хорошего здоровья в пути; Укрепляющий чай дает хорошее настроение и поддержку даже на задворках округа Кингс; Чай, проясняющий сознание, приготовленный из полыни, розмарина и аниса, помогает пьяному заглянуть за границы того, что находится здесь и сейчас; особенно любимый Фэйт Бодрящий чай, обеспечивающий твердость духа и отвагу, приготовленный из ванили, смородины и тимьяна. Всякий раз, произнося вслух рецепт, Фэйт ощущала душевное волнение, словно отпирала дверь к своему истинному «я». Когда она это делала, железные браслеты жгли и давили ей руки, но она уже научилась не обращать на них внимание, как собака не замечает ошейник, а лошадь – поводья.