Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская

— Спасибо, — искренне улыбнулись им с нескрываемым облегчением. Эти слова она очень ждала, но втайне уже не надеялась услышать. — А где…

Даже имя его теперь было сложно произнести его вслух. Неприятное ощущение.

— Макс? Покурить вышел. Он, это… поговорить с тобой хочет. Ты только дай ему высказаться, не посылай сразу.

— Нелли, — о, а вот и мама с бабулей. С ещё одной партией цветов. И очередными обнимашками. Ника, толкающаяся в стороне и всё ещё надеющаяся, что удастся закончить разговор, поспешно попятилась к лестнице. С родителями подружки, которые раньше относились к ней, как к родной, она встречаться точно была не готова. Не смогла бы выдержать их разочарованный взгляд. — Ты такая умница, такая красавица. Я так тобой горжусь, — запричитала мама, женщина с большим сердцем и не менее пышными формами кинулась обнимать дочь, но напоролась на преграду из цветов.

— О, давай возьму, — спохватился Филипп, забирая все букеты. — Мы отнесём их тебе комнату, хорошо?

— Какие юноши, — оценила удаляющиеся широкие плечи и поджарые фигуры бабуля: модная седоволосая старушка в ярком брючном костюме цвета апельсина. — И хде ж были такие красавчики во время моей молодости? Шиш бы я замуж так рано выскочила.

— Эм… так дед тоже вроде ничего был по молодости, разве нет? — заметила Нелли.

— Ой да брось, — отмахнулась та. — Какой там. Он городской просто был. И работал в ансамбле. А я из села: хотела в город и заниматься музыкой, вот и вышла за него. Выбирать тогда особо не приходилось. Сейчас десять раз бы подумала…

— Мама, — ужаснулась другая "мама".

— Не мамкай. Сама знаешь, характер у него не сахар. А как к бутылке приложится, хоть скалку под подушкой клади. Тьфу… ладно. Не об этом сейчас речь. А ну ходь сюды, я поцелую свою прынцессу, — внучку потопили в тёплых обожающих объятиях. От бабули всегда, сколько она себя помнила, пахло ванилью и выпечкой. Кажется, кто-то перед поездкой снова готовил её любимые булочки. Интересно, ей привезли хоть одну?

Следующие минут пять Нелли стояла с семьей, слушая их хвалебные отзывы о самой гениальной актрисе на свете, которая по счастливому стечению обстоятельств оказалась ещё и их прямым отпрыском, пока не заметила знакомый массивный силуэт за полупрозрачными входными дверями.

— Пойдёмте в зал. Там какая-то движуха намечается, — поторопила она их, практически силком уводя в сторону громыхающей музыки, попутно то и дело с опаской поглядывая на вошедшего, но пока не замечающего её Майера.

— Ась? Да-да-да, — хитро прищурившись, заметила объект её растерянности зоркая бабуля. — Ишь, деваха-то какая. Прям нарасхват. Там три красавчика, тут ещё один. Это ж Максимка который? Вы ж славно общались. Чаго не поделили? Чего хвостом крутишь?

— Я потом всё объясню. А сейчас пошли, пожа-а-алуйста, — только что не хныкала внучка, готовая уже пинать нерасторопных родственничков. Те, наконец, поняли, что от них требовалось и ускорились. К тому моменту, как Максим нашарил её взглядом, они ушли достаточно далеко, чтобы что-то предпринять. А вскоре чета Пылаевых и вовсе потонула в подсветке среди шумной толпы.

Вполне себе заурядный спортивный зал, где часто занималась танцевальная группа, сегодня был преображён до неузнаваемости. С потолка свисал дождь из мерцающих гирлянд, высокие окна за которыми уже стемнело были украшены мишурой, пушистыми снежниками и яркими новогодними наклейками. Народу — не продохнёшь, здесь, кажется, собралась вся Академия. Народ веселился, танцевал, делал селфи. Даже преподаватели отдыхали, выискав в зоне выстроенного вдоль стенки шведского стола стеклянные запотевшие бутылки и закуски. В углу, там, где обычно лежало нагромождение матов, высилась огромная нарядная ёлка, а рядом с ней…

Пелька возмущённо замычала.

— Да вы издеваетесь, да?

* слова песни взяты из мультфильма

— Что такое, детка? — заинтересовалась мама.

— Он меня когда-нибудь доведёт до ручки. Я ща, — с трудом протолкнувшись через плотное скопление спин, Пылаева пробралась к громоздким музыкальным инструментам, за которыми копошились ребята. Матвей как раз подключал бас-гитару, Тимур проверял, исправно ли работает синтезатор, а Дина, уже готовая, нетерпеливо постукивала палочками, желая как можно скорее жахнуть по тарелкам. Но это фиг с ним, важно то, что кое-что сразу выделялось среди привычного натюрморта. — Что за незапланированный концерт? Но что важнее, почему тут моя гитара???

— Сама догадаешься? — хмыкнул Бондарев, предвкушая очередные разборки.

— Ты не посмеешь…

— Ты в этом так уверена?

— Я тебя урою.

— Ничего. Оно того стоит, — Матвей постучал по микрофону, закреплённому на стойке, проверяя работает ли звук. В следующую секунду его весёлый голос разнёсся по всему залу, сосредотачивая на себя все внимание. — Эй, ещё не устали ждать? А у нас всё готово. Осталось лишь уговорить солистку, а то она артачится. Девушки, что с ним взять. Поможете?

Недружный гул прошёлся по людским головам дрожащей волной. Присвисты и аплодисменты, сначала несмелые, быстро нарастали, превратившись в какой-то момент в единый оглушающий гул.

— Зачем? Ну зачем ты это делаешь, — прошипела злобно Пылаева.

— Хочу доказать, — невозмутимо ответил Бондарев.

— Что доказать?

— Что ты сама этого хочешь.

— Я хочу влепить тебе по лицу.

— Влепи, — охотно разрешили ей, протягивая розовую электрогитару. Её электрогитару. — А потом встань рядом и спой со мной. Выбирай: или выступаешь с нами, или я сейчас сделаю тебе предложение. При всех.

Ого. Вот это угроза так угроза. Нет, звучало уж больно заманчиво, конечно, многие фанатки за такой вариант дорого бы заплатили, однако замуж Нелли пока не собиралась. Да и точно не так.

— Доводы у тебя на редкость паршивые, — заметила она.

— Но работают же, — подмигнули в ответ лукаво. Хитрый бесчестный Пират, решивший взять её измором. Лопатой бы его по… — Выбирай…

— А нельзя было обойтись обычной серенадой? Девушки, знаешь ли, это любят.

— Я не хочу петь для тебя. Я хочу петь вместе с тобой. Лучше отмучайся сразу, проще будет. Ты знаешь, я настырный и так просто не слезу, — инструмент настойчиво маячил перед её глазами. Искушая поддаться соблазну. — Ну давай же, трусишка. Ты ведь сама не против, иначе давно бы психанула и сбежала…

Чёрт. Он прав. Сотню раз прав. Нелли нравилось петь. Нет, даже не нравилось, ей это было жизненно необходимо. Раньше она отводила душу в ресторане, ещё и деньги за это получала, а теперь, лишившись возможности, часто убегала на крышу, что показал ей Матвей, и тихонько бренчала там на своей старушке в многочисленных наклейках и царапинах. Но это было не то. Она скучала по слушателям. По реакции. По той эйфории, что приходит во время исполнения. И кто, как не он был прекрасно об этом осведомлён.