Флот вторжения - Гарри Тертлдав

Ключ зажигания по-прежнему торчал на своем месте. Отто Чейз поглядел на него с определенной долей беспокойства.

— Кто-нибудь из вас умеет водить эту большую керосинку? — спросил бывший рабочий цементного завода.

— Допустим, мы с Сэмом могли бы попытаться, — сказал Остолоп Дэниелс, глянув сбоку на Иджера.

Бывший игрок в бейсбол надул щеки, как бурундук, едва удерживая смех. Проведя полжизни в автобусах, помогая их чинить на обочинах дорог, толкая, когда не заводился мотор, он знал о них почти все. Остолоп же вообще путешествовал на автобусах с тех самых пор, когда они только появились.

Дэниелс подождал, пока солдаты загонят ящеров на широкое заднее сиденье, потом завел мотор, развернул автобус на узенькой улочке, где большинство людей не решились бы разворачиваться, и покатил в Эштон.

Остолоп держался в стороне от больших автострад, предпочитая проселочные дороги. Так было меньше шансов оказаться замеченными с воздуха. Повысив голос, чтобы его было слышно сквозь шум мотора, он сказал:

— Напоминает мне Францию в восемнадцатом году, где-нибудь возле передовой. В одном месте все разворочено, а пройдешь каких-то пятьсот ярдов — там вообще о войне никто не слышал.

«Картина совпадает», — подумал Иджер. Большинство ферм, разбросанных среди перелесков между Эмбоем и Эштоном, не пострадали от вторжения. На нескольких полях работали люди в комбинезонах и широкополых шляпах. То тут, то там паслись коровы — черные и белые пятна, ярко выделяющиеся на фоне сочной зеленой травы и созревающего урожая. Жизнь неспешно шла своим черёдом, словно ближайшие ящеры находились в десятке миллиардов световых лет отсюда.

Однако иногда автобус проезжал мимо бомбовых воронок. По сторонам от них, на теплом летнем солнце, коптились распухшие трупы коров. А некогда чистенькие фермерские домики больше не были ни чистенькими, ни домиками в привычном смысле слова, а более напоминали следы игры гигантов в городки. Жирные вороны, потревоженные тарахтеньем автобуса, взмывали в воздух, негодующе каркая из-за прерванного пиршества.

Четверо здоровых ящеров делали все, что в их силах, оказывая помощь двум своим раненым собратьям. Сделать удалось не много: люди лишили ящеров их поясов, которые вместе со шлемами составляли все одеяние пришельцев. Никто ведь не знал, какие смертоносные диковинки могут скрываться внутри этих поясов и шлемов.

Иджер никогда не задумывался о том, что могут чувствовать Космические Захватчики, если их ранили и взяли в плен существа, столь же чуждые им, как и они людям. Ящеры не казались ему всемогущественными или злобными. Они про сто выглядели встревоженными. На их месте он бы чувствовал себя не лучше.

Сэм взял один из поясов и начал открывать кармашки. Вскоре он обнаружил что-то, напоминающее бинт, обернутое в какой-то прозрачный материал, более мягкий и гибкий, чем целлофан. Иджер решил: уж если эта штука содержит какую-нибудь смертоносную диковину, он скорее съест свою каску. Сэм пробрался к остальным солдатам, которые по-прежнему держали ящеров под прицелом своих винтовок, и протянул перевязочный пакет.

— Какого дьявола ты это делаешь? — заворчал Отто Чейз. — Не все ли равно, останутся эти проклятые твари в живых или сдохнут?

— Они военнопленные, и нам стоит обращаться с ними достойно, — ответил Иджер. — К тому же они захватили в плен гораздо больше людей, чем мы — ящеров. Мучить их — просто глупо.

Чейз что-то пробормотал и уступил. Глаза ящеров бегали от лица Иджера к пакету и обратно. Эти существа напоминали Сэму хамелеона, которого он видел в зоопарке… кажется, в Солт-Лейк-Сити? Может, и в Спокане. Где бы то ни было, теперь это давно ушедшие времена.

Один из ящеров взял перевязочный пакет в маленькую руку и когтями разорвал упаковку. Он что-то прошипел, и все его сородичи, даже раненые, опустили свои глазные бугорки к полу автобуса и несколько секунд оставались в таком положении. Затем пришелец начал довольно умело перевязывать глубокую рану в боку товарища.

— Пошарьте в их поясах, — обернувшись через плечо, сказал Иджер. — Может, сумеете найти еще бинты.

— Он опасался, что и другие солдаты, подобно Чейзу, начнут спорить, но возражений не последовало. Кто-то — он не оборачивался и потому не видел, кто именно, — подал ему еще один пакет, затем еще. Иджер передал их ящерам.

К тому времени, когда автобус затормозил в Эштоне напротив «Мемориального центра Миллза и Петри», раненые ящеры были закутаны в такое количество перевязочной ткани, что стали похожими на египетских мумии. Люди в военной форме и в гражданских костюмах сновали возле здания из желтого кирпича.

Остолоп Дэниелс крикнул из открытого окошка водительского отсека:

— Мы привезли с собой пленных ящеров! Кто знает, какого черта с ними делать дальше?

Это привлекло всеобщее внимание. Люди со всех ног бросились к школьному автобусу. Начались толчея и препирательства, поскольку те, кто имел более высокое звание, требовали у нижних чинов уступить им место. Первый офицер, поднявшийся в автобус, имел чин полковника. Это был офицер самого высокого ранга, которого Иджер видел в Эштоне. (Когда две недели назад он вступил в армию, самый высокий чин в городке имел сержант Шнейдер.)

— Расскажи-ка мне, солдат, как вы их взяли? Скорее всего это самые первые пленные ящеры, попавшие к нам в руки.

У полковника был почти такой же тягучий выговор, как у Остолопа.

Остолоп сумел рассказать только часть истории, ибо остальные солдаты, и в их числе Иджер, постоянно перебивали его, добавляя собственные подробности.

Полковник Коллинз (Сэм прочитал его имя на табличке на правом нагрудном кармане) слушал без замечаний. Когда рассказ закончился, он сказал:

— Вам, ребята, чертовски повезло. Если бы не те «ястребы», что атаковали вражеские вертолеты, трудно сказать, чем бы для вас все это закончилось.

Полковник протиснулся между автобусными сиденьями, чтобы поближе взглянуть на пленных. Коллинз стремительно прошел мимо Иджера, остановился возле ящеров и минуты две внимательно их разглядывал. Затем повернулся к солдатам, взявшим их в плен.

— Не сказать, чтобы особо страшные, как вы считаете?

— Да, сэр, — ответил вместе с остальными Иджер. Полковнику было примерно столько же лет, сколько Остолопу Дэниелсу. Но на этом да еще на манере говорить сходство между ними кончалось. Коллинз был высокого роста, худощавым, обаятельным и совсем седым. За щекой у него не было табачной жвачки. Без формы Иджер принял бы этого человека за какого-нибудь политического деятеля, например, мэра небольшого городка.

— Вы, ребята, отличились, — довольно произнес полковник. — Я позабочусь, чтобы вас за это повысили в звании.

Все заулыбались. Остолоп сказал:

— Сэр, по правде говоря, больше всех повышения заслуживает сержант Шнейдер, который остался в Эмбое. Иджер энергично кивнул.

— Тогда я позабочусь, чтобы отметили и его, — пообещал Коллинз. — Всякий раз, когда солдаты хорошо отзываются о своем сержанте в его отсутствие, я склонен думать, что это достойный человек.