После Куликовской битвы. Очерки истории Окско-Донского региона в последней четверти XIV - первой четверти XVI вв. - Александр Лаврентьев

Возвращаясь к разграничению полномочий между Москвой и Рязанью на Верхнем Дону, отметим, что, «Меча» докончания 1483 г., о совместном «ведении» которой договаривались дядя и племянник, скорее всего московско-рязанский рубеж, севернее которого находилось рязанское Романцево, а южнее – теперь уже московский «Елеч… и вся Елецкая места».

В отличие от Елецкого княжества географическое положение «Романцева с уездом и что к нему потягло» в историографии оценивается весьма противоречиво (об этом подробнее ниже), равно как не ясна история Романцева как административной единицы Рязанского княжества. Из текста договора 1483 г. на этот счет следуют, однако, четыре важных вывода.

Во-первых, Романцево находилось на правом берегу Дона, о чем свидетельствует употребленное в тексте определение «за Доном» (вспомним «Задонщину» и «Задонье» летописной статьи 1414 г. о разгроме Ельца, о которой ниже), и искать его надо выше Красивой Мечи, северной границы Елецкого княжества, по договору 1483 г., как помним, московской «отчины». Следовательно, Романцево было рязанским анклавом в правобережных владениях Москвы на Верхнем Дону.

Во-вторых, «Романцево с уездом и что к нему потягло» не было населенным пунктом городского типа с округой, как иногда полагают[683]. Изначально термин «уезд» служил определением небольшого о́круга, и в этом значении он появляется в великокняжеских грамотах в начале XIV в. в связи с разделами уделов, отмежеванием таких «уездов» в другое владение. Только с конца XIV в., на Руси начинается процесс складывания, по характеристике С. М. Каштанова, уездов «нового типа», территорий вокруг крупных городских центров[684], тех самых административно-хозяйственных единиц, которые дожили в России до 20-х гг. прошлого столетия.

Наш документ относится не к эпохе Калиты, а к гораздо более позднему времени. Тем не менее, в Великом княжестве Рязанском формуляр документов великокняжеской канцелярии еще долго сохранял зримые черты архаики[685], и термин «уезд» применительно к отмежеванным территориям продолжал употребляться в Рязани на протяжении всего XV в.[686]. Так что нет особых оснований сомневаться в том, что в московско-рязанском договоре 1483 г. слово «уезд» употреблено в его первоначальном значении и неудивительно, что в «Списке русских городов дальних и ближних» рубежа XIV–XV вв. среди тридцати рязанских «градов» топоним «Романцево» или сходные с ним не зафиксированы[687].

В-третьих, правобережный рязанский анклав появился на Дону, судя по всему, только в 1-й половине 1483 г. В тексте докончания «Романцево с уездом» определено не как рязанская вотчина, каковой оно было до «купли» правобережья Верхнего Дона Москвой, а как личное владение рязанского «сестрича» Ивана III – «великого князя Иваново»[688]. Если высказанное выше предположение о значении слова «уезд» в документе справедливо, то отмежевание Романцева должно было состояться между 7 января (дата кончины великого князя рязанского Василия Ивановича и восшествия на престол его старшего сына[689]) и 9 июня 1483 г. (эта дата стоит под московско-рязанским докончанием) т. е. было произведено накануне заключения договора.

Наконец, в-четвертых. «Елеч» и «вся Елецкая места» времени заключения московско-рязанского договора вряд ли были населены[690]. Археологическое обследование региона не выявило здесь ни одного памятника второй половины XV в.[691] Формально в тексте докончания Рязань и Москва обменивают Елец на Романцево. Скорее всего, и «Романцево с уездом» в 1483 г. тоже было пустующей территорией. О смысле и назначении такого размена речь пойдет ниже.

Второй, и последний раз Романцево упоминается тринадцать лет спустя после первого, в 1496 г., когда Иван Васильевич Рязанский утвердил договорной грамотой раздел оставшейся после «купли» восточной половины удела с младшим братом, князем Федором Васильевичем. За старшим из братьев закреплен, в числе прочих владений, «Романцев весь».

Здесь весьма любопытен контекст содержания грамоты, помогающий понять, что означает определение «весь», употребленное в докончании кроме Романцева еще дважды при других топонимах.

Сначала документ оговаривает «роздел» т. е. границы владений князей-соправителей[692], далее же делит доходы от бортных ухожаев и рыбных ловель на Дону: «Моа мордва… бортники с оброки, и Дон, и рыбныя ловли…, Романцев весь… и Братилов весь, и ясеневские бортники, и пронские бортники, и окологородные бортники… со всеми доходы» отходят старшему брату, «твоа мордва деленная… бортники с оброки, и в Бовыкине, и в Воронаже в Верхнем, и Тешев весь, и в Дону жеребеи, и перевитские бортники, и рязанские бортники» – младшему[693].

В богатом бортями Рязанском княжестве бортные ухожаи принадлежали лично великому князю[694], а из двух князей-соправителей великокняжеский титул носил только старший, младший же титуловался просто князем рязанским[695]. Именно по этой причине, очевидно, в 1496 г. доходы с удела были распределены между братьями не пополам, а в пропорции два к одному в пользу великого князя рязанского. Отсюда известное источникам прозвище младшего князя Федора Васильевича, «Третный»[696].