Легавые. Ружье. Загадка Глухого - Эван Хантер

знал, — сказал тот.

— Вы знали миссис Ридер?

— Я не знал, что она была замужем, — ответил Мартин.

— Она вдова. Ее муж умер вскоре после войны.

— Я этого не знал.

Он снова замолчал, сжал в кулак правую руку, затем левую. Его шляпа упала на пол, он подобрал ее и виновато посмотрел на Хейвза, который пристально наблюдал за странным посетителем.

— Итак, вы знали ее, — подсказал Мейер.

— Да.

— Откуда?

— Я бармен.

Мейер кивнул.

— Где вы работете, мистер Мартин?

— В «Перри». Знаете такой бар? Он на Дебек-авеню.

— Знакомы с этим заведением, — кивнул Хейвз.

— Сегодня утром я прочитал в газете, что кто-то ее зарезал, — продолжил Мартин и прервался, потому что снова уронил шляпу. Хейвз поднял и подал ее владельцу. Тот поблагодарил его, затем повернулся к Мейеру.

— Я не хочу, чтобы у кого-то были неприятности, — сказал он.

Детективы терпеливо ждали.

— Она была славной женщиной. Не взять в толк, как мог это сделать тот, кто знал ее.

— Вы думаете, преступник знал ее? — спросил Мейер.

— Я понимаю, вы в этом разбираетесь лучше меня. Я просто бармен и за всю свою жизнь не прочитал ни одного детектива…

— Продолжайте, — сказал Мейер.

— Ну и… видите ли, в газете было сказано, что из квартиры ничего не пропало, значит, это не грабеж. И еще было сказано… в общем, что ничего сексуального там не было. Не помню, кто именно это сказал, вроде бы кто-то из окружной прокуратуры. Значит, если это не грабеж и не изнасилование, если никто к ней не вламывался силой…

— Мы вас слушаем, мистер Мартин.

— Значит, это был человек, которого она хорошо знала, верно?

— Продолжайте.

— Но тот, кто близко знал Марджи, никогда не поднял бы на нее руку. Она была хорошим человеком. Никто из знакомых ни за что не поднял бы на нее руку. Она была леди.

— Ваши предположения?

— Выходит, это был кто-то, кто ее не знал.

— Но вы же сами сказали…

— Я хотел сказать, не знал ее как следует. Посторонний человек.

— Понимаю.

— Посторонний человек, — повторил Мартин. — Господи, я не хочу никого впутывать в эту историю. При мысли об этом у меня все внутри переворачивается.

— И все-таки?

— Видите ли… В пятницу вечером к нам в бар зашел человек. Примерно в полночь. Может, чуть раньше или чуть позже.

— Так, так, продолжайте.

— Он был сильно взвинчен, руки дрожали… Выпил он две порции. А может, и больше, не помню. Он сидел у стойки, пил, и вид у него был такой, будто за ним кто-то гонится. Он смотрел то на часы, то на дверь. Нервничал. Сильно нервничал. — Мартин глубоко вздохнул. — Ну, а Марджи, женщина добросердечная и отзывчивая, стала с ним говорить* о том о сем, и вскоре он немножко расслабился. Не то чтобы совсем успокоился, но расслабился. Они разговаривали довольно долго. Он ушел, когда мы уже закрывались.

— Сколько было времени? '

— Два часа.

— Он ушел один?

— Да.

— А почему, мистер Мартин, вы решили…

— Он вернулся. Часа в четыре. Я убирал бар. После закрытия приходится еще поработать. В пятницу я обычно ухожу не раньше пяти, а то и в полшестого.

— Чего он хотел?

— Он хотел узнать фамилию Марджи.

— Вы ему сказали?

— Нет.

— Но тогда…

— Он умолял меня назвать ее фамилию. Сказал, что она представилась ему, когда они беседовали, только у него вдруг вылетело из головы. А теперь ему обязательно надо еще потолковать с ней. Говорил, что был бы мне очень признателен и так далее. Я сказал, что четыре утра — не время для разговоров. Посоветовал ему зайти завтра. Сказал, что она всегда бывает у нас после ужина. А он заладил, что должен поговорить сейчас. Тогда я велел ему проваливать и не злить меня. Я не люблю задираться. В последний раз я дрался лет в девятнадцать, но парень начал действовать мне на нервы. Черт возьми, время четыре, а ему, видите ли, нужно поговорить с Марджи. Я сказал, что если ему позарез нужна женщина, го с Марджи этот номер у него не пройдет. Посоветовал дойти до Калвер-авеню — уж там-то девиц хватает. — Мар- гин опять сделал паузу. — Извините, ребята. Я понимаю, у вас работа. Но я хотел бы дорассказать, чем все это кончилось.

— Продолжайте, мистер Мартин.

— А потом он ушел.

— Когда?

— Примерно в полпятого.

— Но вы не сказали ему фамилию миссис Ридер?

— Нет. ,

— Адрес?

— Нет, конечно.

— А как его звали? '

— Не знаю.

— Вы слышали, о чем они беседовали?

— В тот вечер у меня было много работы.

— Значит, вы не слышали его разговора с миссис Ридер?

— Нет.

— Думаете, она действительно назвала ему свою фамилию?

— Возможно. Когда люди знакомятся, такое бывает.

— Но он сказал, что забыл ее?

— Да.

— От волнения?

— Да.

— Как вы думаете, почему он волновался?

— Не знаю. Может, от того, что она с ним заговорила? Не знаю.

— Почему вы думаете, что он в конце концов нашел ее?

— Он мог вспомнить ее фамилию и отыскать адрес по телефонной книге. Она там значится. Прежде чем прийти к вам, я проверил…

— Думаете, он нашел ее адрес по книге и пошел к ней?

— Да.

— В половине пятого утра?

— Да. '

— Поговорить?

— Заняться с ней любовью, — сказал Мартин и вдруг покраснел.

Любовью как раз собирался заняться Берт Клинг, у которого был выходной. Он думал о своей девушке все утро и весь день. Наконец заявился к ней в половине пятого, открыв дверь ключом, который дала ему Синди, Теперь он сидел в полутемной квартире и ждал, когда она вернется.

Город за окном замедлял свой бег, и сумерки очень способствовали этому тихому торможению. Клинг сидел в кресле и смотрел в окно. Вначале небо сделалось красным, затем лиловым и вскоре превратилось в черный бархат. В квартире стояла мертвая тишина.

Где-то по городу с населением в десять миллионов бродил человек по имени Уолтер Дамаск, убивший Розу и Эндрю Лейденов со зверской жестокостью, дважды выстрелив каждому в лицо. Но не это сейчас волновало Клинга. Ему не терпелось оказаться в постели с Синтией Форрест. Клинг услышал, как она отпирает дверь, но даже не шелохнулся. Он сидел в темноте и улыбался, но потом вдруг понял, что может ненароком испугать ее, и встал, чтобы включить настольную лампу. Но она уже заметила какое-то шевеление в темноте и охнула, прежде чем он успел сказать: «Это я, Синди!»

— Господи, ну и напугал же ты меня! — воскликнула она и зажгла свет в прихожей. — Почему так рано?

— Мне просто захотелось