Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - Игорь Морозов

Обещание подарков от «святок» – это другая сторона, другой поворот той же темы. Скажем, в Великом Устюге рано утром на Крещение ставили под окном небольшой крест, на который навешивали ленточки и конфеты, а утром говорили детям: «Посмотрите, куляши что вам принесли!» [ЛА МИА]. На Крещение все углы обрызгивали святой водой и говорили, что куляши больше бегать не будут. «Маленьких пугали, што: „Ой, вот счас ложитесь спать: поедут святки, будут у кажново дома останавляться, наоставляют лентов на углах. Вот утром рано надо вставать: вот утром рано встанете, а ленты-то на углах висят – святки вам наоставляли“. А мы вскочим утром, глядим в окно – ничё нет! – „Так, мама, как ничё нет-то?!“ – „А видно уж ветром унесло. А вы спать не ложились, дак я уж вас укладывала, дак…“» [ЛА СИС, д. Никоново Вашкинского р-на Вологодской обл.]. «У нас вот мама на Святки говорит: „Шуликины, шуликины вот ездят“. Не знаю, какие шуликины? „Вот выйдите-ка, ребята, посмотрите на улицу“. Тряпочки сама навешает: то на веники, то на что, в снег навтыкает. Это я уже потом поняла, что это она сама делала. А мы чё? Выскочим, постоим возле этих веников. Небольшие тряпки навесит – шуликины-те проезжали» [Черных 2007, с. 60, Соликамский район, д. Лызиб]. «Сённи Рожество, в баню сходили… Тятя скажот: „Девки, сходитё, сено-то покладитё под уголок кудесам, святки поедут дак хоть ленточку оставят!“ Мы глупые маленькие были, дак пойдём, сена возьмём, пойдём, под уголок положим, что сёдни святки поедут напротив Рожества, дак хоть нам ленточку оставят…» [ЛА ССН, д. Трифоново Вашкинского р-на Вологодской обл.].

Мотив дара нередко связывался с актом выпроваживания святочных духов: в Великоустюгском р-не Вологодской обл. на Крещение детей понуждали привязывать к изгородям и углам избы ленточки или нитки, говоря, что куляши, которых в этот день изгонят из домов, повесят на них разные подарки. При этом святочные демоны нередко выступают дарителями кукол: «В святки пугали: „Кикиморы сейчас придут, давай спите! Они вам куклы принесут, ешё чево нанёсут!“ Дак мне мама наделала кукол, под лавку положила, что: „Это кикиморы тобе принесли!“» [ЛА МИА, д. Крюковская Харовского р-на Вологодской обл.].

По-видимому, можно считать значимым то, в какие гомологические ряды включаются в обычаях такого рода антропоморфные предметы (куклы). Например, в Вайнфиртеле (Нижняя Австрия) в ночь Всех святых парень бросал в двор понравившейся ему девушке сплетенную из соломы косу около полуметра длиной. Иногда косы украшали красными бантами и вешали на дерево или забор около дома полюбившейся девушки [Брак 1989, с. 46]. Здесь можно указать на то, что у русских оповещением о свадьбе могли быть подвешенные на передний угол дома девушки сплетенная из соломы коса или кукла [ЛА МИА, Вологодская, Костромская, Ярославская обл.].

Связанная с завершением календарного года символика «проводов», в том числе с использованием антропоморфных изображений, характерна не только для европейцев, но и для других народов мира. Например, у японецев новогодние торжества заканчиваются 15 января проводами божества года – Тосигами. В это время разводят костры, в которых сжигают все новогодние украшения, в том числе и куколки, и выпекают на этом огне лепешки, которые, по поверьям, обладают целебными свойствами [Маркарьян 1990, с. 70–71; Календарные обычаи 1989, с. 224].

Китайцы в 16-й день последнего месяца выкладывали у ворот дома пищу, деньги и изготовленную из бумаги одежду в качестве жертвенного дара «предкам и Небу». Для охраны дома от различной нечисти использовались изображения «духов-стражей ворот», выставленные перед воротами палки-амулеты, расстеленные во дворе стебли конопли. В канун Нового года сжигали на могилах пучки конопли, приглашая усопших на трапезу, а в пятый день первого месяца изготавливали бумажную фигурку человека, которую выносили за ворота и сжигали [Календарные обычаи 1989, с. 100–102].

Корейцы использовали этот период для гаданий и охранительной магии. В провинции Северная Чхунчхон шаманки изготавливали чучела из травы, ставили их вдоль дороги, поджигали и определяли, каким будет Новый год по тому, куда упадет чучело. В 16-й день первого месяца дети вырезали из бумаги месяц, луну или человеческую фигурку и писали на них свое имя. Затем завертывали в этот клочок бумаги щепотку вареного риса и выбрасывали на перекресток дороги или в реку [Календарные обычаи 1989, с. 159].

В Шацком р-не Рязанской обл. сжиганием чучела днем на Рождество часто заканчивался обход популярного персонажа местного ряжения – «коляды» [Слепцова 1996, с. 63–65]. «Коляду» символизировал ворох соломы, снопов, которые согласно обычаю воровали у соседей. «Энт ещё сноп тащить, энта ещё сноп тащить – кто из сваво скирда, кто варуеть там… Да. „Вон, – говорить, – каляду жгуть! Каляду жгуть!“ Ну, вот мы ещё маленькие были, я в окно гледела: „Вон, – говорить, – каляду жгуть!“ А эт уж большая была и невестой была – жгла сама, таскала салому…» [ЛА МИА, с. Черная Слобода]. В костер бросали и солому, которой во время обхода была обвязана «коляда» – ее могли сдергивать с ряженых, напав на них на улице. Если село было большим, то костры разводили на каждой улице, а если нет – то один, причем устраивали его на конце улицы или посреди деревни. Одна из мотиваций этого обычая: «Иисуса Христа надо обогреть и осветить» [ЛА СИС, с. Черная Слобода].

Обычай сжигания соломы во дворах был известен и в пограничных с Рязанской обл. селах Тамбовщины. «Каляду у нас не жгли, а в Томникове – эт Тамбовской области. Эт тада на базар паедуть туда, и они её жгуть в эту: у кажного двора копна соломы. Ага. Вот так…» [ЛА МИА, с. Парсаты Шацкого р-на Рязанской обл.].

Нередко в этот день сжигали соломенное чучело. «Эт на Новый год поджигали! На Новый год тоже ведь озоровали и играли! Чучела вот на снегу делали, сажали из соломы. Их зажигали… Ну, вот где наделают снегу, нытаскают, вот как накладут [=метра полтора]. Да их и ставют, да. Ну, вот или из соломы закрутют проволкой [сноп] и сажают. Да. И руки делали с соломы. [Тряпками] тоже обвёртывали!.. Эт для игры, сынок. Для игры. Играли, плясали, да. И парни, и девушки, женщины молоденькие – все. Да. Эт на Новый вот всё год. Вот…» [ЛА МИА, с. Радищево Ульяновской обл.; МИА 75оп: Ф1999-41Ульян., № 3].

«Коляда» в виде чучела встречается только в нескольких селах центральной части Шацкого района Рязанской обл. Обычно его изготовляли из набитой соломой рубашки или из палок и соломы и также сжигали на костре. «Они сейчас свярнуть, там соломы накладуть, сделають как человек, посадили яво на эту солому и соломку подожгли. Взяли хворост какой, подвязали, руки так вот сделали, и её вот в солому-то постановили и подожгли. Эт под Новый год» [ЛА МИА, с. Тарадеи]. «Накануне Рождяства „коляда“ хадила. Тада ребятишки вили оборочки в лапти, а девчонки вертели верчь, ткать половики. ‹…› Вот такой вот клубок намотають! И вот дожидали, что придёть „каляда“ и этот клубок показать „каляде“ надо. А „коляда“ – убиралась женщина. Убирается: привяжить себе из конопли такую вот бороду и тащить за собой ступу и пихтель. ‹…› А потом уж станеть рассвятать (это когда тёмна ходить она), уж тогда мужики, отцы или деды, брали связывали солому, и мохром там возьмуть её опояшуть, как юбкой, вроде как она в одежде, и подвяжуть её платком. И тогда шумять, что, мол: „Коляду поймали! Коляду поймали! Давай жечь, жечь её!“ Одну, когда две, эсиль улица длинная, то с энтыва конца сожгуть, и с энтыва канца сожгуть. Толька махор апаяшуть, сноп саломы-та апаяшуть, и падвяжуть – и всё. И тогда поджигають её. А тогда уж все: и дивчонки, и рибитишки – все свободны: „Коляду сожгли! Больше она не придёть. Теперь только когда Рождяство на другой год подойдёть, она придёть…“» [ЛА СИС, с. Черная Слобода].