Стражи леса - Грэхем МакНилл

у него никто не замечал. И только тогда Кьярно заметил тело Тэрина Ворона Бури. Вскрикнув, Кьярно выронил меч и подбежал к герольду.

Тэрин лежал в луже крови, и, когда Кьярно приподнял его и заглянул в лицо, он понял, что герольд навсегда покинул Атель Лорен. Сердце Кьярно сжалось от боли, из глаз хлынули слезы, и он разрыдался над телом друга, которого потерял, едва узнав.

Рядом послышались шаги; подняв глаза, Кьярно встретился взглядом с холодным, суровым взглядом правителя Олдельда.

— Сегодня пролилось много крови, и вся она на твоих руках, мальчик.

— Вы думаете, я этого не знаю? — всхлипнул Кьярно.

— Надеюсь, что знаешь, — сказал Олдельд. — Ибо отныне это знание будет твоим единственным спутником.

— Отец… — начала было Морвхен, но Олдельд остановил ее одним яростным взглядом:

— Нет, больше не хочу ничего слышать. Я принял решение. Лес лишился целого рода племени азраи, и виноват в этом Кьярно. Пусть же теперь он ответит за свои ошибки.

Кьярно встал, готовый выслушать приговор.

— Уходи, — просто сказал ему правитель Олдельд. — Отныне для Коэт-Мары ты не более чем призрак.

КНИГА ТРЕТЬЯ КРАСНАЯ ЖАТВА ВЕСНЫ

Немного сумасшествия весной

Полезно даже для короля

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Битва за Коэт-Мару была выиграна, но, когда первые лучи солнца осветили место побоища, все ужаснулись, увидев, какой ценой досталась победа. Из пиршественного зала было вынесено двадцать одно тело воинов Эадаойн и сорок девять тел воинов Лайту.

Те из воинов Лайту, кто не давал клятвы мести, были отпущены домой; они покинули Коэт-Мару, унося с собой тела правителя Валаса Лайту и его сына Сирды, чтобы похоронить их в Зимних Пещерах.

На следующий день, когда спустились сумерки, Леофрик встал позади печальной процессии эльфов в зеленых одеждах и вместе с ними отправился проводить в последний путь погибших воинов рода Эадаойн. Тело каждого воина было завернуто в саван из листьев; родственники и любимые несли тела на своих плечах.

Когда закончился тот страшный бой, Леофрик вернулся к себе и тщательно отчистил от крови доспехи, но заделать дыры, пробитые стрелами, не смог, поэтому они так и остались. Мрачное уныние овладело рыцарем. Раньше он считал, что находится в плену, и ненавидел лес, отнявший у него жену, а теперь выяснилось, что он успел привязаться и даже полюбить Атель Лорен и Коэт-Мару, чего никак от себя не ожидал. Солнечные краски осени, хрустальная прозрачность зимнего лесного наряда были наполнены невероятной, нетронутой красотой, однако теперь даже она была выпачкана в крови.

Похоже, в мире больше не осталось мест, куда не дотянулись бы черные щупальца войны и смерти. И медленно проходя мимо заснеженных деревьев, Леофрик думал о том, что в мире все же остались вещи, за которые стоит бороться. Теперь он понимал, почему лесные эльфы столь яростно охраняют свой мир.

Живя среди такой красоты, как можно ее не оберегать?

Траурная процессия вошла под зеленую арку; с веток и листьев на эльфов падали капли подтаявшего снега и сосулек, словно лес тоже скорбел о пролитой крови. Леофрик поеживался, когда ледяные капли падали ему на лицо; здесь было как-то особенно холодно.

Впереди процессии шла Найет, за ней — правитель Олдельд и Гончая Зимы, который нес на руках тело Тэрина Ворона Бури. Морвхен шла за отцом, за ней — Тифейн, поддерживая длинный шлейф своей госпожи. Воины Вечной Стражи несли на плечах своих погибших товарищей. Над процессией летела серая сова; от ее печального уханья на душе становилось еще тяжелее.

Кьярно уже ушел из Коэт-Мары, и о нем никто не вспоминал, словно его и не было. Выслушав приговор правителя, юноша молча вложил меч в ножны и ушел. Больше его никто не видел. Морвхен хотела пойти за ним, но Кайрбр удержал ее, понимая, что девушка уже ничем не может помочь своему возлюбленному. Правитель Коэт-Мары принял решение, и никто не имел права нарушить его волю.

Печальная процессия медленно двигалась по лесу, проходя по притихшим полянам и покрытым ледяной коркой тропинкам; деревья встречали ее тихой и грустной песней, кустарники расступались, давая ей пройти, — лес плакал вместе с эльфами.

Наконец они вышли на широкую заснеженную поляну, со всех сторон окруженную высокими деревьями, которые стояли вытянувшись, как часовые на карауле; из-под снега уже пробивались молодые ростки. Над поляной раскинулось широкое небо, окрасившееся в пурпурные и красные краски вечерней зари. Леофрик почти не был знаком с Тэрином Вороном Бури, но после короткой встречи с герольдом почувствовал к нему большую симпатию, а увидев красивую поляну, куда пришли эльфы, решил, что и сам выбрал бы ее для погребения, если бы ему пришлось это делать.

Эльфы запели громче и начали обходить поляну по кругу; от печальных звуков их песни у Леофрика защемило сердце; не в силах сдержать нахлынувшие чувства, он расплакался. Ему очень хотелось запеть вместе с эльфами, но он боялся, что его грубый голос только помешает им.

Найет вышла на середину поляны, а Леофрик тихо подошел к Морвхен и Тифейн. Рядом с ними стояли правитель Олдельд и Кайрбр, и Леофрик заметил, что вождь клана Эадаойн выглядит изможденным и все еще прижимает руку к груди. Обычно невозмутимый, Кайрбр как-то внезапно состарился и стал похож на древнего старика. Морвхен старалась держаться спокойно, но по ее лицу было видно, как тяжело она переживает случившееся.

На Провидице было длинное платье из серебряных перьев, в котором она казалась особенно стройной и величавой; ее талия была перехвачена поясом из листьев, украшенным драгоценными камнями, в длинные косы были вплетены веточки вереска. Осунувшееся лицо Провидицы было спокойным и сосредоточенным. Вот она взмахнула посохом, и к ней на плечо опустилась серая сова.

«Значит, — подумал Леофрик, глядя на усталое лицо Найет, — тяжелые испытания старят не только людей, но и азраи».

Погибших осторожно уложили в круг в центре поляны, а затем, по сигналу Найет, воины разом, как один, сделали шаг назад.

Найет начала что-то говорить, и Леофрик в который раз подивился невероятной благозвучности языка эльфов, так и не научившись понимать, когда они говорят, а когда поют. Почувствовав, что рядом кто-то стоит, он повернул голову — это была Тифейн; ее лицо было печально.

— Провидица просит лес принять мертвых, — прошептала эльфийка, словно поняв, что человек хочет знать, о чем поет Найет.

Леофрик кивнул; Провидица запела громче, на высоких нотах, и вместе с ней запели все эльфы Коэт-Мары.