Матрешка в перьях - Дарья Донцова

Я выехала на проспект, продолжая внимательно слушать друга.

Чем дольше Володя размышлял на эту тему, тем яснее понимал: что-то тут не так. Костин решил покопаться в биографии Буданова, проверить, чем он занимался в прошлом, и обнаружил весьма занимательные факты.

В Интернете на официальной странице фирмы, принадлежащей Ивану Сергеевичу, изложен жизненный путь бизнесмена. Там сказано, как четверть века назад скромный автомеханик продал доставшуюся ему в наследство от родителей дачу и основал небольшое предприятие по торговле запчастями, которое со временем превратилось в огромную империю, включающую в себя магазины по продаже иномарок, банк, который кредитует покупателей, и сеть автосервисов. «Иван Сергеевич с нуля поднял бизнес благодаря своему уму, трудолюбию и честности. И кредо его фирмы – прозрачность сделок с клиентами», – говорилось в жизнеописании.

Володя прекрасно понимал, что на сайте предприятия никто не напишет плохого слова о его владельце, но насторожился. Двадцать пять лет назад все, что было связано с автомобилями, принадлежало узкому кругу криминальных личностей, имена которых хорошо знала милиция. Простого мужика не приняли бы в компанию, не дали бы ему спокойно начать бизнес. А у Буданова случился вертикальный взлет. В марте он работал в одном московском парке садовником, вдруг бросил службу, через три месяца открыл сервис, спустя полгода обзавелся салоном по продаже иномарок… Дела Буданова полезли в гору со скоростью молодой обезьянки, и вот уже он на вершине. Из малообеспеченного садовника всего за два года Иван Сергеевич превратился в очень богатого человека. Что странно.

Костин принялся проверять криминальных авторитетов, поделивших в перестройку автомобильный рынок, и всплыла интересная деталь.

Двадцать пять лет назад Иван Сергеевич вовсе не работал в парке, а, похоже, просто там числился, деньги же получал совсем в другом месте. Фамилия «Буданов» всплыла в деле Андрея Лукьяненко, более известного под кличкой Череп. Тот был одним из первых бандитов, появившихся в перестройку, занялся разбоем еще летом 1985 года и к декабрю стал богат и опасен. Лукьяненко руководил крупной преступной группировкой, на счету которой числилось не одно тяжкое преступление. Так вот у Черепа и служили Будановы. Муж был садовником, а также производил мелкий ремонт по дому, жена работала горничной.

Черепа и его супругу Алевтину арестовали, осудили и отправили на зону. Лукьяненко получил огромный срок, жене, во всем ему помогавшей, дали меньше. Алевтина погибла в колонии во время драки. Череп же отсидел положенное и вышел на свободу. Причем, похоже, не нуждался в деньгах, – жил в коттеджном поселке в большом собственном доме, ездил на автомобиле бизнес-класса с шофером. Умер уголовник совсем недавно.

В момент ареста у Лукьяненко было две дочери: шестимесячная Лена и пятилетняя Галина. Полицейские многократно допрашивали всю прислугу бандита, и к Будановым у них претензий не возникло. Иван следил за садом, Вера мыла полы в особняке, ничего о преступных делах Черепа семейная пара не знала. Маленький нюанс – детей у них не было.

Кроме слуг, у семьи Лукьяненко был личный врач Глеб Алексеевич Миров. Следствие подозревало, что добрый эскулап оказывал помощь раненым браткам, но доказать его причастность к преступной группировке не удалось, Миров выскочил из огня, не опалив пяток.

После ареста Черепа и Алевтины их дочерей забрали в приют, где они обе вскоре умерли от каких-то болезней. Челядь разлетелась в разных направлениях. Куда подевались Будановы, неизвестно. Вероятно, они где-то снимали квартиру без регистрации и работали, получая «черную» зарплату. А далее – внимание! Через полгода Иван Сергеевич и Вера Петровна выныривают из тьмы, и у них откуда-то взялось двое детей. Муж лихо поднимает бизнес, вскоре покупает пятикомнатные хоромы и въезжает туда вместе с супругой и дочерьми Ниной и Женей. В стране творится полнейший беспредел, Россия живет не по закону, а по понятиям, на улицах стреляют. Никого не заинтересовало, откуда у Будановых взялись дети. Время идет, Нина становится школьницей, Женю воспитывают дома. Вера Петровна не работает, присматривает за наследницами. А у Ивана Сергеевича пышно цветет бизнес…

Костин закашлялся.

– Думаешь, Лукьяненко велел Ивану взять под крыло своих дочерей и щедрой рукой отсыпал бывшему работнику денег? – озвучила я напрашивающийся вывод.

– У меня возникли вопросы, – прохрипел Володя. – Откуда у Будановых появились дети, чей возраст совпадает с возрастом дочерей Черепа? Где Иван нарыл денег? Как простой садовник, без средств и связей, ухитрился запустить и сохранить автобизнес?

– Когда Иван начинал, состояния в России делались за считаные месяцы. Буданов мог где-то украсть миллионы, – вздохнула я.

– Возможно, – согласился Костин. – Но повторяю: в те смутные годы автобизнес был одним из самых криминальных. Мелких владельцев типа Ивана Сергеевича запросто отстреливали бандиты. Следовало обладать изрядной хитростью, умом, а главное – нужными связями, чтобы не очутиться на кладбище и удержаться на плаву. А кем являлся Буданов до ареста Черепа? Иван ухаживал за клумбами, мел дорожки, чистил камин в особняке Лукьяненко, поправлял забор. Обычный работящий, честный мужик. В деле Черепа есть бланки допросов его служащих. Интересный штришок: все они поливали грязью хозяев, рассказывали, какими злыми людьми являлись Андрей и Алевтина, всячески подчеркивали: мы мучились в их доме, оставались там лишь потому, что в стране позакрывались заводы-фабрики-учреждения, а кушать хотелось. Ничего удивительного я в этом не увидел, так в основном поступают все люди, когда их шеф или покровитель оказывается за решеткой. Но вот Будановы повели себя иначе. Иван сказал: «Андрей Николаевич мне ничего дурного не делал. Платил аккуратно, ко всем праздникам нам с женой конверт дарил. Если в саду что-то погибало, не ругался. Не жадный. Вещи свои отдавал: два раза костюм-рубашку наденет, и носи, Ваня, красивые шмотки. Продуктов не считал, все ели от пуза. В общем, хороший Лукьяненко человек. Теперь говорят – он преступник. Да только я его с оружием никогда не видел, для меня Андрей Николаевич прекрасный хозяин». Понимаешь? Буданов был совсем не стратег, не хитрый политик, говорил, что думал. А у Черепа большие связи, он из тюрьмы людьми вертел. Думаю, справка о смерти девочек в приюте липовая, Лена и Галя превратились в Нину и Женю. И вот тебе роза в букет. Помнишь, Нина говорила про увлечение отца Японией?

– Да, – кивнула я. – Иван Сергеевич собирал антикварные вещи страны самураев, покупал их на аукционах, злополучную вазу там же раздобыл. Но потом остыл, продал коллекцию.

Костин потер руки.

– Лукьяненко из интеллигентной семьи, отец его знал японский язык, мать тоже. До двенадцати лет Андрей жил в Японии, его родители там работали, преподавали на курсах русский, потом были аккредитованы как журналисты.

– Хм, яблочко далеко укатилось от яблони, – удивилась я.

– Случается такое, – согласился Вовка. – Но нам интересно иное. Череп собирал японский антиквариат. Говорят, его коллекция считалась лучшей не только в России. Но ее в день ареста в особняке не обнаружили. Я поинтересовался у Нины, когда Буданов охладел к собирательству. Жена ответила. А теперь фанфары! Это произошло именно в то время, когда Лукьяненко вышел на свободу. Дальше продолжать, или тебе все понятно? Еще конфетка на десерт. Помнишь про доктора Мирова, который остался на свободе? Он через пару месяцев после ареста Черепа женился и взял фамилию супруги. Брак просуществовал год, но Глеб Алексеевич после развода паспорт менять не стал и дальше жил как Верещагин. То-то я не мог понять, с какой стати врач пошел навстречу отцу умершего ребенка. Буданов попросил ни много ни мало тайно отдать ему труп малышки, ликвидировать бумагу о ее смерти, и медик согласился? Это же очень и очень странно. У мужика своя клиника, много пациентов, он человек с именем… А вдруг бы факт подмены Жени найденышем выплыл наружу? Тогда ведь Глеба Алексеевича накажут, он потеряет репутацию, лишится практики. Зачем ему ставить на карту личное благополучие ради совершенно чужих людей? Из-за денег? Но Верещагин был вполне обеспеченным и не глупым человеком, такой должен был, просчитав все «за» и «против», отказаться от стремной затеи.