Желание сердца - Барбара Картленд

— Я часто говорил тебе, что люблю, — промолвил герцог, — всем сердцем и всей душой, но этого мало. Я жажду обладать и твоим телом тоже, и сейчас заявляю свои права на тебя как на женщину — мою женщину, Дезире, если велишь мне остаться.

Корнелия так и не обрела дар речи, голос ее умер, но в конце концов слова оказались не нужны. Глаза ее сияли, словно звезды, упавшие с неба, когда она раскрывала объятия — все шире и шире — так, чтобы он понял.

Тихо играла музыка, мелодия лилась не навязчивее журчания ручейка или ветра, шумящего листьями на деревьях. Огоньки в чашах с цветами потускнели, но лепестки медленно кружились с потолка всю ночь и теперь полностью засыпали Корнелию.

Очень-очень тихо, стараясь не потревожить мужчину, который спал рядом с ней, она соскользнула с софы и лепестки роз посыпались с нее бело-розовым дождем. Она неслышно собрала свои вещи и быстро оделась. В памяти ее всплыли слова Рене:

«Иван ничего не упускает из виду. Возле дверей всегда стоит наготове карета с лошадьми на тот случай, если кому-то станет скучно или он захочет уехать пораньше».

Тогда Корнелии показалось странным, почему Рене так сказала, но теперь она поняла, что это высказывание предназначалось для нее. Она неслышно двигалась по благоухающей комнате. Бриллиантовые заколки, украшавшие прическу, были разбросаны где-то среди цветов, но она не стала терять время на их поиски.

Откинув в сторону шелковую портьеру, закрывающую вход, она увидела, что рассвет близок. Звезды все еще ярко светили, но небо стало полупрозрачным, его густая чернота поблекла до зыбкой тусклости ночи, которая почти на исходе.

Вдалеке поблескивали огоньки, но теперь их было меньше, и вся картина, как и музыка, дышала покоем и нежностью. По воде пробежал ветерок, он тронул щеки Корнелии и всколыхнул распущенные по плечам волосы, скрывшие их обнаженность и обрамившие ее лицо так, что глаза казались слишком для него велики, когда она с беспокойством! оглянулась вокруг.

Как же ей вернуться в замок? В этот миг как по волшебству появился слуга. Он шел так тихо, что оказался совсем рядом с ней, прежде чем она увидела его. Не говоря ни слова, он укутал Корнелию темно-синей бархатной накидкой, отделанной соболем. Накидка свисала до пола и была с капюшоном, который Корнелия набросила на голову.

Все так же молча он показал рукой, и она увидела, что рядом с террасой ждет гондола. Слуга помог ей забраться в лодку и, как только она уселась, погнал лодку, правя с быстротой и умением, совершенно не похожим на неторопливую манеру, с которой ее и герцога перевезли через озеро на обеденную террасу.

На ступенях замка ожидали другие слуги. Не нарушая молчания, они провели ее по темному дому, освещением служил фонарь в руках одного из слуг. У парадного входа она увидела карету и быстро спустилась. Лакей помог ей сесть и набросил на колени меховой коврик. Затем подождал немного, прежде чем закрыть дверцы кареты, и она поняла, что он ждет указаний.

На секунду она растерялась. Куда отправиться: в апартаменты Рене или обратно в «Ритц»? Она чуть наклонилась вперед и, когда заговорила, то дала совсем не то распоряжение, которое намеревалась.

— Поезжайте на площадь Мадлен, — сказала она.

Дверь захлопнулась, и лошади помчались с головокружительной быстротой. Корнелия откинулась на мягкие подушки, закрыв глаза. Ей не хотелось спать, мозг работал ясно и отстраненно. Корнелия сидела неподвижно, сцепив руки на коленях, пока лошади не подвезли ее к высоким каменным ступеням, ведущим в церковь святой Марии Магдалины. Дверцы распахнулись, Корнелия чуть поглубже надвинула капюшон и шагнула из кареты.

Пока она ехала, наступил рассвет, и величественный фасад церкви, украшенный колоннадой в стиле римского храма, был залит бледно-золотым солнечным светом.

— Подождите меня, — распорядилась Корнелия и начла медленно подниматься по ступеням.

Мимо нее прошла уличная девица, разукрашенная яркими перьями и мишурой, а из дверей показалась крестьянка с тяжело нагруженной корзиной, женщина бормотала под нос молитвы.

Корнелия толкнула перед собой дверь. Внутри было очень темно и тихо, казалось, движение шло только от сотен мерцающих огоньков, зажженных перед статуями святых. С минуту она стояла оглядываясь, а затем, повернувши направо, нашла часовню, которую искала.

Раньше ей не приходилось здесь бывать, но все был для нее знакомо. Разве графиня де Кейль не говорила ей, что это ее самая любимая церковь в Париже, и не описывала много раз?

— Всю жизнь я несла свое горе и радость к Магдалине, обычно говорила она Корнелии и рассказывала, как еще девочкой молилась из года в год в часовне, справа от орган чтобы у нее был счастливый брак, и как молитвы принесли ей и любящего мужа и преданных детей.

Часовня была темной, но свечи освещали огромны каменные фигуры над алтарем. Они изображали, как хорошо знала Корнелия, венчание Святой Девы. С минуту она стояла, любуясь чудесными статуями Прадье, а затем упала на колени и начала молиться, как не молилась никогда в жизни, чтобы Господь благословил и ее брак тоже.

Ей хотелось прибавить и свою свечу к тем, что не переставая горели всю ночь, но не оказалось при себе денег, и она удовлетворилась еще одной молитвой, молитвой благодарности.

Не желая дольше задерживать карету и опасаясь, что теперь, когда наступило утро, церковь начнет заполняться людьми, Корнелия заторопилась прочь. Ряды цветочного рынка сбоку от церкви оживились. Она заметила красные и белые розы и почувствовала, как внезапно сжалось ее сердце. Сможет ли она когда-нибудь снова смотреть на розы, не вспоминая о прошлой ночи?

Корнелия велела кучеру отвезти ее в «Ритц» и, оказавшись в отеле, поспешила мимо ночного портье наверх по лестнице в свой номер. Все было тихо, окна зашторены, дверь в гостиную закрыта.

Корнелия прошлась по комнате и отдернула шторы. Солнце ворвалось мощным потоком. Она расстегнула бархатную накидку и сбросила ее на пол. Подняв руки, откинула со лба волосы, примявшиеся под капюшоном. Затем как во сне, думая о чем-то своем, она переоделась в ночную рубашку из чистого шелка, разложенную для нее на кровати, а сверху надела халат из темно-розового атласа, отделанный полосками горностая. Потом она закрыла лицо руками и сидела, думая, вспоминая, чувствуя!..

Когда Вайолет пришла в десять часов будить хозяйку, то нашла ее за письменным столом. Вокруг были разбросаны бесчисленные листы бумаги, которые она скомкала, написав несколько слов.

— Вы уже проснулись, ваша светлость? — всполошилась Вайолет. — А я думала, что ваша светлость еще спит. Что заказать на завтрак?

— Кофе и фрукты, пожалуйста. Больше ничего.

— Очень хорошо, ваша светлость.

Вайолет отправилась на поиски официанта. Корнелия продолжала писать, и когда принесли завтрак, она даже не вспомнила о нем. Отбросив много вариантов, она продолжала бороться с письмом, которое никак ей не давалось. В полдень снова заглянула Вайолет и обнаружила, что кофе остыл, а фрукты не тронуты.