Кожеед - Владимир Мистюков

— Ну вот. Кость сдвинула, — обыденным тоном сказал он.

Оглядев победным взглядом присутствующих, Кожеед хлопнул в ладоши.

— Ха-ха! Замечательный раунд! Просто замечательный! Свечников, тебе тоже понравилось?

— Ориентир? — сказал он глухо.

— Вот ты зануда!

— Убью, — пообещал Свечников.

— Ладно… Новгородская область. Валдайский район…

— Дальше!

Кожеед посмотрел на него спокойным взглядом. Свечников сжал зубы, так, что побелели скулы. Они услышали жуткий скрип.

— А это мы узнаем в следующем раунде, — сказал Кожеед. — Теперь мальчики.

Два дня назад. Заброшенная больница

— Что вообще происходит?! Почему он, полицейский, заодно с тобой, убийцей? Какого черта?!

Кеша вскочил. Глаза у него были испуганные, голос дрожал, но Кеша не отступал. Свечников неторопливо пошел к нему, огибая по пути стол. Кеша не сводил с него глаз, но обратно не сел. Денис напрягся. «Надо как-то его усадить», подумал он.

— Я имею право знать!! За что я умру… За что мы все умрем!

Кожеед внимательно посмотрел на него, словно в первый раз увидел, и почесал пальцами нос.

— А ведь поросеночек прав. Как ты считаешь, Свечников?

Полицейский остановился, повернул голову. Посмотрел Кожееда.

— Не надо. Не делай этого…

Но Кожееда уже понесло. Глаза его загорелись.

Он выскочил в центр палаты — в одних трусах и в грязном белом халате на голое тело. Удивительно, но не выглядел смешным. Наоборот, Денису казалось, что ничего страшнее он в жизни не видел, чем этот худой человечишка со впалыми щеками. Кожеед был почти лысым, в меркнущем свете из окна его серо-золотистые глаза отсвечивали, как зловещие огни. Маяки смерти.

Кожеед заговорил — торжественно и печально:

— Ваш почтенный слуга воспитывался без отца, без любви, в окружении властных и мучительно несчастных женщин. С детства этот малыш мечтал стать доктором, но мама отговорила. Так и сказала: хуй тебе, а не медицинский, вшивый недоносок. А бабушка добавила: да-да, он же у нас дебил… И закатила мне очередную затрещину. Кстати, я вам раньше говорил, что воспитывался в чисто женском обществе?

— Блять, завел шарманку! — сказал Свечников в сердцах.

— Ну, к делу, так к делу. — Кожеед нисколько не обиделся. Он заговорил обычным тоном: — Короче, я любил открывать в людях новые грани, а этот суровый тип таких, как я, ловил. Доволен, Свечников? Весь кайф обломал. А ведь ребята действительно хотят знать, зачем ты парню руку отрубил. А?

Свечников сел на пол и обхватил голову руками.

Кожеед кивнул, повернулся к ребятам.

— Я сам ему сдался, верите? Доказательств на меня не было, поэтому я ничем не рисковал. Думал, посидим, посмеемся, пообщаемся, как в фильмах… Только он мне улики подбросил, а потом еще проследил, чтобы меня в дурку не закатали. Да-да! Я ведь совершенно нормален и осознаю последствия своих действий, вы в курсе? Мне так врач сказал, и даже справку выдали.

Кожеед посмотрел на ребят, любуясь произведенным эффектом.

— В общем, он меня посадил. Хорошо, что я успел подстраховаться…

Маньяк подошел к Свечникову и хотел похлопать его по плечу, но передумал. Видимо, решил не испытывать удачу.

— Что ты за человек? — простонал Свечников. Мучительно поднял голову, посмотрел на Кожееда: — Сколько вас таких нужно поубивать, чтобы дышать стало чуточку свободней?!

— Так встань и убей, — спокойно ответил маньяк. — У тебя в руках координаты без широты. Область ты знаешь. Смелее! За год-полтора справишься. Или это слишком долго?

— К-как ты подстраховался? О чем он говорит? — спросил Кеша.

— Кто ответит? Я или ты? — спросил у полицейского Кожеед. — Давай я. Понимаете, молодой человек. Прежде чем ему сдаться, я похитил его жену.

Свечников сидел на полу, обхватив голову руками. Он раскачивался из стороны в сторону и мычал. «Вот тряпка», — неожиданно зло подумал Денис.

— Сколько дней прошло, прежде чем ты заметил, что ее дома нет? — спросил маньяк. — А? Что молчишь?

Свечников не ответил.

— Ты ведь решил, что она обиделась или захотела расстаться. А может ты подумал… Да ни хрена ты не подумал! Пришел домой, обрадовался, что хата свободна, и нажрался до синевы.

Свечников молчал. На несколько мгновений Денису даже стало его жаль, но потом он отбросил это чувство. «Именно из-за него мы здесь».

Полицейский поднял лицо, искаженное судорогой. Щека дергалась.

— Я думал, она к маме уехала, — сказал он наконец. Прозвучало… жалко.

Кожеед засмеялся.

— Думал! А я ее похитил до того, как решил сдаться. Запер в бункере, снабдил сухим пайком на несколько лет. И выкрутил лампочку, — Кожеед повернулся к ребятам. — Этому типу отправил ссылку с видео. И представляете? Ее посмотрели только через две недели! Две недели! Вот настолько ты беспокоился о жене?

Свечников поднял на него глаза. В них была слепая обжигающая ненависть. Словно луч прожектора прожег сумерки. Денис поежился.

— А твои друзья-коллеги, что они для тебя сделали? Молчишь? Бросились со всех ног спасать жену своего товарища? А?

Свечников поднялся на ноги и уставился в упор на Кожееда, тот не шелохнулся.

— Через какое время ты осознал, в какой ты жопе? — продолжал он издеваться. — Жена где-то сходит с ума, а единственного, кто знает, где она, со дня на день порежут зеки.

Свечников медленно нагнулся и поднял топор. Выпрямился. Кожеед стоял на расстоянии вытянутой руки и — улыбался. Он больше не боялся полицейского.

Свечников посмотрел на окровавленное лезвие и что есть силы врубил топор в столешницу. Бух. Топор остался в столе. Свечников выпрямился.

— Хорош пиздеть, — сказал он грубо. — Переходи к делу.

* * *

Кожеед посадил братьев друг напротив друга. Между ними он положил скальпель, который был все еще в пятнах крови с надрезанного языка. Маньяк достал два остро заточенных карандаша и попробовал каждый из них пальцем. Сойдет.

— Зажми его голову и подними вверх подбородок, — приказал он Свечникову.

Тот беспрекословно послушался. Кожеед аккуратно вставил карандаши Кеше в ноздри — остриями внутрь.

— Смотри не чихни, а то все испортишь, — сказал он и покровительственно похлопал Кешу по щеке. Тот брезгливо отстранился.

Маньяк сделал шаг назад и полюбовался своим творением.

— Что ты хочешь сделать? — спросил Денис. Он чувствовал нарастающую панику. Сердце колотилось как бешеное.