Серый волк - Мэри Черри
Шрифт:
Интервал:
По причине того, что материно похмелье пугало его больше, чем страх смерти, он старался, чтобы в доме всегда была водка. Покупал он ее в автолавке, поскольку не хотел, чтобы мать травилась паленкой Семеновны. Частенько на него накатывал стыд от осознания того, что, по сути, он спаивает мать, чтобы жить припеваючи без ее похмелья. Да, только он один виноват в том, что мать пьет. Ведь, рассуждая глубинно, мы увидим, что, если бы двадцать семь лет назад не появился на свет маленький ревущий Сережа, у Любови могла быть совершенно другая жизнь – свободная и счастливая.
Руководствуясь этими рассуждениями в первые дни своего пребывания у матери, он пробовал контролировать ее употребление спиртного, – заваривал ей чай, просил пройти лечение в лучшей клинике Москвы, предлагал кодировку и многое другое. Вторые сутки лишенная спиртного мать носилась по дому как разъяренная бешеная собака. Она швыряла в сына все, что попадалось под руку. Чайником с кипятком угодила ему в голову, и обожжённое ухо слегка пощипывало до сих пор, хотя прошло несколько дней. На третьи сутки воздержания матери Сергей проснулся ночью, внезапно, сам не зная почему, и обнаружил мать, стоящую с занесенным над ним поленом. Он едва успел отскочить, и полено с глухим стуком опустилось на то место, где секунду назад были его мирно закрытые веки. Она принялась гоняться за ним, выкрикивая такие вещи, от которых Сергею становилось физически плохо, и подкашивались ноги. Наверное, если бы это говорил кто угодно другой, он бы и внимания не обратил, но мать, которую он так любил, игнорировать не получалось.
Истерика кончилась в десятом часу утра, когда Сергей, рыдая и ползая на коленях перед матерью, устало сидевшей на табурете посреди кухни, протягивал ей кошелек, умоляя пойти и купить водки. Она устало тыкала ему в подбородок носком галоши и приговаривала:
– Споить мать хочешь? Хочешь… тебе этого и надо.
У Сергея все расплывалось перед глазами, он ничего не понимал, кроме того, что он грязь и ничтожество.
Наконец, она взяла из его руки кошелек, сказав:
– Ну, будь по-твоему, – с этими словами и кошельком она ушла.
Сергей упал лицом в дощатый пол и лежал так до тех пор, пока мать не вернулась с бутылкой.
После того случая, он окончательно осознал, что действительно ее спаивает, потому что он урод, сумасшедший маньяк и подонок, и не пытался ее отговаривать.
Теперь он смущенно сел рядом с ней на нижнюю ступеньку и заискивающе посмотрел снизу вверх.
– Как спалось, мам? – прошептал он.
Она закашлялась.
– Хреново. Мрак какой-то снился, – она шумно отхаркнула. – Принеси водки.
Сергей послушно встал и пошел в сени. На обычном месте водки не было. Он осторожно выглянул на крыльцо:
– Мам, – шепотом позвал он. – Там нету.
– А я тебе, мудаку, сказала оттуда принести? – раздраженно уточнила мать.
Он все понял и пошел к Семеновне, поскольку автолавка должна была приехать только завтра.
Паленкой, от которой она уже немного отвыкла, мать напилась быстро, и буквально с одной бутылки перестала что-либо соображать. Ей казалось, что Сергей – это муж, который собирается ее бросить.
– Как же ты оставишь меня с дитем твоим? – бормотала она, уткнувшись носом в грудь.
Сергей не понимал, о чем она, и решил, что стоит проводить мать домой, – она до сих пор сидела на крыльце, – а там помочь забраться на печь.
– Мам, пойдем, а?
– Да за тобой хоть на край света, только не бросай, – взмолилась она, и это ужаснуло Сергея. Он начал дрожать.
Минут через двадцать ему удалось довести ее до печи.
– Ты первый, – игриво предложила она.
Сергея снова бросило в дрожь.
– Нет, давай ты, а я помогу.
Она покачнулась и упала ему в объятья. Нелегкая ноша, но Сергей терпеливо держал ее, пока она путалась в ногах, пытаясь поймать ступнями пол.
– Сережа, дорогой, скажи, что тебя гложет? Ты знаешь, я ведьма, я помогу тебе, – и она посмотрела совершенно трезво ему в глаза.
У Сергея перехватило дыхание, он как будто оказался в другом измерении или во сне, словом, в таком месте, где возможно все. Он понял, почему любит мать. Пусть и кажется, будто она обычная алкоголичка, на самом деле, она волшебница, колдунья, ведьма, а все остальное лишь для отвода глаз.
– Я уберу то черное, что есть в тебе. Но ты должен назвать свой грех, – она все также смотрела ему в душу.
Он почувствовал, что у него кружится голова и прошептал еле слышно, нагнувшись к ее уху:
– Я убиваю людей.
– Я не слышу, что ты говоришь, – сказала она, и ему показалось, что в глазах ее мелькнула злость. – Громче, – прошипела она.
– Я маньяк! Я убиваю людей, – прокричал он во все горло, не волнуясь о том, что его могут услышать.
В ту же секунду, как он выкрикнул эти слова, стало легче, совсем хорошо. Но в следующее мгновение к его ужасу, мать грохнулась перед ним на колени, обняла за ноги, нагнулась и судорожно, обливаясь слезами, начала целовать его кроссовки.
– Сережа, миленький, не оставляй меня, рожать через два месяца, как же я без тебя, любимый мой, Сереженька.
Он рефлекторно отступил, и она поползла за ним на карачках, потом качнулась, упала, ударившись о каменный угол печи, и затихла.
Несколько секунд Сергей стоял не шелохнувшись, потом осторожно приблизился к матери, поднес руку ко рту, проверяя, дышит ли, – непонятно. Он встал, машинально взял, ничего не видя, автомобильное зеркало, перед которым брился, поднес к ее рту. Зеркало запотело. Он шумно выдохнул, приподнял ее голову и осмотрел затылок, – никаких следов ушиба. Поднять мать на печку было не в его силах, поэтому он принес драные ватники, на которых спал, положил рядом с ней и осторожно передвинул ее теперь уже храпящее тело на эту импровизированную постель, подложил под голову сложенный свитер и накрыл пледом. Оглядел свою работу, и все еще пребывая в состоянии близком к обмороку, вышел на крыльцо.
Разгорался солнечный октябрьский день. Было тепло – настоящее бабье лето. Он оглядел игриво машущие ему желтыми гирляндами березы. Невыносимо
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!